Глава 5 (Часть 1)

… не буду с ней спорить.

Пэнпэн вернулась, умывшись. Ее растрепанные волосы были приглажены. Увидев, что я сижу на кровати, задумчиво разглядывая маленький камешек, она спросила:

— Что это?

С трудом произнесла:

— Камень.

Она взяла его, посмотрела на свет, затем бросила обратно:

— А я думала, что-то ценное!

Бабушка Ван и Тетя Чэн вернулись после завтрака. Увидев, что я разглядываю камень в руке, Бабушка Ван сказала Мэн Фаньли:

— Сяо Мэн, ты все еще хранишь эту штуку? Выбрось ее скорее! Ты же забыла, сколько боли она тебе причинила.

— Точно-точно, — подхватила Тетя Чэн. — Мой камень хотя бы был круглым, и то болел ужасно. А у тебя этот — с острыми краями. Ты что, забыла, как тебе было больно, когда тебя привезли? Дунпин, если хочешь, я тебе свой отдам, выбросишь его подальше.

Только тогда я поняла, что держу в руках тот самый легендарный камень. Вот почему Мэн Фаньли сказала, что в каком-то смысле он единственный в мире. Я снова внимательно посмотрела на него.

Пэнпэн, которой стало неприятно от мысли, что эта вещь была извлечена из чьего-то тела, пошла в туалет мыть руки.

— Тебе не противно? — спросила Мэн Фаньли.

Я покачала головой. Она посмотрела на меня, затем снова уткнулась в журнал.

В восемь утра Су-зверь с медсестрами пришел на обход. Предыдущие дни я провела в полусне, поэтому ничего не помнила. Он сказал Мэн Фаньли, что завтра ей можно будет немного поесть рисовой каши, а Тете Чэн посоветовал успокоиться и готовиться к завтрашней операции. Когда очередь дошла до меня, я все еще вертела в руках камень Мэн Фаньли.

— Доброе утро, — сказал он, изучая мою историю болезни.

Я промычала что-то в ответ, продолжая рассматривать камень.

Он поднял голову, увидел камень в моей руке, улыбнулся и покачал головой.

Он жестом показал медсестре опустить кровать, затем задернул белую занавеску и, войдя, положил руку мне на плечо, помогая лечь.

— Что вы делаете?! — воскликнула я, опомнившись.

— Осматриваю рану, — ответил он и продолжил помогать мне лечь. Мы были очень близко… сантиметров десять, наверное. Я точно видела, как он нахмурился. «Ну и запах! — подумала я. — Перед тем как попасть в больницу, мне было так плохо, что я не мылась два дня, а после госпитализации из-за раны не могла мыться еще четыре. К тому же, первые два дня меня тошнило, я потела, и только кое-как обтиралась, даже лицо не умывала. Так что запах, конечно, не из приятных!» Я злорадно ухмыльнулась про себя и еще ближе придвинулась к нему.

— В жизни не был таким грязным, — с улыбкой в голосе произнес он.

— Посмотрим, сколько ты еще выдержишь, — пробормотала я.

Когда я легла, он начал расстегивать пуговицы на моей пижаме. Я испугалась и схватила его за руку. Под пижамой на мне не было ничего, кроме бинтов на ране, причем бинты были на животе, а не на груди.

— Я врач, — сказал он, глядя на меня серьезно. Видя, что я все еще держу его за руку и выгляжу напряженной, он оставил в покое верхнюю пуговицу и начал расстегивать вторую. Но больничная пижама была слишком большой, и моя небольшая грудь все равно немного обнажилась. Мне было неловко смотреть, как он расстегивает мою одежду, но отводить взгляд казалось проявлением слабости, поэтому я смотрела ему в лицо.

Я подняла свободную от капельницы руку и ткнула пальцем ему в глаза:

— Зеленые.

— Угу, — ответил он, не поднимая глаз.

— Уродец, — заявила я.

Он ничего не ответил, только улыбнулся уголком губ.

Когда все пуговицы были расстегнуты, я подумала, что он сейчас начнет снимать бинты, и мне стало страшно от предстоящего зрелища. Но он лишь слегка надавил по обе стороны от шва:

— Больно?

Я покачала головой.

Он надавил ниже:

— А здесь?

Я снова покачала головой.

— Хорошо, похоже, все заживает нормально.

«У вас что, рентгеновское зрение?» — подумала я.

— Откуда вы знаете, где рана? — спросила я невнятно, не уверенная, что он меня понял.

— Я вас оперировал.

«А! Так это ты воспользовался моей беспомощностью и нанес этот удар исподтишка! — подумала я. — Даже не спросил, как я хочу, чтобы меня разрезали, какого размера, не предложил заодно сделать липосакцию, просто взял и полоснул ножом. Зверь в обличье человека… Волк в овечьей шкуре…» С этого момента моя ненависть к нему возросла до небес.

— Завтра перевязка. Медсестра вас отведет, — сказал он, застегивая пуговицы и помогая мне сесть. Я нарочно сунула свою жирную голову ему под нос, но он не отстранился. Откинув занавеску, он сказал медсестре Сяо Ван: — Завтра ей перевязка, отведите ее в перевязочную.

— Хорошо, директор Су.

— Кстати, газы отходили? — повернувшись ко мне, спросил он.

— Нет! — громко крикнула я, напугав всех вокруг. «А, так ты все еще помнишь об этом! — подумала я. — Не забудешь!»

Бабушка Ван подошла ко мне:

— Дунпин, это очень важно. Если газы отходят, значит, нет спаек кишечника. После операции этого больше всего боятся.

… Так вот в чем дело. А я-то думала, он специально издевается надо мной, потому что вчера услышал, как мы с Пэнпэн говорили про его «красоту». Мне стало немного стыдно, и я тихо сказала:

— А.

Я невольно посмотрела на Мэн Фаньли. Она тоже смотрела на меня и, заметив мой взгляд, сказала:

— У меня вчера отходили.

«Вот блин… Даже в этом она меня обошла», — подумала я.

Су-зверь обратился к Пэнпэн, которая незаметно вернулась:

— Почаще выводите ее на прогулки.