Глава 35

— Хэй, командующий имперской гвардией! Или мне следует называть тебя блистательным лордом? Ты не занят? — громко спросил Элиас, входя в знакомый кабинет. 

Молодой человек, сидевший к нему спиной и смотревший в окно, отложил в сторону протокол командира подразделения и повернулся лицом к младшему брату. 

Золотые вьющиеся волосы, слегка прикрывающие уши, сверкающие темно-зеленые глаза, фигура, словно вылепленная скульптором, — все это был Джереми фон Нойванштайн, лев рода Нойванштайн, меч наследного принца. 

Несмотря на то что до его свадьбы, которая обещала стать самой грандиозной свадьбой века, оставался один день, он продолжал работать, не покладая рук. 

Джереми пару раз моргнул, медленно восстанавливая фокус зрения. Его взгляд, направленный на Элиаса, поначалу был пустым, словно он не узнавал того, кто к нему пожаловал, но затем, вынырнув из глубоких дум, спросил: 

— Что ты здесь делаешь? 

— Я всего лишь хотел убедиться, что с моим единственным старшим братом ничего не случилось. 

— Почему со мной должно было что-то случиться? — удивленно спросил Джереми, снова посмотрев в окно. 

Одного взгляда хватало понять, что он был в не лучшем настроении, но, говоря откровенно, молодой человек просто не мог заставить себя радоваться. 

Пододвинув стул ближе к себе и сев на него, Элиас горько улыбнулся и сказал: 

— Уже завтра ты женишься на леди Хайнрих. Спустя четыре года ты, наконец, решился на этот шаг? 

Джереми ничего не ответил, и в кабинете воцарилась гробовая тишина. Элиас начал чувствовать острое желание схватить старшего брата за воротник и грубо встряхнуть его, но он сумел подавить в себе этот порыв, мысленно повторяя: 

«Надо быть терпеливее. Не стоит забывать о приличиях…» 

Но, вопреки собственным мыслям, юноша прямолинейно выдал: 

— Я прекрасно осведомлен о твоих чувствах. 

Джереми вскинул бровь, а затем невпопад сказал: 

— Иногда я задаюсь вопросом, что бы случилось, если бы она просто ушла. 

Элиас тихо фыркнул и спросил: 

— Зачем ты об этом думаешь? Бессмысленно размышлять о том, чего на самом деле не было. 

— Разве ты об этом никогда не задумывался? 

— Бывало такое, — юноша беззаботно пожал плечами. — Но это скорее для того, чтобы контролировать себя, когда все тело переполняла злость. 

— Кто бы мог подумать, что у тебя такой своеобразный способ самоконтроля, — бесстрастно заметил Джереми. 

В обычный день он бы что-нибудь сделал или сказал, чтобы поиздеваться над младшим братом, однако сейчас почти никак не отреагировал. 

Элиас подавил горькую ухмылку и, скрестив ноги, удобно откинулся на спинку стула: 

— Помнишь нашу первую встречу с ней? Тогда мы устроили такой бардак… Нам не раз говорили, что мол, если у нее родится ребенок, то о нас забудут, что отец все свое внимание будет уделять только ей, но в итоге… Я даже уже не помню всего того, из-за чего мы волновались тогда… 

— Мы были мелкими идиотами. 

—… Слишком мелкими. 

Элиас проследил за взглядом брата, устремленным в окно. 

На улице падал легкий снежок. Темная куполообразная крыша императорского дворца сияла белизной, из-за чего пейзаж казался просто сказочным. 

Они очень поздно осознали, что Сури была таким же ребенком. Их жизнь стремительно менялась, но все тяжести выпадали на ее плечи. Она была вынуждена взять за них большую ответственность, и это стало также одной из причин прочного барьера между ними. 

— Однако это не значит, что я не замечал твои чувства, — качнул головой Элиас. 

Услышав слова брата, Джереми опустил взгляд, полный печали. 

Конечно, Элиас давно это знал, но заметила ли это Сури? 

Если бы у них спросили, кем она им приходилась, то братья не смогли бы дать вразумительного ответа. Да и что они должны были сказать? 

Она была для них гораздо больше, чем сестра, но и матерью её назвать довольно трудно. В отношениях между ними было так много неоднозначных аспектов… 

Сури растила их семь лет, а если учитывать время, когда был жив их отец, то девять. 

Они росли с ней бок о бок почти десять лет. Джереми познакомился с ней в раннем подростковом возрасте и прожил рядом почти половину своей жизни. Она являлась его опекуншей, но при этом была старше всего на два года. 

Это было нелегко принять. Порой Джереми даже обижало такое положение дел. В конце концов он был неоспоримым преемником и достаточно сильным юношей, так почему же она продолжала держать оборону и не позволяла себе помочь? 

Его поражало то, что Сури всегда брала все тяготы на себя, никогда не прося помощи, и в то же время Джереми понимал, что в этом виноваты только он сам… Ну и Элиас с близнецами… Именно они были теми, кто оттолкнул протянутую руку, игнорируя светлую улыбку тогда ещё маленькой девочки. 

Поскольку она не была их настоящей матерью, они постоянно докучали ей ужасными шутками и розыгрышами. Пожалуй, их единственным оправданием был возраст, они были очень малы и не понимали последствий своих действий. 

Интересно, что она чувствовала, когда умер их отец? Был ли это страх? Или что-то еще? Насколько легко ей было контролировать свое лицо? 

Когда-то Джереми был глупым, ничего не смыслящим мальчиком, и всякий раз, когда он видел девочку, которая жила с ним под одной крышей, в его груди разрасталось пламя противоестественных чувств. 

Джереми винил себя за то, что не мог контролировать их, на самом деле это довольно удручало его… Поэтому, единственное, что ему оставалось, так это молиться богу, чтобы Сури не была такой же хорошенькой, сколько раздражающей… 

По мере взросления груз неоднозначных чувств увеличивался, и всякий раз, когда ее называли его мачехой, он начинал беситься. 

Мысли, эмоции, ощущения — все это сплеталось в нелепый клубок, который с каждым годом становился все запутаннее и запутаннее. Даже сейчас он не мог определить, кем она ему являлась. 

Единственное, в чем Джереми был уверен, так это в том, что она не бросит их, как того предрекали их родственники. Поэтому, если кто-то обидит её, то он не оставит этого так просто. 

Вероятно, Элиас чувствовал то же самое? Иначе почему еще он ударил второго принца? 

Сури стала очень дорогим им человеком. Она так много сделала для них, но почему-то до сих пор считала, что они об этом ничего не знают. Неужели ей действительно не приходила в голову мысль о том, что им станет все известно? Ей правда казалось, что они не оценят ее усилий? 

Серьезно? 

Джереми до сих пор помнил то время, когда корь одолела его. Уже тогда к нему начало приходить осознание многих вещей. Бесчисленные пролитые слезы Сури давили ему на грудь, тогда она даже не отходила от его кровати… 

Так и не получив ответа от старшего брата, Элиас заметил: 

— В любом случае, тебе давно пора было жениться, и ты прекрасно это знаешь. Зачем только откладывал? Я бы предпочел просто побыстрее пройти через это… 

— А какие у тебя есть идеи, почему я так поступил? 

— Ничего не знаю, близнецы съели мои мозги. 

Джереми тихо фыркнул и ответил: 

— Если бы я женился, когда мне было положено, то стал бы маркизом, как того все желали, но разве не интереснее было бы держать всех в подвешенном состоянии? 

Элиас недоверчиво посмотрел на старшего брата, а его рот приоткрылся от удивления, когда тот продолжил: 

— Как ты можешь не знать таких базовых вещей? 

— Ты… Ты серьезно так медлил со свадьбой только из-за этого?! Какого черта? Что ты вообще творишь?! 

— Ты хочешь, чтобы я навалял тебе, как когда мы были детьми? В любом случае, ты же знаешь, я не люблю бесполезные баталии, а политику просто ненавижу… К тому же, женись я в семнадцать лет, что бы стало с Сури? 

П.р.: Очень интересный диалог братьев, которого не было в манхве.