Глава 9 (Часть 2)

Мэн Уя бросил вызов главам трёх великих школ и одержал победу над всеми, но боевой дух в Альянсе Праведного Пути оставался относительно стабильным только благодаря Чан Цынин.

Пока Чан Цынин не была побеждена, надежда ещё теплилась.

Мэн Уя взмахнул рукой, и триста злых совершенствующихся окружили валун, перекрывая все пути отступления.

Боевой дух Мэн Уя достиг пика. В его тёмных глазах бушевал шторм:

— Глава альянса Чан, не волнуйся. Пока ты не попытаешься сбежать, они не вмешаются. Это бой между тобой и мной.

Он всё подготовил и ждал, когда Чан Цынин попадётся в его ловушку.

Перед тем как атаковать, Чан Цынин вдруг вспомнила кое-что: информацию о том, что выжившие из школы Врата Ветра и Облака бежали в Цинчжоу, ей сообщил глава школы Вход в Дао, Сюань Фэн Лин.

«Хитроумный план — убить чужим ножом (цзе дао ша жэнь). Школа Вход в Дао давно была недовольна тем, что Школа Меча Обратной Славы превосходит их. Если Чан Цынин исчезнет, то самым влиятельным в Альянсе Праведного Пути станет школа Вход в Дао».

Когда впервые возник инцидент со школой Врата Ветра и Облака, именно Сюань Фэн Лин первым потребовал, чтобы Школа Меча Обратной Славы выдала Цяо Жань.

Серебряный свет Меча Струящегося Света вспыхнул на солнце, словно серебряная рыбка. Чан Цынин сделала выпад, целясь прямо в горло Мэн Уя.

Атака была молниеносной. Когда Мэн Уя среагировал, острие меча уже было у его лица.

— Вот оно что, вот она истинная сила трёх великих школ, — сказал Мэн Уя, вынужденный отступить, чтобы избежать удара. В его тёмных глазах загорелся ещё больший азарт.

Мэн Уя был воинственным безумцем. Он не уничтожил три великие школы, играя с ними, как кошка с мышкой, отчасти потому, что для воина потерять всех врагов — значит потерять смысл жизни.

На сером плаще Мэн Уя появилась прореха от меча. Он тоже обнажил свой клинок — алый демонический меч, покрытый чёрными узорами, выглядел устрашающе.

Бам! — Мэн Уя ударил мечом по валуну и, используя силу отдачи, стремительно приблизился к Чан Цынин. В следующий миг демонический меч был направлен ей в грудь.

Атаки Мэн Уя были сокрушительными, его широкие, размашистые движения мечом было трудно парировать. Чан Цынин наконец поняла, почему главы трёх великих школ потерпели поражение.

Валун раскололся надвое от силы ударов. Острие Меча Струящегося Света оставило длинную царапину на поверхности камня. Чан Цынин едва успела остановиться.

— Мэн Уя, на сегодня всё, — Чан Цынин подняла глаза, убрала меч и взмыла в небо.

Она улетела через брешь в окружении трёхсот злых совершенствующихся, брешь, которая образовалась во время их сражения. Чан Цынин с самого начала всё рассчитала. Она не собиралась сражаться с Мэн Уя до смерти (бу сы бу сю).

— Не нужно преследовать, — Мэн Уя остановил своих подчинённых.

Его серый плащ был изорван, на левом предплечье зияла глубокая рана, кровь капала с его пальцев.

Мэн Уя смотрел вслед улетающей Чан Цынин и медленно убрал меч в ножны. «Достойная наследница Меча Струящегося Света. Я всё же немного уступил ей».

Но как только Чан Цынин скрылась из виду, она покачнулась, её лицо мгновенно побелело. Она схватилась за дерево, чтобы не упасть.

Она не одержала верх. У неё не было шансов против Мэн Уя. Если бы бой продолжился, её обман был бы раскрыт.

Никто не мог победить Мэн Уя в одиночку. Альянс Праведного Пути должен был объединиться, только тогда у них появлялся шанс.

Чан Цынин вздохнула и вытерла кровь с губ. «Ладно, сейчас не время для ссор. Я больше не могу давить на Сюань Фэн Лина».

События девятилетней давности казались ей сейчас чем-то далёким и нереальным (хуан жу гэ ши).

После недолгого молчания Цяо Жань спросила:

— Ты думаешь, мне не следовало его убивать? Хочешь сказать, что я поступила неправильно?..

— Зачем мне это говорить? — Чан Цынин небрежно сложила платок Цяо Жань и сунула его себе за пазуху. — Убила и убила. Я верю, что у тебя есть свои причины.

Цяо Жань опешила. Она не ожидала, что Чан Цынин так легко оставит этот вопрос и, тем более, что та скажет, что верит ей.

— Я верю тебе во всём. Есть ещё вопросы? — Чан Цынин подняла глаза, её светлые ресницы затрепетали. От пепельных волос исходил лёгкий, едва уловимый аромат. Её слегка приоткрытые губы манили.

— Есть, — Цяо Жань помолчала, затем медленно произнесла. — Платок — это символ чувств. Ты положила его себе за пазуху… Ты пытаешься меня соблазнить?

Чан Цынин замерла. Она вытирала воду, разговаривая с Цяо Жань, и не глядя сунула платок за пазуху. Раньше она действительно пыталась её соблазнить, но сейчас нет. Она просто серьёзно говорила о Сюань Фэн Лине.

Цяо Жань поджала губы и встала:

— Можешь не возвращать. Платок твой.

Чан Цынин: «…»

Как это понимать? То ли маленький дьявол осталась равнодушна к её попытке соблазнения, то ли она молчаливо разрешила ей продолжать?