Глава 1 (Часть 1)

Стоял уже декабрь. Хоть в Гуаньчжунской управе снег выпадал редко, температура все равно была низкой. Чжао Цин предположила, что она ниже десяти градусов, и ей хотелось весь день не вылезать из-под одеяла. И хотя это было ее заветным желанием, материнский долг заставлял ее вставать, чтобы покормить сына.

Поправив распахнувшийся воротник, она откинула одеяло. Привыкнув к холодному воздуху, она попыталась перелезть через мужа, но тут же была поймана железной рукой и притянута к его теплой груди.

— Еще не рассвело, куда ты собралась?

Сонный голос Юань Чжэня звучал недовольно. На самом деле он знал, что она идет кормить ребенка, но все же хотел, чтобы она осталась рядом.

Чжао Цин изо всех сил старалась сопротивляться искушению, но в конце концов ее тело невольно расслабилось, и она прижалась к нему. — Я разбудила Ваше Высочество?

Его голос донесся словно издалека, и в нем слышалась обида. — Мне просто приснился неприятный сон, и я как раз проснулся.

— Неприятный сон? Что тебе снилось?

— Мне приснилось, как в восемь лет я отправлялся в свой удел… Это был последний раз, когда я видел свою мать. Она закрывала лицо руками, поэтому я не мог разглядеть ее выражение… Я всегда думал, что она улыбалась, потому что наконец-то избавилась от сына, которого считали проклятым. Ей больше не нужно было терпеть взгляды отца и других наложниц, перешептывания за спиной, а также гневные обвинения жителей столицы…

В этом месте Юань Чжэнь сделал паузу, а затем продолжил с некоторой беспомощностью в голосе.

— Но сейчас во сне я увидел, что мать не улыбалась, а плакала. Ее плечи сотрясались от рыданий… Что было правдой: то, что я увидел во сне, или то, что я помню?

Этот сон беспокоил Юань Чжэня, поэтому он ему так не понравился.

— А как Вы думаете, Ваше Высочество? — мягко спросила Чжао Цин.

Юань Чжэнь не мог сказать наверняка. Все эти годы он был твердо убежден, что мать не любила его, но сейчас, во сне, ее боль пронзила его сердце, заставив усомниться в своих убеждениях.

— Думаю, Вам нужно найти ответ на этот вопрос самому… — Чжао Цин понимала, что сколько бы хороших слов она ни сказала о наложнице Шу Фэй, это не поможет, пока сам Юань Чжэнь не захочет поверить.

Он перевернулся, поцеловал ее и, прижав к себе ее мягкое тело, вспомнил о прошлой ночи.

— Ваше Высочество… Хоу’эр проголодался… Мне нужно его покормить… — Чжао Цин пыталась сопротивляться.

Служанки говорили, что младенцы просыпаются по несколько раз за ночь, плача и требуя молока, но наследный принц, словно боясь разбудить мать, обычно начинал хныкать только под утро. Он был таким послушным, что это трогало до глубины души. Поэтому каждый раз, еще до рассвета, Чжао Цин вставала, чтобы покормить его.

Не обращая внимания на ее сопротивление, Юань Чжэнь принялся целовать ее. — Сначала накорми меня…

— Ваше… Ваше Высочество… — Чжао Цин не смогла оттолкнуть его и, поддавшись, решила сначала удовлетворить своего мужа. Она позволила его горячему, твердому… желанию овладеть ею.

Она крепко вцепилась пальцами в его спину, издавая нежные стоны в такт его движениям. В моменты страсти она выгибалась, позволяя ему проникнуть глубже. Каждый толчок словно стирал накопившуюся в душе Юань Чжэня злость и обиду, пока он полностью не освободился от них.

Убедившись, что муж снова заснул, она, превозмогая боль в пояснице, встала с постели и, несмотря на холодный ветер, отправилась в соседнюю комнату. Для удобства кормления она не следовала правилам и не отдавала наследного принца на попечение кормилицы в его покои. Поэтому всякий раз, когда князь Су оставался на ночь в ее покоях, эта комната превращалась во временную детскую, где за ребенком присматривали служанки. Если что-то случалось посреди ночи, они могли сразу позвать на помощь.

— Госпожа… — Инь Пин, услышав звук открывающейся двери, протерла глаза и попыталась встать.

Чжао Цин жестом велела служанке спать дальше и взяла сына из кроватки.

Даже во сне Хоу’эр безошибочно находил цель, жадно припадая к материнской груди.

— Хоу’эр, расти скорее… — Чжао Цин в тусклом свете свечи смотрела на маленькое личико сына. Его кожа уже не была такой сморщенной, а стала белой и нежной, щечки округлились, а черты лица напоминали маленького ангелочка. Возможно, им действительно суждено было стать матерью и сыном.

Когда сын наелся, начало светать.

Затем Чжао Цин помогла князю Су встать, умыться и одеться. После этого она велела служанкам подать завтрак, и они с мужем сели за стол. Это стало их ежедневным ритуалом.

— …Ваше Высочество, — Ван Сяодун вошел в комнату и что-то прошептал князю на ухо.

Пока Юань Чжэнь был отвлечен, Чжао Цин положила ему в чашку кусочек редьки и немного солёных овощей. Он не мог есть только мясо, ему нужно было отучиться от этой вредной привычки.

— Я понял, — Юань Чжэнь махнул рукой, отпуская Ван Сяодуна.

— Что-то случилось? — спросила Чжао Цин.

— Я заранее предупредил людей в уезде Луян, чтобы они сообщили мне, как только прибудет семья Чжао. Этот уезд находится на окраине Гуаньчжунской управы, через него проходит главная дорога, по которой чаще всего ездят в столицу и обратно. — По моим расчетам, через два-три дня они должны добраться до уезда Чаннин.

У Чжао Цин пропал аппетит. — Так скоро?

Юань Чжэнь только взял палочки, как увидел в своей чашке нелюбимые овощи. Он знал, чьих это рук дело, и бросил на Чжао Цин недовольный взгляд, но не стал вынимать их. — Ты разве не хочешь поскорее увидеть свою мать и брата?

— К-конечно, хочу, просто мы давно не виделись, и я немного волнуюсь, — ответила она с натянутой улыбкой.

Он с нахмуренными бровями проглотил солёные овощи и тут же сделал глоток супа, чтобы избавиться от вкуса во рту. Его недовольное выражение лица заставило Чжао Цин хихикнуть.

— Просто помни о своем положении и не вмешивайся в дела двора. Если они будут тебя в чем-то обвинять, скажи, что это мое распоряжение. — Юань Чжэнь не хотел, чтобы ею воспользовались.

Чжао Цин никак не могла понять скрытый смысл этих слов. — Почему моя мать и брат должны обсуждать со мной дела двора? Лучше объясни все как есть, чтобы я была в курсе.

— Отец до сих пор не назначил наследника престола. На старшего сына нынешней императрицы надежды уже нет. У чиновников есть свои кандидаты на престол, которых они поддерживают, и, естественно, они борются за власть за кулисами. Я слышал, что в последние два года семья Чжао сблизилась с наложницей Дэ Фэй, а она — мать шестого принца. Подумай, что это значит. — Юань Чжэнь решил все рассказать.

Чжао Цин вдруг все поняла. Она представила, как сыновья императора Канси сражаются друг с другом за трон, как родные братья убивают друг друга, и ее пробрала дрожь.

— Так вот в чем дело… — Но принцы династии Дафэн, достигнув шестнадцати лет, должны были отправиться в свои уделы и не могли вернуться в столицу без императорского указа. Князья не могли встречаться друг с другом, обмениваться информацией, поэтому ситуация не должна была быть настолько серьезной.

— Отец никогда не передаст мне трон, и семья Чжао это прекрасно понимает. Поэтому они решили поддержать Дэ Фэй. Если шестой принц станет императором, они тоже смогут подняться… — Он взял кусок жареной свинины и, прежде чем положить его в рот, добавил: — Ты дочь семьи Чжао, и у тебя нет причин не помогать своей семье.

Чжао Цин всегда была простодушной и не могла быстро разобраться в сложных вопросах. — Как я могу им помочь?

Юань Чжэнь проглотил еду и, словно что-то вспомнив, холодно усмехнулся. — Если семья Чжао действительно задумала то, о чем я думаю, то у них очень большие амбиции.

— Что же они хотят, чтобы я сделала? — спросила Чжао Цин.

Он съел пару ложек риса. — Когда они приедут, ты сама все поймешь.

— Что бы они ни говорили, я никогда не предам и не причиню тебе вреда. — Она не собиралась позволять семье Чжао использовать себя.

Услышав эти слова, в темных глазах Юань Чжэня блеснул огонек надежды.

— Сейчас для меня самое главное — это ты и Хоу’эр. Об остальных я не могу заботиться. — Это была правда. Семья Чжао не была ее настоящей семьей. Если бы они были хорошими людьми, она, конечно, поддерживала бы с ними отношения, помогала бы им в трудную минуту. Но если они хотят использовать ее, ей оставалось только извиниться.

— …Я уже не та, что была раньше, — твердо заявила Чжао Цин.

— Я верю тебе!