Глава 2

Глава 2

Вернувшись домой, Пань Паньпань увидела, что обед уже на столе: рисовая каша с зеленью и соленьями.

К счастью, тушеной свинины не было.

Обычно отец не обедал дома, поэтому полуденная трапеза была простой.

— Девочка Пань, вымой руки и скорее садись есть, — увидев Паньпань, сказала Ли Хуа, наливая ей большую миску каши и ставя на её место. — Всё готово, только тебя ждём.

Пань Дабао недовольно пробормотал:

— Зачем её ждать? Я чуть с голоду не умер.

Ли Хуа стукнула Пань Дабао по голове и упрекнула:

— Она твоя сестра! Ах ты, обжора ненасытный, только и знаешь, что есть, есть, есть.

Избалованный Пань Дабао тут же обиделся, глаза его покраснели, и он швырнул палочки на стол:

— Раньше же можно было есть первым, почему сегодня нельзя?!

Ли Хуа, застигнутая врасплох словами Пань Дабао, не нашлась что ответить, ведь это была правда. Она смущенно посмотрела на Паньпань, которая спокойно ела.

Наконец, бабушка сунула палочки в руку Пань Дабао и, наклонившись к его уху, утешила:

— Голоден — так ешь скорее, не обращай внимания на мать. Поешь, и бабушка даст тебе медную монету, купишь себе что-нибудь вкусненькое.

Услышав про деньги, Пань Дабао забыл про обиду, схватил палочки и набил рот овощами.

— Бабушка, ты слово держишь?

— Держу, держу. Ешь помедленнее, не подавись, — с тревогой в голосе сказала бабушка, глядя на жадно поглощавшего еду внука.

Паньпань всё это время не поднимала головы, сосредоточенно уплетая кашу из своей миски.

Обычно за едой она была словно невидимка, с ней заговаривали, только если требовалась её помощь.

Сейчас было ясно, что у них на уме что-то недоброе. Сегодня ей налили больше каши, и главной задачей было наесться досыта.

Шумная сцена за обедом наконец улеглась.

Предчувствие Пань Паньпань не обмануло.

Ночью она никак не могла уснуть, ворочалась с боку на бок. В конце концов, накинув одежду, она вышла подышать свежим воздухом.

И тут она действительно услышала кое-что, касающееся её.

Луна висела на ветвях деревьев. Крестьяне ложились спать рано, едва темнело, забирались на кан. Был всего лишь час Сюй, но большинство домов уже погрузилось во тьму, чтобы не жечь масло. Слышно было только кваканье лягушек в полях.

Проходя мимо комнаты отца, Паньпань услышала, как мачеха пониженным голосом говорила ему:

— Девочке Пань в этом году пятнадцать, возраст уже не маленький, пора бы подыскать ей жениха...

Поняв, что говорят о ней, Паньпань присела на корточки и навострила уши.

Отец помолчал немного и ответил:

— Да, присмотрись к этому делу. Надо было ещё в прошлом году присматриваться, но ты всё твердила, что без неё дома не обойтись...

— Ах ты, бессовестный! — возмутилась Ли Хуа. — Что я такого сделала? Разве я не ради семьи стараюсь? Старики наверху, дети внизу... За все годы, что я замужем за тобой, хоть раз пожаловалась? В прошлом году приходили свататься из семьи Да Чжу. Если бы у них хоть что-то было за душой, я бы согласилась, всё-таки люди знакомые. Но посмотри на них — голь перекатная, неизвестно, едят ли они мясо хоть раз в год. Я же просто боялась, что твоя дочь будет там страдать, — запричитала она, почувствовав в словах мужа упрёк.

Паньпань и не знала, что брат Да Чжу сватался к ней в прошлом году. Неудивительно, что в этом году, едва завидев её, он тут же поворачивался и уходил, хотя раньше они могли перекинуться парой слов.

Брат Да Чжу был высоким и крепким, человеком честным. Хоть семья его была бедна, но если бы она вышла за него, то вдвоём они, наверное, смогли бы наладить жизнь.

— Ладно, не плачь, я же ничего такого не сказал. Просто присматривайся получше впредь.

В комнате наступила тишина. Паньпань уже собиралась уходить, как услышала смех Ли Хуа:

— На днях к нам заходила старуха Ван из нашей деревни...

Паньпань снова замерла и присела подслушивать.

Отец перевернулся на другой бок.

— Зачем приходила?

— Сватать. Сватать девочку Пань, — медленно произнесла мачеха.

— За кого сватала? Из нашей деревни? — он тут же сел на кровати.

Паньпань за окном затаила дыхание, внимательно слушая.

— Не из нашей деревни. Ай, да посмотри ты подальше! Что толку от этих нищих парней из нашей деревни? — Ли Хуа закатила глаза, а затем возбуждённо продолжила: — Говорю тебе, та сторона готова дать двадцать лянов серебра и двух свиноматок в качестве выкупа за невесту! — Её голос дрожал от сдерживаемой радости и стал на несколько тонов выше.

Опасаясь разбудить Пань Дабао, она снова понизила голос:

— Говорю тебе, это редкая удача, такая хорошая партия! В нашей деревне ещё никто не получал такого богатого выкупа!

Обычно в деревне, когда сватались, даже зажиточные семьи могли предложить не больше десяти лянов серебра.

А тут сразу двадцать лянов, да ещё и две свиноматки — это было всё равно что пирог с неба упал.

Неудивительно, что Ли Хуа последние дни была с ней так ласкова.

— Такой большой выкуп... Откуда они? Чем занимаются? — торопливо спросил отец Пань.

— Живут они далековато, в уездном городе. Он мясник. Ему уже за двадцать, а он всё ещё не женат. Но чем старше, тем заботливее будет. Выйдет девочка Пань за него замуж — будет каждый день мясо есть.

— Мясник? — нахмурился отец.

Крестьяне относились к убийству животных с опаской, считая это грехом и дурным знаком.

К тому же считалось, что у тех, кто совершает грех убийства, обычно дурной нрав, и они часто бьют жён и детей.

— А что такого в мяснике? Мясники живут лучше нас! Девочка Пань выйдет за него — будет жить в достатке.

— Но... — отец Пань всё ещё колебался.

Ли Хуа перебила его:

— Они дают двадцать лянов серебра! Я же не о себе думаю. Через месяц Дабао снова в школу идти. В прошлом году мы потратили почти все деньги, чтобы отправить его учиться. С этими двадцатью лянами мы два-три года сможем ни о чём не беспокоиться. Неужели ты хочешь, чтобы Дабао, как и ты, всю жизнь вставал ни свет ни заря и продавал этот несчастный тофу, зарабатывая жалкие медяки?

Отец Пань снова лёг и замолчал.

Ли Хуа, видя это, поняла, что дело решённое, и тоже легла.

— Подумай ещё, но мне кажется, это очень хороший вариант. В любом случае, я ради этой семьи все жилы рву.

Ха! Так и знала, что бесплатный сыр бывает только в мышеловке. Они хотят выдать её замуж за мясника.

Паньпань встала, разминая затёкшие от долгого сидения на корточках ноги.

Жизнь, ну почему ты такая трудная?

Семья Ли Лэя тоже занималась забоем свиней. В их деревне на Новый год или на свадьбы всегда приглашали его резать свиней.

Он был не только огромным и грубым, с заросшим бородой лицом и животом, похожим на половину арбуза, но и от него, и от его дома всегда исходил отвратительный, тошнотворный запах.

Когда староста их деревни устраивал свадьбу, он пригласил Ли Лэя зарезать свинью и угостить всю деревню.

Паньпань тогда была любопытной и специально встала пораньше, потащив сестру посмотреть.

Тот мясник, столкнувшись с огромной свиноматкой размером с двух человек, даже бровью не повёл. Он без колебаний вонзил нож, обагрив его кровью. После забоя он весь был в свиной крови.

Паньпань до сих пор становилось страшно при одном воспоминании.

Теперь Паньпань, которая и так не могла уснуть, окончательно потеряла сон.

Она не хотела выходить замуж за этого мясника, даже если он даст много-много денег. Но ради Пань Дабао отец наверняка согласится.

А даже если не согласится, Ли Хуа и бабушка слезами и скандалами заставят его это сделать.

С самого детства, пока другие дети играли, она либо работала, либо нянчила Пань Дабао. С утра до вечера у неё не было ни минуты свободного времени.

Когда-то её сестру выдали замуж ради того, чтобы семья сохранила клочок земли. Почему их жизни должны быть принесены в жертву этой семье?

Паньпань зарылась в одеяло, кипя от обиды.

Через час Паньпань вскочила с кровати и оделась.

Она достала из щели у кровати серебро, которое оставила ей Пань Ван, а из-под кровати — все медные монеты, накопленные за годы на праздники и в будни.

При свете луны, проникавшем в окно, Паньпань, склонившись над столом, пересчитала деньги. Оказалось чуть больше двух лянов.

Паньпань разделила серебро на три части: немного спрятала в одежде, немного — в обуви, а остальное завернула и положила в узелок.

Пань Паньпань решилась сделать то, о чём думала все эти пятнадцать лет, но на что не хватало смелости. Она сбежит!

Когда Пань Ван выходила замуж, Паньпань хотела уйти с ней, но это было невозможно.

Какая семья невесты возьмёт с собой её сестру? К тому же у неё были отец и мачеха.

Но теперь всё было по-другому. Её загнали в угол.

Все эти годы рабского труда на семью она считала платой за то, что её вырастили в доме Пань.

Большие ясные глаза Пань Паньпань ярко блестели в темноте. Она достала из шкафа свою одежду — её было немного — и завернула в узел.

Она прокралась на кухню и завернула в бумагу три паровые булочки момо, оставшиеся с ужина.

Приготовив всё, Паньпань легла на кровать, не раздеваясь, чтобы немного вздремнуть. Уходить нужно было, но сейчас, в кромешной тьме, было небезопасно. Она решила поспать пару часов и потом отправиться в путь.

Постепенно теплело, и рассветало раньше.

Когда Паньпань проснулась, отец ещё спал. На улице было темно, но скоро начнёт светать.

Она тихонько прикрыла дверь своей комнаты и вышла из дома.

Вокруг стояла тишина. Даже куры, которые днём кудахтали без умолку, сейчас сидели в курятнике тихо.

Закрыв плетёную калитку, Паньпань оглянулась на дом, в котором прожила больше десяти лет, крепко сжала кулаки и решительно пошла прочь.