Глава 4 (Часть 1)

В карете.

— Кстати, я хотел спросить тебя, почему ты подарила мне деревянную куклу?

— спросил Чжао Чуянь.

Сейчас, когда они были вдвоем с Су Цинцин, он мог задать личные вопросы.

Су Цинцин посмотрела на него с недоверием и спросила в ответ:

— Разве это не было нашим давним договором?

Неужели он забыл?

Чжао Чуянь моргнул, долго вспоминал, но так ничего и не вспомнил.

— Когда мы об этом договаривались?

Девушка низко опустила голову, теребя подол платья, и больше не произнесла ни слова.

Она потратила несколько месяцев, чтобы сделать эту куклу, а получатель подарка даже не помнил об этом.

Она не хотела расстраиваться и не считала, что Чжао Чуянь поступил неправильно, сказав правду. Но почему же у нее защипало в глазах и запершило в носу?

Юноша попытался исправить ситуацию:

— Но мне понравилась эта кукла…

— Хмф.

Девушка надула губы.

Дороги в Цзинчэне были довольно ровными, но когда карета изредка подпрыгивала на ухабах, Су Цинцин предпочитала держаться за край сиденья, сохраняя дистанцию между собой и Чжао Чуянем.

Карета прибыла к дому семьи Су.

Су Шаоцин стоял у ворот, встречая сестру.

— Сест…

Он успел произнести только один слог, прежде чем осекся.

Чжао Чуянь выпрыгнул из кареты и встретился с пристальным взглядом Су Шаоцина.

Су Шаоцин подумал: «Кучер ошибся адресом?»

Вслед за Чжао Чуянем из кареты вышла его сестра.

Глаза Цинцин покраснели, брови были слегка нахмурены — сразу было видно, что она расстроена.

Чжао Чуянь, переглядываясь с братом и сестрой, смущенно произнес:

— Это…

Долгая история.

Мне нужно поговорить с дядей и тетей.

— Хмф.

Су Шаоцин холодно повернулся и пошел в дом.

Чжао Чуянь последовал за братом и сестрой.

Он хорошо знал дом канцлера и без труда нашел дорогу в гостиную.

Су Шаоцин молча, но с хмурым видом, отправился за родителями.

Су Цинцин передала родителям императорский указ.

Его Величество лишь сказал, что об этом деле не стоит распространяться, но не уточнил, что это секретный указ, который нельзя показывать даже родителям.

Прочитав указ, Су Юань спокойно сказал:

— Раз уж речь идет о Нинчжоу, то поезжай.

Сюй Фанцю выглядела обеспокоенной:

— Я не могу отпустить Цинцин одну, я волнуюсь.

— Тогда, тетушка, почему бы вам не поехать вместе с ней?

— предложил Чжао Чуянь с легкой улыбкой.

Если тетушка будет присматривать за Су Цинцин, им со Шэнь Чэньдэ будет гораздо спокойнее.

Сюй Фанцю неуверенно посмотрела на Су Юаня:

— Но…

Су Юань ответил:

— Чуянь прав. Ты можешь поехать с Цинцин. Но будьте осторожны, в Нинчжоу сейчас эпидемия.

Насколько он помнил, эпидемия в Нинчжоу не вызвала особых волнений, и его жена с дочерью никогда там не были, так что, возможно, все будет иначе.

Однако сейчас лучше отпустить дочь в Нинчжоу и дать ей шанс, чем потом хоронить ее.

— Я тоже поеду!

— воскликнул Су Шаоцин, выскочив из-за спин родителей, и, нахмурившись, посмотрел на Чжао Чуяня. — Я тоже волнуюсь за сестру.

Су Цинцин слегка нахмурилась: казалось, ее брат что-то не так понял.

— Разве ты не готовишься к осенним экзаменам?

Слова Чжао Чуяня заставили Су Шаоцина замолчать.

Действительно, хотя Су Шаоцин не считал осенние экзамены сложными, он все же был сыном канцлера, и его результаты обязательно привлекут всеобщее внимание.

Было бы стыдно занять второе место.

Семья Су пригласила Чжао Чуяня на обед. За это время Су Юань на полчаса ушел в кабинет.

Вернувшись, он передал Чжао Чуяню письмо:

— Чуянь, когда будете отправляться в путь, передай это письмо господину Шэню.

Чжао Чуянь взял письмо. Даже не читая, он понимал намерения Су Юаня и с улыбкой сказал:

— Дядя Су, вам должно быть лучше меня известно, какой человек Шэнь Чэньдэ. Он не станет плохо обращаться с Цинцин только из-за ваших политических разногласий.

— Вот и хорошо.

Су Юань облегченно улыбнулся.

В день отъезда Чжао Чуянь все же передал письмо Шэнь Чэньдэ.

Су Цинцин и Сюй Ши ехали в одной карете, а Чжао Чуянь и Шэнь Чэньдэ должны были ехать по отдельности.

Чжао Чуянь увидел, что шестеро императорских лекарей теснятся в одной карете, и маленькой ледяной шкатулке не нашлось места. Старым лекарям было явно некомфортно.

Поэтому он поговорил с Шэнь Чэньдэ и решил ехать вместе с ним, освободив карету для лекарей.

Шэнь Чэньдэ долго читал письмо, а потом вдруг спросил:

— Молодой генерал, я выгляжу таким страшным?

Чжао Чуянь опешил.

— Что вы, конечно нет!

Шэнь Чэньдэ широко раскрыл глаза, потряс письмом и воскликнул:

— Тогда почему Су Юань в письме просит меня не пугать его дочь?

Чжао Чуянь несколько раз смущенно усмехнулся, вспомнив один случай на аудиенции у императора, когда Шэнь Чэньдэ и Су Юань повздорили. Об этом ему рассказывал отец, Чжао Диншань.

Во время аудиенции Су Юань и Шэнь Чэньдэ стояли по обе стороны от императора, первыми в ряду чиновников. Они спорили о снижении налогов, и никто не мог переубедить другого.

Су Юань первым ударил Шэнь Чэньдэ по голове своим хубаном. Шэнь Чэньдэ не остался в долгу и тоже схватил свой хубан…

…но попал им в лицо Чжао Диншаню, который пытался их разнять.

Тогда император молча отступил, а Чжао Диншань с тех пор больше никого не разнимал.

Конечно, позже Су Юань извинился перед Шэнь Чэньдэ, но…

…их политические взгляды по-прежнему расходились.

Но сказать, что Шэнь Чэньдэ будет плохо обращаться с Су Цинцин из-за этого, было бы несправедливо. Шэнь Чэньдэ не был таким уж плохим человеком.

Шэнь Чэньдэ убрал письмо и загадочно улыбнулся. Только в письме Су Юань называл его «учитель». Путь от столицы до Нинчжоу занимал около пятнадцати дней, если ехать без остановок днем.

Когда они останавливались на ночлег в придорожных гостиницах, обычно было уже почти полночь.

Возможно, ночной ветер был слишком холодным, а может быть, Су Цинцин была слишком слаба здоровьем, но она снова заболела.

На тринадцатую ночь Сюй Фанцю сидела у постели дочери.

Она обтирала влажной тканью ее горячий лоб. Ее глаза были красными от усталости и бессонницы.

— Цинцин, позволь мне поговорить с господином Шэнем и остальными. Или пусть они едут в Нинчжоу без нас. Ты горишь, ты не можешь продолжать путь в карете.

На самом деле, Су Цинцин почувствовала себя плохо еще два дня назад, но попросила Сюй Фанцю никому об этом не говорить.

Сюй Фанцю согласилась и с тех пор сама ухаживала за дочерью.

— Умм…

У Су Цинцин сильно болела голова, и ее знобило.

Она понимала, что не может больше притворяться, что все в порядке, это только сильнее встревожит мать. Но ее охватило такое сильное чувство разочарования, что она невольно расплакалась.

Почему ее тело такое слабое?

Сюй Фанцю поспешила к Шэнь Чэньдэ и Чжао Чуяню и рассказала им о состоянии дочери.

Шэнь Чэньдэ сердито фыркнул, теребя свою белую бороду:

— Почему вы не сказали раньше?!

— Она, должно быть, боялась задержать нас и не хотела ехать отдельно,

— предположил Чжао Чуянь.

Если бы он и Шэнь Чэньдэ с лекарями отправились вперед, то мать с дочерью не смогли бы останавливаться в почтовых станциях. Им пришлось бы столкнуться с проверками и допросами местной стражи, что создало бы им немало проблем.