Подобранный грязный ребенок (Часть 1)

Тань Шужань вела переговоры с Системой.

Ее тело действительно было на пределе, а Система вводила поддерживающее лекарство для сердца только в строго определенное время.

Тань Шужань, растянувшись на кровати, хныкала, словно старуха на смертном одре: — Что значит «я ничего не могу поделать»? А если мы вместе отправимся на тот свет, тогда сможешь?

Система тоже была все еще напугана: — Если бы Система не вмешалась вовремя, Хозяйка и Система уже были бы на том свете.

Раздраженно перевернувшись, Тань Шужань уткнулась лицом в подушку и глухо пробормотала: — Жить осталось недолго, так что нужно наслаждаться жизнью, пока есть время.

Сердечный стимулятор Системы действовал быстро, но в день было доступно только две инъекции.

Несколько дней назад этого бы хватило, но сейчас она была так занята, что ног под собой не чуяла, к тому же часто пугалась, поэтому ей требовалась большая доза стимулятора.

Немного придя в себя, она все же обреченно села.

— А-а!

— раздался у двери крик Цай Вэй, от которого Тань Шужань чуть снова не лишилась чувств.

Цинхэ тоже посмотрела в ту сторону и, открыв рот, пролепетала: — Гос… госпожа…

Тань Шужань с серьезным лицом подошла к двери в своих матерчатых туфлях и увидела стоящего на пороге ребенка, покрытого следами побоев.

Он стоял совершенно прямо, словно не чувствуя боли.

Сейчас на Южной улице почти никого не было. Владельцы лавок и жители ушли на главную улицу собирать медные монеты и свадебные сладости. Только двери ломбарда семьи Тань были широко распахнуты.

Ребенок был весь в страшных ранах, любой, кто внезапно увидел бы его, испугался бы.

Пронесся порыв осеннего ветра.

Несколько полосок ткани, свисавших до земли, слегка колыхнулись, словно у безжизненного ребенка.

Тань Шужань не понимала, почему он подвергся такому бесчеловечному обращению. Его рваная одежда пропиталась кровью, которая уже засохла и намертво прилипла к ранам.

— Малыш, иди сюда,

— Тань Шужань, боясь напугать его, наклонилась и ласково позвала.

Она не стала хватать ребенка, зная, что дети с психологической травмой могут проявить агрессивную реакцию.

Мальчик так и стоял неподвижно, как ни звали. Цай Вэй тихо спросила: — Госпожа, он что, глупый?

Такой юный, но с таким бесстрастным взглядом, как у старика, пережившего все превратности судьбы.

Тань Шужань так не думала. Она мягко сказала: — Ты ведь стоишь здесь, надеясь, что я тебе помогу? Заходи, я обработаю твои раны.

Ребенок по-прежнему стоял неподвижно, словно обдумывая ее слова.

Тань Шужань не торопила его, просто смотрела. Спустя долгое время он, словно в него вдохнули жизнь, хромая, последовал за ней в ломбард.

Тань Шужань устроила его во внутренней комнате, послала Цай Вэй за лекарем, а Цинхэ, по ее указанию, уже принесла кувшин старого вина.

— Малыш, как тебя так избили?

— спросила Тань Шужань, взяв чистый платок, чтобы вытереть ему лицо.

Ребенок не ответил, опустив ресницы, и снова стал похож на куклу.

На его теле не было живого места от побоев, только лицо было относительно целым, хотя шрам на переносице, скорее всего, останется.

Тань Шужань подняла на него глаза: — Я сейчас буду дезинфицировать раны, потерпи немного.

Резкий запах спирта распространился по комнате. Платок, смоченный крепким вином, протирал кожу вокруг ран. Ткань крепко присохла. Тань Шужань, скрепя сердце, смочила засохшую кровь вином, чтобы осторожно отделить несколько кусков ткани.

Неожиданно он не издал ни звука, даже лицо его оставалось бесстрастным.

Цинхэ, стоявшая рядом, наблюдала за этим, и уголок ее глаза невольно дернулся.

Вода в тазу становилась все краснее от смытой крови, и сильный запах крови наполнил воздух.

— Ух…

— Цинхэ не сдержала рвотный позыв и, пошатываясь, выбежала из комнаты.

Только тогда Тань Шужань заметила, что у него были не только следы побоев, но и повреждения на лодыжке, похожие на следы укусов животных.

Она с трудом подавила тошноту и использовала полкувшина старого вина, чтобы очистить раны. Бедный ребенок, похоже, был немым.

Теперь, казалось, и с его психикой были проблемы, что доставляло немало хлопот.

Лекарь слышал только, что принесли ребенка, покрытого ранами, но когда увидел ужасающую картину, не смог сдержать вздоха.

Тань Шужань беспокоилась. Ран на его теле было слишком много, она боялась, что лекарь может что-то упустить, поэтому оставалась рядом с ребенком, не отходя ни на шаг.

— Госпожа Тань, вам лучше выйти, чтобы я мог наложить лекарство,

— многозначительно сказал лекарь.

Проследив за взглядом лекаря, Тань Шужань поняла, что он говорит о ранах на животе ребенка.

Повреждения доходили до низа живота. Тань Шужань поджала губы и послушно вышла, оставив их вдвоем.

Древние люди придавали большое значение разделению полов. Для нее он был ребенком восьми-девяти лет, но они смотрели на это иначе.

— Господин, вы видели этого ребенка раньше где-нибудь на Южной улице?

— подумав, все же спросила Тань Шужань.

Судя по его состоянию, его, вероятно, избили дома, так что отправлять его обратно нельзя. Чтобы оставить его у себя, нужно было узнать о нем побольше.

— Я раньше не встречал его,

— ответил лекарь, перевязывая раны белой тканью и поглаживая седую бороду.

Значит, он не с Южной улицы.

— Благодарю вас за беспокойство, господин,

— Тань Шужань дала ему серебро и вежливо проводила до двери.

Во внутренней комнате в глазах ребенка исчезла влага.

Резиденция третьего принца на главной улице.

У Шуан на коленях преподнес секретное письмо. В кабинете царила гнетущая атмосфера. Ли Цзинчжоу скрестил пальцы, нетерпеливо сжимая и разжимая их: — И что сказал Ли Цзинчэн?

У Шуан тихо ответил: — Супруга принца заставила второго принца передумать.

Только что вошедшая в семью супруга принца уже может влиять на него?

Ли Цзинчжоу полуприкрыл глаза и усмехнулся: — Как Шэнь Мэйин его околдовала?

— Супруга принца сказала лишь, что хочет пудру, которая есть у визажиста Тань.

Услышав упоминание о визажисте Тань, Ли Цзинчжоу приподнял веки и принялся барабанить пальцами по столу: — Я велел тебе разузнать о ней. Ты что-нибудь нашел за эти дни?

Ему приходилось быть настороже с этой визажисткой с Южной улицы.