Глава 8. Лю Айго (Часть 2)

Лю Айцзюнь был человеком, который в семье Лю за всё отвечал. Братья и сёстры обращались к нему за советом по любому поводу, большому и малому. Лю Айго боялся сам разбираться с этим делом, поэтому, естественно, позвал младшего брата.

По мнению Лю Айго, младший брат, как и Линь Чэньян, был из тех, кто умеет складно говорить.

Зная, что Линь Чэньян врач и не пьёт и не курит, Лю Айцзюнь купил два ящика арбузов. Приехав, он первым делом извинился:

— Прости нас, невестка. Брат Чэньян, мой брат последние несколько дней ни есть, ни спать не может, всё переживает. Он очень виноват перед тобой. То, что он сделал в тот день, было неправильно. Мы приехали сегодня, чтобы извиниться перед тобой. Не сердись, пожалуйста, мой брат понял свою ошибку.

Лю Айцзюнь подмигнул брату. Лю Айго поджал губы и сказал:

— Поехали домой.

— Не будем спешить, давай сначала поговорим. Как вы добрались? — Линь Чэньян выглядел спокойно, не выказывая ни малейшего упрёка. Но именно это ещё больше смущало братьев, заставляя их чувствовать себя неловко.

— Я приехал на машине, — Лю Айцзюнь знал, что Линь Чэньян — человек образованный и серьёзный, поэтому вёл себя особенно вежливо.

— Вы завтракали?

— Я да. А ты, брат?

— Кое-как перекусил, — Лю Айго взглянул на Линь Ваньчжао. Фан Хун заварила чай и подала его. Линь Ваньчжао протянула одну чашку Лю Айцзюню, другую — Лю Айго.

Лю Айцзюнь с улыбкой сказал:

— Невестка, ты отдыхай, я сам.

— Не нужно, — сказала Линь Ваньчжао. — Раз уж вы приехали, давайте всё проясним. В присутствии моего брата и невестки я хочу спросить: это всё ещё мой дом?

— Да, кто посмеет сказать, что нет, — поспешил ответить Лю Айцзюнь.

— Тогда я спрашиваю: сейчас, когда жизнь наладилась и появились деньги, могу ли я потратить свои деньги на покупку одежды?

— Конечно, можешь. Кто говорит, что нельзя? Невестка, если тебе мало, мы вернёмся и купим ещё, — Лю Айцзюнь поддакивал каждому слову. Линь Ваньчжао посмотрела на Лю Айго. Лю Айцзюнь сказал: — Ты же знаешь, невестка, мой брат неразговорчив, но он тоже так думает.

Линь Ваньчжао смотрела на Лю Айго, ожидая его ответа.

Лю Айго глухо произнёс:

— Мы не какие-то особенные люди, разве можно жить не экономя? Я не говорю, что тебе нельзя тратить, просто мы должны думать о детях, им нелегко живётся в городе. Если мы сэкономим, то сможем им помочь.

— Я не хочу помогать, — сказала Линь Ваньчжао. — Свои деньги я хочу тратить на себя. Я вырастила детей, у младшего уже ребёнок в детский сад ходит. Теперь, будут ли они покупать машины, квартиры, оплачивать учёбу детей — это их дело, я хочу пожить для себя. Я не хочу каждый день есть редьку с капустой, я хочу есть вкусную еду: курицу, рыбу, рульку, свежие овощи — всё, что вкусно, всё, что захочу. Я хочу хорошо одеваться. Старому ватнику уже семь-восемь лет, он совсем не греет, старому шарфу больше десяти лет, мне на него смотреть тошно. Я вижу в магазинах новые красивые вещи и хочу их. Пуховики, ватники, кожаные туфли, шерстяные кофты — если могу себе позволить, я буду покупать. Я уже не та, что раньше, Лю Айго. Если хочешь, мы можем продолжать жить вместе, если нет — давай разведёмся. Дом поделим пополам, никто не останется в обиде.

Линь Ваньчжао говорила спокойно, даже без намёка на злость, но все понимали, что она не шутит. Лю Айцзюнь тут же вмешался:

— Невестка, невестка, не говори так. Ну купила ты одежду, и что? Это же не проблема. Вы с братом столько лет вместе… Брат, скажи что-нибудь.

Сначала Лю Айго разозлился: как можно так транжирить деньги, это же как у соседа Чжао! Но когда Линь Ваньчжао заговорила о разводе, он пришёл в отчаяние. Ему стало невыносимо больно, он схватился за рубашку на груди и не мог понять:

— На мне тоже старый ватник, которому семь-восемь лет, разве мы не всегда так жили? Что с тобой случилось, почему ты вдруг стала такой? Я не говорю, что тебе нельзя тратить деньги, покупать одежду можно, но нельзя же сорить деньгами. Что нужно — купим, а что не нужно — не будем. Так и надо жить!

— А что нужно, а что не нужно? Какую одежду я купила зря?

— Если есть что носить, и ладно. Зачем гнаться за этой модой? Мы не из таких семей. Мы деревенские, мы крестьяне, мы должны жить как крестьяне.

— А как должны жить крестьяне? У старшего брата пенсия пять тысяч в месяц, у невестки — четыре тысячи, а у нас от аренды за год больше ста тысяч выходит. Неужели только потому, что я крестьянка, я не могу купить себе хорошую одежду? Одежду покупают за деньги, а не за статус. Я не считаю, что крестьяне чем-то хуже других. Я крестьянка, у меня есть деньги, я хочу хорошо одеваться и вкусно есть, почему нельзя? В каком законе написано, что крестьяне должны жить в нищете?

— Разве мы не ради детей стараемся?

— А им что, есть нечего или пить? Они уже взрослые, сами стали родителями, я хочу пожить для себя, разве нельзя?

— Всегда нужно сначала думать о детях! Когда у детей всё хорошо, это лучше, чем когда у тебя всё хорошо, разве нет?

— Нет!

Линь Ваньчжао отрезала: — Я выполнила свой материнский долг, Лю Айго! Я вырастила четверых детей! Сейчас у них у всех есть работа, семья, дом, я им ничего не должна! Я больше не потрачу на них ни копейки, все свои деньги я буду тратить на себя!

Лю Айго недоверчиво смотрел на Линь Ваньчжао. Он совершенно не мог понять её слов, она же говорит как та расточительная баба из соседнего дома! Его губы дрожали: — Разве это не эгоизм?

— Да, я эгоистка.

— Но эгоистом быть нельзя! — Лю Айго был твёрдо уверен, что его жертвенный образ жизни — единственно правильный, он говорил с болью в сердце, отдавая все силы: — Жена, мы родители, мы не можем так жить. Ради чего мы живём? Ради детей!

— Ты живи ради детей, а я буду жить для себя.

— Я глава семьи, и ты должна меня слушаться! Нельзя так жить! В нашей семье Лю так не принято, люди засмеют! — в отчаянии выкрикнул Лю Айго.

Линь Ваньчжао пристально смотрела на взволнованное лицо Лю Айго. Она думала, что ей придётся бороться с почтительными детьми и внуками, но ошиблась. Первым, с кем ей предстояло сразиться, был её муж, с которым она прожила сорок лет, — Лю Айго.