Глава 5 (Часть 1)

Совершенно неожиданно Дин Юйфэй, которая почти никогда не болела, слегла. Ей казалось, что она умирает: всё тело горело, не было сил даже пошевелиться, не то что позвонить и позвать на помощь.

Хотя в такие моменты ей очень хотелось, чтобы родители были рядом, они сейчас в отпуске, и она не должна их беспокоить. Эта небольшая болезнь её не сломит. Ей даже казалось, что болезнь — это к лучшему. Возможно, когда она выздоровеет, то поймёт, что её чувства к Хэ Иньтао были лишь иллюзией, и ей будет всё равно, даже если он женится на другой.

Да, ей будет всё равно. Но почему же тогда, представляя, как он улыбается Лань Ицин, она чувствовала такую боль в сердце, словно оно вот-вот разорвётся? Он не был щедр на улыбки, зная, к каким ненужным хлопотам это может привести. Раз Лань Ицин удостоилась его улыбки, значит, она не такая, как все.

Ей было так плохо: голова раскалывалась, в горле пересохло, тело стало тяжёлым, как свинец… А что, если, проснувшись, она обнаружит, что превратилась в ангела и вознеслась на небеса?

Но прежде чем она станет ангелом, неужели нельзя выпить хотя бы глоток воды? Однако, как бы она ни старалась, веки не поднимались, не говоря уже о том, чтобы встать с кровати и дойти до воды.

Пока она боролась с этим бессилием, ей показалось, что кто-то подошёл к кровати. Через мгновение её подняли и понесли… Что происходит? Она хотела открыть глаза и понять, что случилось, но веки были слишком тяжёлыми и не слушались.

Она ненавидела эту неопределённость, чувствовала себя ягнёнком, которого ведут на заклание. Но, как ни странно, сейчас она не испытывала страха, а какое-то необъяснимое чувство безопасности, словно кто-то говорил ей: «Не бойся, я позабочусь о тебе…» Неужели это он? Хэ Иньтао? Кроме родителей, только он мог дать ей это ощущение — что, даже если небо упадёт на землю, он её защитит.

Она продолжала бороться с темнотой, пытаясь понять, не галлюцинации ли это, и он действительно рядом. Наконец, когда Дин Юйфэй открыла глаза, оказалось, что она проспала целые сутки.

Она огляделась. Судя по обстановке, она находилась в небольшой больнице недалеко от дома. Повернув голову, она увидела Хэ Иньтао, который склонился над кроватью и крепко держал её за руку.

И правда, пока она была без сознания, рядом с ней был он. Но как он узнал, что она заболела?

Впервые она так спокойно смотрела на него. Даже с закрытыми глазами в его мужественных чертах лица чувствовалась та же непокорная сила, которая так привлекала женщин. Даже она, несмотря на всё своё раздражение и злость, не могла не замечать его мужской харизмы, от которой её сердце начинало трепетать.

Иногда она думала: а что, если бы их семьи не были связаны отношениями хозяев и прислуги? Смогли бы они стать счастливой парой? Но сейчас, зная, что у них нет будущего, она всё равно чувствовала эту искру между ними. Она не могла ему сопротивляться, как и он не мог устоять перед её вечным недовольством и постоянно пытался её задеть. Между ними было какое-то необъяснимое притяжение.

Она невольно протянула руку и коснулась его бровей, глаз, носа, губ… Какое красивое лицо! Неудивительно, что женщины, зная, что этот мужчина — паук, а они для него — всего лишь насекомые, всё равно бросаются в его сети. Становясь его добычей, они, наверное, считают себя счастливицами, боясь, что паук, взглянув на них, не только не захочет их съесть, но и просто смахнёт прочь.

Её прикосновение разбудило его. Он резко открыл глаза и, увидев, что она очнулась, тут же сел и приложил руку к её лбу. Убедившись, что температуры нет, он с облегчением вздохнул: — Как ты себя чувствуешь?

— Хочу пить.

Он тут же встал, налил ей тёплой воды и помог сесть. Она выпила воду, но ей всё ещё хотелось пить. Он налил ей ещё. Выпив второй стакан, она почувствовала себя лучше и покачала головой, показывая, что больше не хочет.

— Ты что, совсем не умеешь о себе заботиться? Заболела — и даже не позвала на помощь! Если бы я не пришёл, ты бы уже превратилась в дурочку! — он не должен был кричать на больную, но, вспоминая вчерашнее, он не мог успокоиться. Если бы он не проснулся посреди ночи, не решил, что нужно действовать решительно, и не полез на баньян рядом с её домом, чтобы поговорить с ней начистоту, если бы окно случайно не оказалось незапертым, никто бы не узнал, что она горит, как печка.

Она всё ещё чувствовала слабость, но рядом с этим мужчиной её язык, словно пулемёт, заряженный острыми словами, не мог молчать: — Это я чуть не стала дурочкой, а не ты. Тебе-то что?

— Да, а мне-то что до тебя, несносная девчонка? Мне не стоило о тебе беспокоиться, пусть бы ты и правда стала дурочкой!

— Уже поздно. В следующий раз не беспокойся.

— Хочешь, чтобы это повторилось?

— Да, я люблю болеть. Это моё дело, тебя оно не касается.

— Ты моя, как же это может меня не касаться?! — если бы она не была больна, он бы точно поцеловал её, а потом повалил на кровать и показал ей, что она принадлежит ему.

Впервые он говорил это не в шутку, и его волнение не было наигранным, как обычно, когда он пытался её приручить. Именно потому, что она тоже была к нему неравнодушна, она понимала, насколько он сейчас серьёзен.

Помолчав немного, она тихо вздохнула и, обняв его за шею, поцеловала.

Этот поцелуй был лёгким и нежным, но Хэ Иньтао тут же взял инициативу в свои руки, воплощая в жизнь то, о чём он только что мечтал. Он целовал её властно и страстно, запечатлевая свой запах, свой вкус на её губах. Ему хотелось повалить её на кровать, но в больнице это было бы слишком — нужно знать меру.

Наконец, он оторвался от её соблазнительных губ и крепко обнял её, словно давая клятву:

— Ты моя. И не мечтай от меня сбежать.

Сейчас, в его объятиях, чувствуя, как сильно он хочет её, как нежно к ней относится, она поняла, что все её сомнения развеялись. Он снова стал её Хэ Иньтао. Но…

— А как же госпожа Лань Ицин? — неуверенно спросила она.

— Между нами ничего нет. Если хочешь, можешь дать ей от ворот поворот. Уверяю тебя, эта женщина тебе не соперница.

— Я не какая-нибудь дикарка, — хотя ей больше хотелось дать от ворот поворот ему самому.

— Ради любимого мужчины можно и стать дикаркой.

Она отстранилась от него и с усмешкой приподняла бровь.

— С каких это пор ты стал моим любимым мужчиной?