Глава 19

Посторонние ушли, но дело только начиналось.

— Встань! — Госпожа Цзян с силой ударила ладонью по столу.

Сидевшая напротив Чжэн Чжаоди вздрогнула и поспешно поднялась.

— Мама, что?

Госпожа Цзян искоса взглянула на нее.

Ее глаза, повидавшие все превратности судьбы, были затуманены гневом.

— Зачем ты ходила к Госпоже Лю?

Чжэн Чжаоди внезапно все поняла. Она кашлянула и нетерпеливо выпалила:

— Мама, я вам скажу! Я ходила к Госпоже Лю гадать! Знаете, что она нагадала?

— О? — голос Госпожи Цзян звучал строго и внушительно. — И что же она нагадала?

Чжэн Чжаоди была вне себя от радости. Она даже одернула свою куртку и, кашлянув, прочистила горло.

— Мама, Госпожа Лю сказала, что я — счастливая звезда!

— По-моему, ты больше похожа на звезду несчастья, — отрезала Госпожа Цзян.

Чжэн Чжаоди: ...

— А вот звезда несчастья у нас в семье действительно есть, — тихо пробормотала она.

— Что ты сказала? — нахмурилась Госпожа Цзян.

Чжэн Чжаоди поджала губы. Фраза «девчонка четвертого брата — звезда несчастья» чуть не сорвалась с языка.

Но, видимо, подумав, она промолчала.

— Ничего не сказала.

— Ты в этот раз опозорилась на всю деревню Люцзяцунь! — Госпожа Цзян ударила кулаком по столу. — Если бы не староста, тебя бы точно с табличкой позора водили по улицам для публичного осуждения! Ты когда это делала, о детях совсем не думала, да?

— О детях? — недоуменно спросила Чжэн Чжаоди. — А при чем тут дети?

Госпожа Цзян была так зла, что ей хотелось укусить невестку.

— Если бы твое дело дошло до верхов и твою вину подтвердили, то в будущем дети нашей семьи не смогли бы пойти в среднюю школу! — процедила она сквозь зубы.

Так вот в чем дело! Такая мелочь.

— Ну и не пойдут в среднюю школу, невелика беда, — беззаботно махнула рукой Чжэн Чжаоди. — Когда Гоудан и Гоушэн вырастут, я отправлю их учиться плотницкому делу к моему отцу. В будущем не пропадут.

Сердце Госпожи Цзян сжалось.

— А Да Хуа?

— Девчонка еще и в среднюю школу захотела? — фыркнула Чжэн Чжаоди. — Я ей и так позволю окончить пять классов начальной школы, и то хорошо. Чего еще желать?

Госпожа Цзян сжала кулаки.

— А остальные дети в семье? Тоже пойдут учиться ремеслу к твоему отцу?

— Ой, нет, так не пойдет, — ответила Чжэн Чжаоди. — У них есть свои отцы и матери, ко мне это не имеет отношения. К тому же, мой отец не передает свое плотницкое мастерство посторонним.

Госпожа Цзян: ...

Она схватила со стола чашку и выплеснула чуть теплую воду прямо в лицо Чжэн Чжаоди.

Лицо, волосы и куртка Чжэн Чжаоди промокли.

— Мама, что вы делаете?! — вскрикнула она, поспешно вскакивая.

— Привожу тебя в чувство, — медленно ответила Госпожа Цзян.

Чжэн Чжаоди: ...

Она обвела взглядом комнату, сделала несколько шагов вперед, схватила Цзян Лао Эра и принялась его бить и ругать, явно адресуя свои слова свекрови:

— Ты, никчемный! Твоя мать тебя не любит, и я из-за тебя страдаю! Тебя ни во что не ставят, вечно ты в убытке! Ты вообще ее родной сын или она тебя в навозной куче нашла? Бесхребетный! Смотришь, как твою жену бьют, и слова сказать не можешь...

— Хватит! — внезапно громко и четко сказала Госпожа Цзян. — Хочешь драться — иди в свою комнату.

Чжэн Чжаоди развернулась и пошла прочь.

— Цзян Лао Эр, ты просто тряпка, ничтожество! — бросила она на ходу. — Все сыновья одинаковые, а она пристрастна до чертиков! И какой толк от того, что я счастливая звезда? Даже моя удача не поможет против такой предвзятости!

Чжэн Чжаоди чувствовала себя ужасно обиженной.

Она вошла с Цзян Лао Эром в западную комнату, и за хлопнувшей дверью послышался грохот и треск.

У Госпожи Цзян разболелась голова.

Она потерла виски, не зная, что и сказать.

В соседней комнате Ли Хунсю вздыхала про себя.

«Когда в семье мир, все дела процветают». Разве не так? Только если в доме царит гармония, жизнь может наладиться.

Но поведение второй невестки сейчас действительно вызывало головную боль.

Она немного подумала о муже, а потом вспомнила, что Нуань Бао пора менять пеленку.

Повернув голову к малышке, она заметила, что Нуань Бао вытянула шею и смотрит в сторону подоконника.

Ли Хунсю с любопытством проследила за взглядом ребенка.

На подоконнике, кроме мотка черной пеньковой веревки, стояла только разбитая фарфоровая миска, в которой росли два стебелька дунлинцао.

Была холодная зима, и оба стебелька выглядели сморщенными и сухими.

Лишенные солнечного света, они казались недоразвитыми.

На что же смотрела ее дочка?

Ли Хунсю развернула пеленки Нуань Бао и поменяла их.

— Малышка, на что ты смотришь?

Нуань Бао: ...

Ой, ее заметили.

Она склонила головку набок, мило улыбнулась Ли Хунсю и включила свой обычный режим «притворяюсь глупышкой».

Мужской стебель: «Этот человеческий детеныш наверняка привлечен моей неотразимой внешностью».

Женский стебель: «Ты умрешь, если хоть день не повыпендриваешься, да?»

Мужской стебель: «Человеческие детеныши так медленно растут».

Женский стебель: «Естественно. Люди живут десятки лет. Если бы они росли быстро, было бы неинтересно».

Мужской стебель: «Вот я не понимаю, неужели за десятки лет не становится скучно?»

Женский стебель: «Наверное, становится...»

Нуань Бао слушала их разговор и лепетала в ответ.

Понаблюдав за ними весь вечер и утро, она поняла, что эти два стебелька — муж и жена, и оба они — дунлинцао.

У них было свое Царство Цветов и Трав, а королем был Цветок-Людоед.

Вчера ночью, когда она проснулась попить молочка, травяной дядя даже пригрозил ей: «Еще раз будешь подглядывать, как мы с женой спим, я оторву твою голову и отдам королю на закуску».

Она подумала, что травяной дядя хвастается, ведь они такие маленькие, она одной своей ножкой (сяо цзяоцзяо) может их раздавить.

К тому же, она считала, что у травяного дяди вспыльчивый характер и мания преследования.

Вошла Чжан Сюсян, чтобы забрать грязные пеленки Нуань Бао.

Ли Хунсю почувствовала себя очень неловко.

— Третья невестка, это так тяжело для вас. Спасибо.

— Мы же одна семья, не нужно церемоний, — покраснев, тихо ответила Чжан Сюсян. — Когда ты вышла замуж, Те Дань только родился. Разве ты тогда не стирала его пеленки?

Вспомнив события двухлетней давности, Ли Хунсю тоже покраснела.

Чжан Сюсян уже вышла с тазом.

Ли Хунсю невольно вспомнила время два года назад, когда они с четвертым братом только поженились.

Тогда тоже была зима, родился Те Дань.

Ей приходилось каждый день стирать одежду всей семьи. Те Дань много пил, писал и какал, за день набиралось больше десяти пеленок.

У нее тогда был слабый желудок, и от запаха ее тошнило так, что выходила одна желчь.

В первый день она, давясь рвотными позывами, с трудом перестирала всю одежду.

В тот же вечер Цзян Лао Сы заметил, что лицо его молодой жены стало землисто-желтым, и добился от нее признания.

Со следующего дня Цзян Лао Сы утром работал изо всех сил, всегда заканчивая на полчаса раньше других, и бежал к колодцу помогать жене стирать пеленки.

Если в момент свадьбы в сердце Ли Хунсю еще оставалась крошечная, незначительная капля нежелания, то той зимой, после того как Цзян Лао Сы целый месяц стирал пеленки Те Даня, она окончательно влюбилась в него.

Выбирая мужчину, в первую очередь смотрят на то, как он заботится о жене, а во вторую — на его стремление к самосовершенствованию.

Так совпало, что у Цзян Лао Сы было и то, и другое.

Ли Хунсю всем сердцем хотела быть женой Цзян Лао Сы.

И была счастлива и довольна...