Глава 18

Говорят, добрые дела за порог не выходят, а дурные вести разлетаются на тысячи ли.

Рано утром, еще до завтрака, новость облетела всю деревню Минъюэ.

Некоторые родственники из клана Цзян пришли расспросить, остальные же либо злорадствовали, либо просто любопытствовали.

Соседи, семья Лао Ду, были особенно рады. Госпожа Ду была несказанно счастлива.

Семьи Лао Ду и Лао Цзян соседствовали десятилетиями. Госпожа Ду и Госпожа Цзян были из одной деревни еще с девичества и соперничали друг с другом десятки лет.

Госпожа Ду всегда ждала, когда же у семьи Цзян случится беда, и вот теперь, когда это произошло, она была по-настоящему довольна.

Стоя в своем дворе, отделенном лишь стеной, она громко кричала:

— Бабушкины милые внуки, вы должны хорошо учиться! Окончите начальную школу, пойдете в среднюю. У нашей семьи хорошее происхождение, староста обязательно вас порекомендует. Не то что у некоторых, им теперь конец, до конца жизни не видать им ученого звания!

Невестка семьи Ду не выдержала и тихо попыталась ее уговорить:

— Мама, мы же с тетушкой Цзян постоянно видимся, не говорите так.

— Заткни свой вонючий рот, черт бы тебя побрал! — тут же набросилась на нее Госпожа Ду. — Кто это постоянно видится? Только ты туда и бегаешь, как собака на дерьмо летит!

Чжан Сюсян как раз кормила кур из фарфоровой миски. Услышав насмешки из-за стены, она задрожала от гнева.

Но она была робкой и боязливой, поэтому могла только тайком утирать слезы.

Будь здесь Ван Гуйин, она бы уже давно схватила мотыгу или железную лопату и бросилась в бой.

Да и если бы Ван Гуйин или Госпожа Цзян были дома, Госпожа Ду не посмела бы так себя вести.

Цзян Лао Сань вынес сплетенные складные табуреты сушиться.

Увидев, что жена плачет, он вздохнул:

— Если ты будешь обращать на нее внимание, только себя изведешь. Ей больше шестидесяти лет, характер не изменишь. Зачем из-за таких людей расстраиваться?

— Иди сам корми кур! — Чжан Сюсян сунула ему миску.

С этими словами она сердито ушла на кухню.

Цзян Лао Сань крепко взял миску и с улыбкой покачал головой:

— Ты только на мне и смеешь злость срывать.

После обеда пришла Лю Чуньсян, жена старосты производственной бригады Чжоу Шэн Ли.

Она зашла в главную комнату.

— Невестка, как там дела? С моей второй невесткой ведь ничего страшного не случится? — спросила Чжан Сюсян, наливая ей крепкого чаю.

— Не могу сказать точно, — покачала головой Лю Чуньсян. — Как можно в такое время идти наперекор? Гадать, гадать… В цитатнике же сказано: судьба в наших собственных руках. Как вторая невестка могла быть такой недальновидной!

— Кто бы спорил, — лицо Чжан Сюсян стало бледным как полотно.

Ли Хунсю тоже выглядела обеспокоенной.

Она прекрасно понимала всю серьезность ситуации. Если Чжэн Чжаоди признают виновной, дети в будущем не смогут поступить в среднюю школу.

В те времена для поступления важнее были не экзамены, а рекомендация.

А семью с «пятном» в биографии никто бы рекомендовать не стал.

Кроме Хунхун, которая уже училась в средней школе, в семье было еще десять детей!

Все говорят, что знания меняют судьбу. Как же важны знания!

Ее сердце сжималось от тоски. Рядом не было никого, кто мог бы взять на себя ответственность, и она скучала по своему четвертому брату.

Нуань Бао что-то лепетала. Она поняла примерно половину разговора взрослых.

Она не понимала, почему за гадание могут арестовать?

В прошлой жизни, когда она жила у других папы и мамы, дедушка и бабушка водили ее гадать.

Но дедушку и бабушку никто не арестовал.

Наоборот, дедушка был очень рад и говорил, что Нуань Нуань — маленькая счастливая звездочка в их семье.

Она поняла, что вторая тетя сделала что-то плохое и ее должны наказать.

Ей не нравилась вторая тетя, так что пусть наказывают.

Только…

Кажется, мама была недовольна.

Неужели мама не хочет, чтобы вторую тетю наказывали?

Если так, то Нуань Бао пожелает, чтобы со второй тетей все было хорошо.

Она склонила головку набок, ее взгляд упал на траву дунлинцао на подоконнике.

Она улыбнулась траве.

Мужской стебель: «Какая уродливая улыбка. Совсем не такая милая, как у детенышей цветочного народа».

Женский стебель: «Признавайся, у тебя есть внебрачная трава на стороне?»

Мужской стебель: «Почему ты такая подозрительная? Если будешь продолжать в том же духе, я скажу тебе пока-пока».

Женский стебель: «Пока-пока так пока-пока. Следующий будет послушнее».

Нуань Бао: «И-и-я-я и-и-я!»

Травяной дядя, травяная тетя, не ссорьтесь.

Мужской стебель: «Мне кажется, этот человеческий детеныш нас ругает, но у меня нет доказательств».

Женский стебель: «…»

Приближался Новый год, и у Лю Чуньсян дома было много дел.

То, что она пришла посидеть немного, уже было проявлением добрососедства.

Проводив Лю Чуньсян, Чжан Сюсян постояла немного у ворот.

Она встала на цыпочки и посмотрела вдаль, в сторону деревни Люцзяцунь.

Вдруг она разглядела четыре приближающиеся фигуры.

Похоже на свекровь и остальных.

Действительно, это были они.

Вскоре они добрались до дома.

Вместе с Чжоу Шэн Ли они с облегчением сели в главной комнате пить чай.

— Шэн Ли, спасибо тебе огромное! Если бы не ты, второй невестке пришел бы конец, — Госпожа Цзян не переставала благодарить старосту.

— Шэн Ли, второй брат благодарит тебя. Я запомню твою доброту, — с виноватым видом сказал Цзян Лао Эр.

— Все благодаря тетушке! Это была отличная идея взять с собой Гоудана. Когда ребенок плачет, многие смягчаются, — отмахнулся Чжоу Шэн Ли.

— Что ты! Если бы ты в конце не проявил смекалку и не сказал те слова председателю коммуны, Гоудан мог бы плакать до смерти, и это бы не помогло, — покачала головой Госпожа Цзян.

Чжоу Шэн Ли выпил три или четыре чашки чая и согрелся.

— У меня тогда просто голова взорвалась. Когда я услышал, что они настаивают на наказании второй невестки, не знаю, откуда взялась эта мысль. Я сказал председателю, что если об этом деле доложат наверх, то скажут, что коммуна недоглядела, допустила такие пережитки. Звание передовой коммуны точно отберут, и тогда все усилия десятков производственных бригад за весь год пойдут насмарку!

— Ученые люди — совсем другое дело! — восхищенно повторяла Госпожа Цзян.

— Да какие там несколько иероглифов я знаю, — покраснел Чжоу Шэн Ли. — Наверное, это вам, тетушка, воздаяние за вашу доброту и отзывчивость.

Стоявшая рядом Чжэн Чжаоди молчала.

Но в душе она была крайне недовольна.

Она спаслась только потому, что была счастливой звездой! При чем тут свекровь?

И Чжоу Шэн Ли тоже хорош! Обычно такой справедливый и неподкупный, а подлизываться, оказывается, тоже умеет, да еще как ловко!

Чжан Сюсян принесла Ли Хунсю чашку простой воды.

— Вторая невестка вернулась, все обошлось.

Ли Хунсю немного подумала, наклонилась и достала из тумбочки у кровати коробку каштанового печенья.

— Третья невестка, передай это старосте, скажи, что мама велела отдать.

— Что это? — Чжан Сюсян никогда не видела каштанового печенья в железной коробке.

— Это каштановое печенье, отец прислал, — с улыбкой объяснила Ли Хунсю. — Остальное оставим детям на Новый год. Сегодня мы очень обязаны старосте за то, что он, не жалея сил, помог нам. Нужно его отблагодарить.

Обычные деревенские продукты у старосты наверняка были.

Ли Хунсю долго думала и вспомнила про каштановое печенье.

Чжан Сюсян взяла коробку и улыбнулась.

Положа руку на сердце, если бы это были гостинцы от ее родных, она бы, скорее всего, пожалела их отдавать в качестве благодарности.

Придя в главную комнату, Чжан Сюсян подошла к Госпоже Цзян сзади и тихо сказала:

— Мама, вот каштановое печенье, которое вы просили принести.

Госпожа Цзян растерянно посмотрела на Чжан Сюсян.

И тут же все поняла.

Когда Чжоу Шэн Ли уходил из дома Цзян, он долго отказывался, но коробку ему все-таки сунули в карман.

Вспомнив, что это лакомство, которого не пробовали даже трое его детей, он сглотнул слюну и все же взял его.