Глава 4

Глава 4

Когда Паньпань и Шэнь Лин наконец добрались до городка, над домами уже вился дымок от вечерней готовки.

Большинство уличных торговцев уже свернули свои лавки и разошлись по домам, но некоторые ещё оставались, надеясь заработать немного на пропитание перед концом дня.

Шэнь Лин вдохнул аромат жареных каштанов, и его голод тут же дал о себе знать. Он сегодня только завтракал и давно уже умирал с голоду.

В этот момент его живот, словно тоже учуяв запах еды, громко заурчал.

Паньпань услышала это и с любопытством посмотрела на живот Шэнь Лина. Неужели это он издал такой звук?

Шэнь Лин покраснел, прикрыл живот рукой и, отводя взгляд, пробормотал:

— Я сегодня ещё не обедал и не ужинал, вот он и урчит.

— О-о, — с понимающим видом протянула Паньпань. Она порылась в своём узелке и достала оставшийся момо. Всего она взяла три: один съела утром, другой — в обед, и вот остался последний.

Обеденный момо давно переварился за долгую дорогу после полудня, но Паньпань всё равно протянула единственный оставшийся момо Шэнь Лину:

— У меня больше ничего нет, съешь пока это, чтобы немного утолить голод.

Шэнь Лин посмотрел на жёлтый и сухой момо в руке Паньпань и инстинктивно отказался:

— Не нужно, не нужно. Ты мне сегодня так помогла, по правде говоря, это я должен угостить тебя ужином.

Если он съест этот момо, его избалованный желудок наверняка взбунтуется.

— Ничего страшного, зачем ты со мной так церемонишься? — Она помогла Шэнь Лину не ради какой-то награды.

— Это ты не будь такой чужой. Ужин — это пустяк, не стоит и говорить. Пойдём со мной, — Шэнь Лин сунул момо обратно в узелок Паньпань и потянул её за собой.

Паньпань не смогла переупрямить Шэнь Лина и пошла за ним.

Обойдя половину городка, Шэнь Лин наконец остановился перед гостиницей под названием «Башня Весенних Надежд».

Для Шэнь Лина, повидавшего мир, эта гостиница была довольно скромной, но в этом городке она считалась самой большой. Однако, когда Шэнь Лин собрался войти, его снова остановили.

Паньпань думала, что Шэнь Лин просто съест миску лапши в какой-нибудь случайной забегаловке, но он долго выбирал и в итоге остановился на «Башне Весенних Надежд».

Говорили, что самое дешёвое блюдо в «Башне Весенних Надежд» стоит не меньше пятидесяти медных монет.

Пятьдесят медных монет! На эти деньги их семья могла питаться три-четыре дня.

Когда она раньше узнала об этом, то не могла понять: неужели еду там готовят из продуктов, политых волшебной водой и вскормленных чудесными снадобьями, раз она такая дорогая?

И ещё больше она не понимала, почему люди вообще ходят есть в такое дорогое место.

— Здесь же обдираловка! Хочешь идти — иди, а я туда ни ногой, — сказала Паньпань, качая головой.

Шэнь Лин долго уговаривал её, но Паньпань ни в какую не хотела переступать порог «Башни Весенних Надежд».

— Если ты действительно хочешь меня угостить, то, по-моему, те жареные каштаны очень даже хороши. Угости меня ими, и хватит.

Шэнь Лину ничего не оставалось делать. Не мог же он бросить её одну на улице, а сам пойти внутрь.

Они вернулись к тому месту, где продавали каштаны.

— Старик, дайте мне два цзиня каштанов, — обратился Шэнь Лин к продавцу.

— Хорошо! Подождите минутку, сейчас будут готовы, — ответил старик, помешивая каштаны большой железной лопатой в горячем котле.

Каштаны были дикими, некрупными, но пахли неплохо.

Паньпань ела каштаны всего два или три раза в жизни. Отец Пань иногда покупал немного, если торговля тофу шла хорошо и дома всего хватало, но большая часть всегда доставалась Пань Дабао.

Получив каштаны, Паньпань никогда не съедала их сразу, а прятала и ела понемногу.

К тому времени, как она до них добиралась, каштаны уже были холодными и твёрдыми.

Пока Паньпань погрузилась в свои невесёлые воспоминания, старик уже завернул жареные каштаны.

— Держи, парень, осторожно, горячо. С тебя восемь вэней.

Шэнь Лин одной рукой взял кулёк с каштанами, а другой полез за пояс… и ничего не нащупал…

Он!

За!

Был!

У него нет денег…

Всю дорогу он не мог пройти мимо нищего, чтобы не подать ему немного, а увидев сироту, продающую себя, чтобы похоронить отца, давал ещё больше.

Каждый раз, когда Шэнь Лин проявлял сострадание, Шэнь Хай думал, что его хозяин — просто ходячий кошелёк, который сам этого не осознаёт и весело шагает дальше.

Это были небольшие деньги, но по пути Шэнь Лин попал в сомнительную гостиницу, где у него украли банкноты и нефрит из узелка. К счастью, кошелёк во внутреннем кармане одежды остался цел, там было несколько десятков лянов серебра. Шэнь Лин посчитал, что возвращаться домой из-за этого стыдно — родители засмеют. Несмотря на уговоры Шэнь Хая, он продолжил путь.

Позже, во время прогулки по городу, его кто-то толкнул. Шэнь Лин тогда не придал этому значения, но, вернувшись в гостиницу, обнаружил, что и кошелёк украли.

Шэнь Лин, выросший в роскоши, был глубоко потрясён. Родители были правы: мир жесток и опасен. И тогда, под «настоятельные просьбы» Шэнь Хая, он «неохотно» согласился вернуться домой.

К счастью, Шэнь Хай в этот раз взял с собой немного своих сбережений, иначе было бы совсем неловко.

Шэнь Лину казалось, что все унижения его жизни пришлись на сегодняшний день. Старик-продавец всё ещё протягивал руку за деньгами. Шэнь Лин почувствовал ком в горле и с трудом обратился к Паньпань, которая стояла рядом, ничего не подозревая:

— Паньпань… ты не могла бы одолжить мне немного денег?..

Шэнь Лин готов был умереть от стыда. Ещё день назад он бы ни за что не поверил, что скажет такие неуместные слова девушке, тем более в ситуации, когда сам вызвался её угостить.

К счастью, Паньпань удержала его от похода в «Башню Весенних Надежд», иначе он мог бы просто спрыгнуть с её крыши.

Ошеломлённая Паньпань посмотрела на Шэнь Лина, который выглядел как нашкодивший ребёнок. Она подумала, что этот парень сегодня преподнёс ей слишком много сюрпризов. Её кругозор значительно расширился в первый же день после ухода из дома.

Паньпань заплатила деньги и потянула Шэнь Лина к большой иве, чтобы присесть и отдохнуть.

— Прости за сегодня. В будущем я смогу угощать тебя каштанами всю жизнь, — поклялся Шэнь Лин.

Паньпань рассмеялась:

— Тогда я точно в выигрыше! — Её глаза ярко блестели в свете фонарей, словно драгоценные чёрные камни.

Шэнь Лин невольно засмотрелся. Он никогда не видел таких живых, сияющих глаз.

Девушки из знатных семей в Столице обычно не выходили за пределы внутренних дворов, а если и выходили, то скромно опускали глаза, словно на земле могли расцвести цветы.

Они молчали, спокойно поедая каштаны.

Эти каштаны были самыми вкусными из тех, что Паньпань когда-либо ела: мягкие, рассыпчатые и ароматные.

Эти каштаны были и самыми вкусными из тех, что ел Шэнь Лин. Хоть и мелковаты, и не такие насыщенные по вкусу, но всё равно очень вкусные.

Паньпань боялась, что одного кулька каштанов на двоих не хватит, поэтому оставила большую часть Шэнь Лину, а сама съела последний момо.

Теперь в её глазах Шэнь Лин стал кем-то, о ком нужно заботиться.

Поев, они обошли весь городок, но так и не нашли Шэнь Хая. Луна поднималась всё выше, и им пришлось искать недорогую на вид гостиницу, чтобы переночевать, а завтра решать, что делать дальше.

Если бы Паньпань путешествовала одна, она бы ради экономии точно выбрала общую комнату.

Но теперь с ней был Шэнь Лин — богач без денег, — и ей казалось, что общая комната будет для него слишком большим унижением.

Комната Небесная стоила восемьсот вэней за ночь — это было ей совершенно не по карману. Поэтому она взяла комнату классом ниже — Земную, скрепя сердце заплатив триста вэней.

— У меня немного денег, и я не знаю, найдём ли мы завтра твоего слугу. Так что сегодня придётся немного потерпеть. Ты спи на кровати, а я — человек привычный, могу и на полу устроиться, — сказала Паньпань, закрыв дверь, Шэнь Лину, который осматривался по сторонам.

Комната Земная, конечно, уступала Небесной: маленькая, с жёсткой кроватью и плесенью в углу.

«Эх, проклятые воры!» — подумал Шэнь Лин.

Шэнь Лин, оказавшийся в роли нахлебника, всё же проявил сознательность. Заставить девушку спать на полу, а самому лечь на кровать — на такое он был не способен. Он быстро достал из шкафа одеяло и подушку и постелил на полу.

— Я буду спать на полу, а ты — на кровати.

Увидев, что он уже устроился на полу, Паньпань не стала настаивать.

Она вышла и принесла два таза с водой. Паньпань заметила, что Шэнь Лин очень чистоплотен: даже проведя день в горах, его белая одежда оставалась чистой, за исключением подола.

Они наскоро умылись, потушили свет и легли спать.

Паньпань очень устала за день и уснула, едва коснувшись подушки.

А вот Шэнь Лину спалось не так хорошо. Тело ломило от усталости, но сон не шёл.

Пол был твёрдым и холодным, ему всё время что-то мешало.

От одеяла пахло плесенью. Он весь день провёл в дороге, сменной одежды не было, и ему казалось, что от него самого уже исходит какой-то странный запах. В общем, он чувствовал себя крайне неуютно.

Шэнь Лин ворочался почти всю ночь и заснул только под утро.