Глава 18

— Ты что, лезешь не в свое дело? — Яоцзы отпустил воротник Хунъе и смерил взглядом незнакомца.

Он его не знал. Парень был молодой, но, похоже, уже работал.

Сунь Цзидун иногда думал, что это довольно забавно… Неужели родители и окружающие когда-то видели его таким?

Некоторые вещи, пережив их, потом вспоминаешь с содроганием.

Как говорила Мао Сыцзя, это называется «черная история».

…Хм, как будто он был с ней близко знаком. На самом деле, они почти не разговаривали.

Если и был какой-то повод для разговоров, то это знакомство их родителей и то, что его младший брат когда-то работал вместе с Мао Сыцзя.

Это может показаться странным, но Сунь Цзидун и сам не мог объяснить, как это произошло… Зимой 1980 года, как обычно страдая бессонницей, он проснулся на рассвете.

Но на этот раз мир за окном был другим. Он оказался в 1967 году, в тот день, когда попал в больницу после драки.

В той драке он оказался случайно — он уже пару лет не общался с той компанией, просто ему стало скучно.

Так что он получил по голове и попал в больницу по чистой случайности, его зацепило рикошетом.

Для убежденного атеиста принять такую ситуацию было непросто.

К счастью, в больнице его никто не беспокоил, все заботились о нем, и у него было время все обдумать.

Когда он выписался, он не то чтобы полностью разобрался в ситуации, просто его внимание переключилось на другое… Первым делом он нашел отца и заявил, что не пойдет в армию!

Что бы ни случилось, он должен остаться в Пекине, обязательно!

Призыв молодежи на освоение деревни начался не в 1968 году, а еще в пятидесятых, но массовый, почти принудительный характер он приобрел именно после 1968 года.

А до этого у молодежи в больших городах, таких как Пекин, было больше возможностей.

Можно было остаться в городе и работать (хотя найти хорошую работу было нелегко… некоторым вообще не удавалось устроиться), а некоторые шли в армию.

Что касается освоения деревни, то это было делом добровольным, тех, кто соглашался, хвалили, но таких было мало.

Одно дело — слава, а другое — трудности.

Разлука с семьей, редкие поездки домой, тяжелые условия жизни… Все это было реальностью.

Сунь Цзидун окончил школу как раз перед тем, как началась Культурная революция, и должен был пойти в армию.

Раньше он не задумывался об этом, после окончания школы — в армию, это было семейной традицией, начиная со старшего брата.

Тогда он не думал о будущем, просто плыл по течению.

Позже он понял, что армия — это хорошо, но его будущее не там… В 1973 году он решил демобилизоваться и вернуться домой, а благодаря брату познакомился… с Сыцзя.

Это знакомство опоздало на шесть лет, если бы он остался в Пекине, он бы встретил ее раньше.

Но на этот раз опоздание было не на шесть лет, а на всю жизнь…

После того, как Сыцзя погибла, брат передал ему коробку книг, которые дядя Мао и тетя Цзинь (мама Сыцзя носила фамилию Цзинь) раздали друзьям Сыцзя после похорон.

Сыцзя любила книги и не хотела, чтобы они пропали, поэтому, оставив себе другие вещи, родители раздали книги.

Сунь Цзидун не знал, когда Вэйнань все понял, он не спрашивал, просто был благодарен брату.

Тяжелые книги в руках были как якорь, удерживающий его душу в теле. Он перечитывал их снова и снова.

«Судьба — удивительная вещь. Нельзя встретиться раньше или позже. Даже небольшое опоздание может разлучить тех, кому суждено было быть вместе».

Эти слова были написаны от руки на закладке, которая лежала в японском романе.

Роман назывался «Весенняя мелодия». Похоже, Сыцзя пыталась его перевести, часть текста была переведена, в книге было много пометок.

Сунь Цзидун боялся прикасаться к этим еще не выцветшим синим чернилам, он чувствовал, как жестока судьба — она решает, когда тебе жить, а когда умирать.

Сунь Цзидун не был сентиментальным человеком, даже в том возрасте, когда все увлекаются девушками, он был к ним равнодушен.

Конечно, он считал красивых девушек привлекательными, но не хотел с ними сближаться, это казалось ему слишком сложным.

Но в тот день, когда он встретил Мао Сыцзя, он наконец понял, что истории из романов, которые он читал в юности, не выдумка.

И только тогда он понял, почему в стольких историях люди готовы умереть за любовь — потому что теперь и он был готов.

Он был готов умереть за Мао Сыцзя.

Надпись на закладке была как злая насмешка, она говорила Сунь Цзидуну, что он чуть не опередил всех и мог бы влюбиться в нее первым.

Тогда она еще ни с кем не встречалась, и у него было бы много времени, чтобы завоевать ее сердце.

Если бы он только смог… Тогда бы с ней ничего не случилось… Она бы жила долго и счастливо.

— Пристаешь к девушке, хулиганишь… — Сунь Цзидун посмотрел на дерзкого парня, его лицо было бесстрастным. — Уходи, пока не поздно.

Похоже, спокойный тон Сунь Цзидуна разозлил Яоцзы, и тот замахнулся ножом.

Сунь Цзидун много лет прослужил в армии, сейчас он, конечно, был не в той форме, что раньше, но в последнее время он регулярно тренировался и немного восстановил навыки.

Одним точным ударом он выбил нож из руки Яоцзы и повалил его на землю.

Скрутить одного хулигана было несложно, но Яоцзы был не один, с ним были его дружки… и у многих из них было оружие.

Мао Сыцзя, оправившись от испуга, быстро взяла себя в руки. В жизни редко кто теряет дар речи от страха, инстинкт самосохранения подсказывает, как действовать.

Она уже хотела позвать на помощь, как вдруг заметила людей в полицейской форме.

Хулиганы тоже их увидели. Мао Сыцзя поняла, что они хотят убежать, но не хотят бросать Яоцзы.

Один из парней, похоже, очень нервничал, он замахнулся штык-ножом на Сунь Цзидуна.

— Что ты делаешь! — закричала Мао Сыцзя. — Полиция! Если ты сейчас ударишь, тебе не поздоровится!

Эти слова подействовали как отрезвляющий удар, парень выронил штык-нож, тот с лязгом упал на землю.

Сунь Цзидун, удерживая Яоцзы, медленно встал и, взглянув на Мао Сыцзя, тут же отвел взгляд — он должен был это сделать.

— Что здесь происходит? — спросили трое полицейских, заметив суматоху.

Один из них узнал Сунь Цзидуна: — Дунцзы? Ты что здесь делаешь? Я слышал, ты в армию ушел… Как же…?

А, это Цянь Эрси, его одноклассник… Сунь Цзидуну стоило немалых усилий его узнать.

В прошлый раз, когда он его видел, тот был совсем другим: с небольшим животиком, лоснящимся лицом, на пороге повышения по службе.

— Он приставал к девушке, устроил драку, напал с ножом, — сказал Сунь Цзидун, указывая на Яоцзы. — Я в армию не пошел, остался здесь, работаю в Министерстве общественной безопасности.

— О! Так мы с тобой коллеги! — Цянь Эрси был очень любезен, хотя на самом деле они работали в разных ведомствах и коллегами их можно было назвать с большой натяжкой.

Но в обществе, построенном на связях, это было обычным делом, достаточно было найти общих знакомых, чтобы назвать друг друга «братьями».

Так что поведение Цянь Эрси было вполне объяснимым.

Коллеги Цянь Эрси, увидев компанию хулиганов, сразу поняли, в чем дело. Они не стали надевать на них наручники (в то время наручники были в дефиците), связали только зачинщиков, остальные и так никуда не денутся, и повели их в участок.

— Хулиганы малолетние, только и умеете, что безобразничать! — говорили полицейские, отвешивая подзатыльники.

Хулиганов увели одного за другим. Когда очередь дошла до Хунъе… ему показалось, что парень в шерстяном пальто посмотрел на него как-то странно, как будто узнал.

Сунь Цзидун действительно заметил Хунъе, но отвернулся: — Этот парень не с ними, он пытался их остановить.

— Да ну? Хороший поступок, — Цянь Эрси сразу понял, что этот парень тоже хулиган, но его друг всегда говорил правду, и вряд ли стал бы врать ради какого-то хулигана. Видимо, даже отъявленные негодяи иногда способны на добрые дела.

— Его можно отпустить. Иди, иди… А эта девушка…? — Цянь Эрси с самого начала заметил девушку рядом с Сунь Цзидуном, но не решался спросить.

Сунь Цзидун обернулся и увидел маленький вихор на макушке Мао Сыцзя.

Он быстро опустил глаза, а потом снова поднял.

— Дочь друга моего отца. Случайно оказалась здесь, когда эти хулиганы приставали к ней.