Глава 1

Папы Хоупа не было уже полгода.

За всю свою жизнь пятилетний Хоуп не помнил такого.

Библиотекарь и по совместительству дворецкий Люциан, а также ворон Гага изо всех сил старались утешить малыша. Они говорили, что отец Хоупа очень занят работой и пока не может уделить ему время, но скоро обязательно вернется.

Однако маленький Хоуп, которого папа никогда не оставлял надолго, не мог справиться с тоской.

Он давно не получал от папы утренних поцелуев и не слушал страшные истории перед сном.

Целых полгода!

Милое, пухлое личико мальчика выражало полное уныние. Его светлые золотистые волосы словно потускнели, а в обычно сияющих жизнью красных глазах стояли слезы.

Ни загадочный дворецкий Люциан, ни друг Хоупа, ворон Гага, не знали, как ему помочь.

— Но я так хочу к папе!

— Что такое «работа»?

— Почему папа проводит время с «работой»?

— Он что, предпочитает играть с «работой», а не со мной?

Хоуп сжимал кулачки, теребя край одежды Люциана, и на его лице отражалась смесь печали и недоумения.

Чтобы проснуться и сразу увидеть папу, Хоуп проспал целых две недели.

Малыш совсем не понимал, что такое «работа».

Хоуп решил, что папа просто нашел себе нового друга.

Сначала он немного расстроился, но потом подумал, что это не так уж и плохо.

Хоуп знал, что папе иногда бывает одиноко, ведь сам Хоуп не всегда понимал, что отец хочет ему сказать.

Гага говорил, что это называется «пропасть между поколениями». Между ним и отцом Хоупа таких пропастей — десятки тысяч, и каждая — как Марианская впадина.

Но вот он проснулся, а папы все еще нет.

— Люциан, куда же делся папа? — спросил Хоуп, чувствуя, как по щекам текут горячие слезы. — Я хочу к папе!

Люциан подумал: «Откуда же мне взять папу? Дорогой мой хозяин, он же мой босс, пропал без вести, и никто из нас не знает, что делать».

Весь мир рушился, все вокруг разваливалось на части.

Люциан отложил клубничный торт, которым пытался отвлечь малыша, и вздохнул.

Он присел на корточки и обнял плачущего Хоупа, которому даже плакать толком не получалось, и почувствовал укол жалости.

Теперь, когда нависла опасность, во всем мире остались только он, Гага и Хоуп.

И он даже не мог уйти, а мог лишь пассивно ждать возвращения своего босса.

Однако, похоже, их ненадежный босс попал в серьезную передрягу.

Люциан с тревогой думал об этом.

Гага слетел с подоконника и уселся на плечо мальчика, пытаясь его утешить.

— Не плачь, не плачь, мой дорогой маленький хозяин.

На груди у ворона Гаги было пятнышко белых перьев, что делало его не похожим на других ворон.

Гага смотрел на расстроенного малыша с сочувствием — хотя на его пернатом лице это было трудно заметить, он очень хотел, чтобы ребенок, которого он знал с самого рождения, снова стал веселым.

Итак, как же утешить малыша?

Так дело не пойдет.

Гага встревоженно взмахнул крыльями, мягкие перья щекотнули Хоупа в нос, и тот чихнул.

Малыш снял ворона с плеча, обнял его и прижался к Люциану, уткнувшись в его широкую, прохладную грудь. Он перестал плакать.

— На самом деле… хозяин уже вернулся! Он только что заходил проведать маленького Хоупа. Просто… просто он хочет поиграть с тобой в прятки, — Гага хитро прищурился и потерся головой о подбородок Хоупа. — Ты помнишь эту игру?

Хоуп на мгновение задумался, а затем его глаза засияли.

Игра в прятки с папой в замке была любимым развлечением Хоупа. Он прятался на высокой крыше, на чердаке, а иногда и в заброшенной тюрьме в подвале.

Там было много странных железных штуковин, которые Хоуп иногда таскал с места на место.

Когда папа почти находил его, Хоуп спрыгивал с крыши или вылезал из подвала, и папа ловил его в свои объятия.

Папа Хоупа умел создавать красивые крылья — красные и черные, иногда пернатые, а иногда — кожистые.

Он говорил, что Хоуп тоже так сможет, но пока он еще слишком мал.

Но самое главное — Гага сказал, что папа вернулся!

— Правда? А где он сейчас? — с надеждой в глазах малыш посмотрел на Люциана.

Люциан промолчал, лишь нахмурился и бросил на Гагу неодобрительный взгляд.

Гага замахал крыльями, изображая смущение и раскаяние, давая понять, что просто хотел утешить ребенка.

В конце концов, под пристальным взглядом влажных красных глаз Хоупа, Люциан был вынужден солгать: — Да, да, мой дорогой маленький хозяин. Хозяин действительно возвращался, но сейчас он снова ушел. Он видел, что ты спишь, и не стал тебя будить.

Сияющие красные глаза потускнели.

— Вот если бы я не спал так долго! Ну вот! Люциан, ты должен был меня разбудить! — Хоуп все больше расстраивался. Папа наконец-то вернулся, а он его проспал.

В следующий раз он точно не будет спать так долго!

Тут Хоуп вспомнил, что Гага говорил еще кое-что: папа хочет поиграть с ним в прятки.

Малыш тут же оживился: — Значит, папа сейчас где-то прячется? Мне нужно его найти?

Он с нетерпением посмотрел на Люциана и Гагу.

Люциан поднял Хоупа на руки и успокаивающе погладил его по волосам.

Там, где малыш не мог его видеть, дворецкий оскалил клыки и гневно посмотрел на врущего Гагу.

Гага беспокойно забегал глазами, дрожа всем телом под свирепым взглядом дворецкого.

Он выпорхнул из объятий Хоупа и перелетел на обеденный стол, отступив на несколько шагов.

В этот момент он поскользнулся и чуть не свалился со стола вниз головой.

Ему с трудом удалось зацепиться когтями за скатерть, но он чуть не опрокинул приготовленный Люцианом обед.

Глаза Люциана вспыхнули гневом — в буквальном смысле.

Однако дворецкий лишь небрежно взмахнул рукой, и посуда с едой послушно вернулись на свои места.

Только на голове у ворона Гаги появилось лысое пятно, и молодой, красивый ворон мгновенно превратился в облезлого ворона-дядюшку.