Глава 5 (Часть 1)

Цзя Лянь, держа в руках покупки, решил не входить через обычный боковой вход, а обогнуть поместье и проскользнуть через черный ход, которым пользовалась в основном прислуга. Он хотел избежать встречи с кем-либо, кто мог бы доложить о его возвращении Старой Госпоже.

Дело было не в том, что он не уважал бабушку или жалел для нее гостинцы. Просто, если бы Старая Госпожа узнала о покупках, то большая их часть наверняка была бы конфискована и отправилась бы прямиком к ее любимому внуку, Цзя Баоюю.

Обычно Цзя Лянь не возражал против такого подношения, видя в этом способ заслужить расположение Старой Госпожи. Но сейчас, когда его жена носила под сердцем его сына, он не хотел делиться этими лакомствами ни с кем.

Главная проблема заключалась в том, что Цзя Баоюй, получив угощение, не съедал его сам, а раздавал служанкам.

Все мало-мальски привлекательные девушки в поместье Жунго мечтали попасть на службу в покои Цзя Баоюя. Этот молодой господин, прикрываясь тем, что «девушки созданы из воды», так избаловал прислугу, что те совсем потеряли голову и вели себя словно барышни.

Цзя Лянь не считал себя настолько щедрым и богатым, чтобы потакать прихотям слуг, даже Пинъэр, которая прислуживала ему лично.

Размышляя об этом, Цзя Лянь пробирался к своему двору словно вор, выбирая самые укромные тропинки. Проходя мимо искусственной горки, он услышал голос Чжоу Жуй, экономки госпожи Ван:

— Ты говоришь, утром госпожа Сифэн почувствовала, как ребенок толкнулся?

Услышав голос Чжоу Жуй, Цзя Лянь инстинктивно спрятался, чувствуя, что вот-вот раскроет какую-то важную тайну.

И действительно, он услышал женский голос:

— Разве я стала бы обманывать вас, госпожа Чжоу? Это Пинъэр рассказала. Госпожа Сифэн сейчас отдыхает в своих покоях.

Цзя Лянь узнал голос. Это была Цютун, служанка, которую недавно купил его отец. Она прислуживала в доме, но еще не получила официального статуса наложницы. Цзя Лянь замечал, что она не раз заигрывала с ним.

Чжоу Жуй, не подозревая, что Цзя Лянь стоит за искусственной горкой, обливаясь холодным потом, нахмурилась и спросила:

— Ты уверена, что Пинъэр отдала госпоже Сифэн ту помаду?

— Вы же знаете госпожу Сифэн, — ответила Цютун. — Она всегда прихорашивается, прежде чем выйти из дома.

— С тех пор как вы подарили ей эту помаду, я несколько раз как бы невзначай выражала восхищение. К тому же, Старая Госпожа похвалила цвет. Теперь госпожа Сифэн каждый день пользуется именно этой помадой. Я вчера видела.

Чжоу Жуй нахмурилась и помолчала, прежде чем сказать:

— Сейчас госпожа Сифэн беременна и не может ублажать господина Цзя Ляня. Я помогу тебе показаться господину Цзя Шэ, а потом устрою тебя в покои Цзя Ляня. Дальше все зависит от тебя.

В голосе Цютун послышалось возбуждение:

— Благодарю вас, госпожа Чжоу! Не беспокойтесь, я буду держать вас в курсе всего, что происходит во дворе.

— Что значит «держать меня в курсе»? — прошипела Чжоу Жуй. — Просто эти молодые совсем неразумны, а госпожа Сифэн — племянница госпожи Ван, за ней нужен глаз да глаз. И поменьше болтай, а то язык отрежу!

Цютун испугалась и затараторила:

— Простите меня, госпожа Чжоу! Я глупая, не сердитесь на меня. Я буду вам очень благодарна, если вы и дальше будете меня наставлять, чтобы я ненароком не натворила бед.

Чжоу Жуй смягчилась:

— Запомни раз и навсегда: думай, прежде чем говорить. И знай свое место.

Затем, сменив гнев на милость, она добавила:

— Ладно, так и быть, скажу тебе по старой дружбе. Господин Цзя Лянь любит кротких женщин, но страстных в постели. Госпожа Сифэн, как-никак, барышня из семьи Ван, ей трудно вести себя непринужденно. Так что сейчас самое время завоевать сердце господина. Ублажи его как следует, и он тебя не обидит.

Женщины не стали задерживаться. Чжоу Жуй отпустила Цютун и поспешила в свои покои в крыле Жунси.

Цзя Лянь, глаза которого горели гневом, смотрел, как Чжоу Жуй скрывается из виду, а затем направился к себе во двор.

Ван Сифэн сидела на кушетке, склонившись над бухгалтерскими книгами, и время от времени перебирала костяшки счетов. Ее нахмуренные брови говорили о том, что в счетах что-то не сходится.

В семье Ван считалось, что для женщины главное — не образование, а добродетель. Однако это не означало, что девушкам не нужно учиться. Им не преподавали поэзию и музыку, чтобы не отвлекать от домашних дел, но грамоте и счету учили обязательно. Иначе как бы они управляли хозяйством после замужества?

— Милая моя, — сказал Цзя Лянь, — оставь эти книги. Еще неизвестно, достанется ли нам это поместье. Ты сейчас так усердно трудишься, а в итоге все может достаться кому-то другому. Лучше подумай о нашем сыне.

Ван Сифэн, увидев покупки, поняла, что муж не обманывал ее и не ходил по девкам. На душе у нее стало сладко, как после меда.

Но слова мужа заставили ее нахмуриться:

— Где это ты так разозлился, что решил сорваться на мне? И что значит «подумай о нашем сыне»? С ним все в порядке. Не смей проклинать моего ребенка!