Глава 3 (часть 2)

Неизвестно, сколько времени прошло, прежде чем Цзюнь Учоу наконец поднял голову. Казалось, он только сейчас заметил ее. Усталость на его лице исчезла, когда он закрыл, а затем снова открыл глаза. Взгляд стал острым, а мимолетный проблеск суровости выдавал его непредсказуемый характер.

— Зачем ты вышла и опозорила себя? — Он взял чашку с императорским чаем, которую подал ему Сяо Сицзы, крышкой снял пенку, но пить не стал.

— Ваше Высочество обращаются ко мне? — С утра она была на ногах и устала, но дело было не в физической усталости. Тяжелее всего было общаться с этим переменчивым мужчиной.

Почти год он игнорировал ее, словно ее не существовало. Она могла бы и дальше притворяться глухой и немой. Зачем же он позвал ее сейчас? Неужели из-за того, что она опозорила его?

— Разве перед моими глазами есть кто-то еще?

Отлично, она испытывала его терпение. Во всем дворце только у нее хватало смелости тайком сбежать и, забыв о своем положении, торговать каллиграфией на улице. И сейчас она даже не чувствовала вины. Что же ему с ней делать?

— Не понимаю, что именно Ваше Высочество хотят выяснить. Я не знаю.

— Тебе понравилось торговать каллиграфией? — Услышав такой непочтительный ответ, Цзюнь Учоу не удивился, а лишь спокойно посмотрел на нее.

Она стояла на коленях, одетая в простую синюю мужскую одежду, которая делала ее еще меньше. Ее черты лица были изящными, словно чистый ручей, струящийся в сердца людей.

— Зарабатывать деньги тяжело, но это заставляет меня чувствовать себя живой.

— Ты обвиняешь меня в плохом обращении?

— Неужели Ваше Высочество ждут от меня благодарности за то, что мои служанки живут хуже других, что им нечего есть и нечего носить, что они постоянно голодают, но не умирают? — Годовой запас гнева вырвался наружу.

— Ваше Высочество… — Сяо Сицзы что-то прошептал ему на ухо.

— И такое возможно? — Он нахмурился.

То, что евнухи заискивали перед сильными мира сего и притесняли слабых, было не новостью. Но довести ее до того, что ей пришлось выйти на улицу и торговать… Этих проклятых слуг нужно было как следует проучить.

— Ваше Высочество, это происходит уже давно, не первый день. Госпожа Юй даже не удостоена чести делить с Вами ложе. То, что у нее есть еда три раза в день, — уже щедрое обращение. Вы заняты государственными делами, поэтому неудивительно, что Вам об этом неизвестно.

— Я приказал тебе постоянно следить за ней, и вот к чему это привело? — Цзюнь Учоу бросил на Сяо Сицзы ледяной взгляд.

Сяо Сицзы словно окатили ледяной водой. Он согнулся пополам.

— Это вина слуги. Прошу Ваше Высочество простить меня!

— Прикажи забить до смерти всех этих слепых слуг! А с тобой я еще разберусь! — В его душе бушевал гнев, хотя неясно, из-за чего именно.

Сяо Сицзы, обливаясь холодным потом, опустил голову.

— Не нужно этого делать, Ваше Высочество. Евнухи и служанки тоже чьи-то дети. Если бы не нужда, они бы не пошли во дворец, чтобы терпеть унижения. Просто так убивать людей — это слишком жестоко, — Фэнь Сиюй склонилась до земли.

Из-за этого могло пострадать много людей, а она этого не хотела.

— Ты не винишь этих слуг? — Он слишком жесток? Разве она не понимает, что он заступается за нее?

— Нет. Они подчиняются Вашему Высочеству, в чем же их вина?

— Значит… виноват я?

— Не смею, — с почти упрямым выражением лица ответила она.

— В твоих словах нет ни капли искренности. — В итоге, получается, что он ошибся. — Я обещаю, что улучшу условия вашей жизни. Но больше не смей делать ничего неподобающего.

Фэнь Сиюй снова молча склонилась и тихо ответила: — Я больше не буду.

— Хорошо. Тогда, если я пощажу этих никчемных слуг, чем ты отблагодаришь меня? — Он открыто вымогал взятку, при этом сохраняя невозмутимый вид.

Фэнь Сиюй опешила.

— Ваше Высочество только что обещали не наказывать их.

— Милосердие всегда приводит к беде. Ты, наверное, не знаешь, что здесь тебя могут предать в любой момент? И я ничего тебе не обещал.

Посмотрите, во что Фэнь Шаоци превратил свою родную сестру! Она стала легкой добычей.

— Ваше Высочество хотят сказать…

— Я ничего не говорил, — он широко улыбнулся, и на его красивом лице появилась тень злорадства.

Если бы она знала, кто донес на нее, что она торгует каллиграфией на улице Луаньчэна, сохранила бы она свою наивность?

Фэнь Сиюй твердила себе, что не стоит принимать это близко к сердцу. С таким человеком невозможно найти общий язык.

— Подними голову и посмотри на меня.

— Ваше Высочество учили меня, что женщине не подобает поднимать глаза на мужчину, — колени болели так сильно, что ей не хотелось говорить.

— Сегодня особый день. Я в хорошем настроении, поэтому можешь забыть о формальностях. Подними голову и говори со мной. — Отлично, вот и научилась. Сколько времени прошло, а она до сих пор использует его слова против него. Она что, смерти не боится?

Его сердце было холодным, как тысячелетний лед, а душа — темной бездной. Он родился, чтобы жить для себя. Но, почему-то, ему нравилось ее поведение.

Внезапная доброта, незаслуженное внимание… Что-то здесь не так. Фэнь Сиюй никогда не слышала, чтобы хищник, привыкший к мясу, вдруг стал вегетарианцем.

— Госпожа Юй, поскорее поблагодарите Его Высочество! — Сяо Сицзы поторопил ошеломленную Фэнь Сиюй.

Но наследный принц запутал Фэнь Сиюй окончательно. В ее голове была полная каша.

— Вижу, ты мне не веришь. Хорошо, я выполню одно твое желание. Проси, что хочешь.

— Позвольте мне покинуть дворец! Дайте мне свободу! — Это было почти инстинктивной реакцией и просьбой.

Цзюнь Учоу замолчал, и даже чай в его чашке остыл. — Свободу? Фэнь Сиюй, ты знаешь, какой смысл я вложил в твое имя? — Его ледяной голос и обжигающий взгляд были направлены на нее.

Она почти догадалась, что скажет этот высокомерный принц. — Я дал тебе это имя, ты принадлежишь мне. Даже когда ты попадешь в загробный мир, тебя будут помнить под именем, которое дал тебе я. Согласно императорским законам, наложницы не имеют права быть похороненными в императорском мавзолее. Я окажу тебе эту честь. Когда ты умрешь, тебя похоронят рядом со мной. Я уже все решил, куда же ты можешь деться? — Его взгляд, острый, как лезвие ножа, резал ее безжалостно.

Во дворце было много женщин, и они ничего не стоили. Женщина, требующая у него свободы, — это просто смешно!

Тело Фэнь Сиюй похолодело. Она опустилась на пол, сжав руки в кулаки, побелевшие от напряжения.

Этот лжец, этот… негодяй!

Через некоторое время Цзюнь Учоу выгнал ее из дворца Цзыцзинь.