Глава 5 (Часть 2)

— Я не боюсь, — улыбнулась я в ответ. — А ты всё ещё ценишь во мне только внешность?

— Яньян, ты же понимаешь, что я не могу ответить на этот вопрос, — уклончиво ответил он.

Я понимающе улыбнулась. Я и не рассчитывала так быстро получить от него ответ. Обняв его за шею, я с нежностью посмотрела ему в глаза.

Видя мою инициативу, он стал необычайно ласков и заботлив, словно боялся разбить меня, как хрупкую фарфоровую куклу. Мне показалось, что я нравлюсь ему даже больше, чем он говорит.

Через несколько дней из внутренних покоев дворца прислали приглашение. Развернув его и подсчитав дни, я поняла, что приближается время церемонии поклонения богине шелководства.

Во времена правления моего отца двор был полон нерешительных чиновников, которые не поддерживали войну с другими народами. В результате наша армия ослабла. Теперь же, со сменой династии, отец Чжоу Цзицуна, убеждённый сторонник жёсткой политики, взойдя на престол, изменил курс, начав возвышать военное дело и пренебрегать литературой. Многие гражданские чиновники были этим недовольны, но, к счастью, военная мощь значительно возросла.

Сейчас, в первый год правления новой династии, народ наконец-то обрёл покой после долгих лет войны и смог восстановить свои силы. Страна становилась всё сильнее, и церемония поклонения богине шелководства, призванная способствовать развитию сельского хозяйства, должна была пройти с большой помпой.

— Яньян, я давно не был у тебя. Ты скучала?

Чжоу Цзицун вошёл, не церемонясь.

— Нет, — не отрываясь от приглашения, ответила я.

Чжоу Цзицун начал вести себя игриво: то заденет мои волосы, то поиграет с краем моего платья, то потянет за шарф.

— Хуайцзинь, говори прямо, — бросила я на него взгляд.

— Уже четыре дня прошло, — сказал он с лукавой улыбкой.

Я хотела что-то ответить, но почувствовала неприятное першение в горле и тошноту. Чжоу Цзицун, решив, что у меня проблемы с желудком, тут же позвал лекаря.

Но оказалось, что я не больна, а беременна.

— Поздравляю, госпожа! Радостная весть! У вас счастливый пульс! — слова лекаря эхом отдавались у меня в голове.

— Какой срок? — спросила я.

— Примерно два месяца, — ответил лекарь.

Два месяца… Как раз то время, когда моя сестра… Вспоминая, я поняла, что он ни разу не давал мне противозачаточных средств. Я боялась, что он не захочет ребёнка от меня, ведь моё положение было особенным, и этот ребёнок нёс в себе кровь двух императорских династий. Вряд ли придворные хитрецы оставили бы это без внимания. Теперь же я понимала, что мои опасения были напрасны.

— Значит, теперь я могу только смотреть, но не прикасаться? — с прежней лукавой улыбкой спросил он.

— У тебя и так не было бы такой возможности. Перед церемонией поклонения нужно поститься семь дней. Сегодня первый день, — я не могла упустить шанс поддеть его.

— Пусть сначала подадут еду. Нельзя, чтобы ребёнок голодал, — сказал он. Он, как всегда, не обращал внимания на мои колкости. Как скучно.

— Я пощусь. Только постные блюда.

Услышав это, он помрачнел.

Слуги, сменяя друг друга, накрывали на стол. Несмотря на пост, все блюда были изысканными деликатесами. Но после истории с Хайтан и пирожками я стала осторожнее. "Обжёгшись на молоке, дуешь на воду", — теперь я проверяла каждое блюдо серебряной иглой, прежде чем притронуться к нему.

Наступил двадцать пятый день третьего месяца — день церемонии поклонения богине шелководства.

Церемониймейстер из Шести ведомств проводил меня и других придворных дам в шелковичную комнату, где мы должны были ожидать начала церемонии. Подойдя ближе, я увидела, как смотритель одежд и другой церемониймейстер распоряжались, расставляя стражу.

Смотритель церемоний, отвечавший за музыку, собрал группу музыкантов в зелёных одеждах к западу от южной лестницы, чтобы отрепетировать и убедиться, что всё пройдёт гладко.

Когда водяные часы показали три ке до полудня, Ли Гуйфэй, одетая в императорские одежды, вышла из специально подготовленной комнаты к западу от алтаря в паланкине.

Под балдахином Ли Гуйфэй выглядела великолепно. Её волосы были уложены в сложную причёску, украшенную шпильками с жемчугом и драгоценными камнями, а на голове красовалась роскошная корона с двумя фениксами и драконом. На ней было жёлтое шёлковое церемониальное платье, расшитое изображениями фазанов, а на плечах — накидка, расшитая облаками. Когда стражники помогали ей выйти из паланкина, её украшения издали мелодичный звон.

Ли Гуйфэй направилась к алтарю поклонения богине шелководства в сопровождении стражников, которые расчищали ей путь. Даже на невысокой лестнице, всего в семь-восемь ступеней, стояло больше десятка человек.

В центре алтаря находилось место богини шелководства — деревянная табличка с вырезанным именем Лэй-цзу, покрытая золотой краской и задрапированная шёлковой тканью.

Как только Ли Гуйфэй начала подниматься по ступеням, смотритель церемоний дал знак музыкантам, и зазвучала церемониальная музыка «Чжэнхэ», которая по ритуалу исполнялась только во время шествия императрицы.

Когда Ли Гуйфэй достигла центра алтаря и встала перед табличкой с именем богини, все присутствующие — принцессы, наложницы, жёны сановников и придворные дамы — склонились в поклоне.

Старшая дворцовая служанка поднесла длинный ящик, в котором лежал кусок белого шёлка. Достав его, она почтительно протянула его Ли Гуйфэй. Этот шёлк, называемый «би», был подношением богине шелководства.

Ли Гуйфэй приняла дар, и все снова поклонились.

После поклона открылись четыре двери, и слуги, держа в руках крючки и корзины, подошли к присутствующим. Ли Гуйфэй, как особе высокого ранга, крючок и корзину подавали старшая дворцовая служанка и смотритель одежд. Мне же, как и другим придворным дамам, их подавали специально назначенные служанки.

Церемония была очень сложной и длительной. Когда наконец-то подали ритуальное вино, я надеялась немного отдохнуть, но тут подошла служанка и сообщила, что меня желает видеть Ли Гуйфэй.