Глава третья | Простота (Часть 4)

— Ты только не найди ей какого-нибудь мошенника! Сюй Фэйэр очень наивная, — беспокоилась Тун Сяоюй.

— Об этом можешь не волноваться. Честно говоря, все мои друзья, как и я, совсем не наивные.

Сюй Фэйэр очень обрадовалась и тут же дала мне свой номер телефона, пообещав угостить нас с Тун Сяоюй, если все получится.

Вечером, вернувшись в общежитие, я обратился к Гу Фэйфэю, который как раз рубился в видеоигры: — Брат, хочешь, познакомлю тебя с девушкой?

— Правда?

— Я тебя когда-нибудь обманывал? Если ты не хочешь, я познакомлю с ней кого-нибудь другого. Тут холостяков хватает.

Лао Ма спал крепким сном, похрапывая на всю комнату. Но, услышав, что я собираюсь познакомить Гу Фэйфэя с девушкой, он тут же проснулся, широко открыл глаза и бодро спросил: — Эй, Су Ян, о чем речь? Какая девушка? Погромче…

— Не твое дело, спи давай! — оживился Гу Фэйфэй и отвел меня в сторону. — Какая она из себя? Мне страшилки не нужны.

— Да ладно тебе! Разве я могу познакомить тебя со страшилкой? Она невысокая и очень красивая.

— А толстая?

— Нет, фигура — что надо!

— Не может быть! Если она такая хорошая, почему ты сам с ней не встречаешься? Тут что-то нечисто, — с подозрением посмотрел на меня Гу Фэйфэй.

— Да нечисто у тебя в голове! Думаешь, я сам не хочу? Просто она очень меркантильная, говорит, что встречается только с шанхайцами. Нас, приезжих, она не воспринимает всерьез. Так что тебе повезло.

— Неплохо, неплохо, можно подумать, — ухмыльнулся Гу Фэйфэй. — Дай мне ее номер, завтра позвоню.

На следующее утро я пошел в библиотеку и увидел, как Гу Фэйфэй лихорадочно рылся в поисках телефонной карты. Наконец он нашел в моем ящике новую карточку 201 и, размахивая ею, сказал, что позвонит Сюй Фэйэр, буквально на пару минут. Когда я вернулся днем в общежитие и проверил баланс, он оказался нулевым. Я спросил Гу Фэйфэя, как все прошло, и он с энтузиазмом полчаса рассказывал мне о своем разговоре с Сюй Фэйэр.

На следующий день, когда я позвал Гу Фэйфэя погулять, он ни в какую не соглашался, говоря, что ему нужно позвонить Сюй Фэйэр. Так, в течение следующей недели Гу Фэйфэй полностью изменил свои привычки и превратился в телефонного маньяка. Проговорив неделю по телефону, он наконец решил встретиться с Сюй Фэйэр у большого экрана на Народной площади. В утро встречи, еще до рассвета, Гу Фэйфэй разбудил меня, сказав, что слишком волнуется и не может спать. Он все спрашивал меня, не окажется ли Сюй Фэйэр страшной или толстой. Потом он сходил в душевую, набрал два термоса горячей воды, принял душ в туалете и даже побрызгался духами Лао Ма. Выходя из комнаты, он торжественно произнес: — Су Ян, не забудь помолиться за меня. Мое счастье зависит от сегодняшнего дня.

Глядя на всю эту суету, я удивился. Он же говорил, что ему все равно! И это называется «все равно»?

Мне вдруг показалось, что меня обманули.

Гу Фэйфэй вернулся только после десяти вечера, с измученным видом. Увидев меня, он тут же бросился ко мне в объятия.

Я подумал: «Все пропало». С тех пор, как я познакомился с этим парнем, я никогда не видел его таким убитым горем. Наверно, он пережил какой-то страшный удар. Вот зачем я его вообще знакомил с этой девушкой?!

Обнимая Гу Фэйфэя, я сказал: — Не расстраивайся, брат, я завтра познакомлю тебя с еще лучшей.

— Не надо, спасибо, брат, я ценю твою заботу, — пробормотал Гу Фэйфэй, уткнувшись лицом мне в грудь и размахивая руками.

— Успокойся, расскажи, что случилось.

— Случилось нечто важное, — невнятно произнес Гу Фэйфэй.

— Что случилось? Не торопись, рассказывай, я тебя в обиду не дам.

— Брат! — Гу Фэйфэй резко поднял голову и, глядя на меня странным взглядом, медленно произнес: — Я сегодня переспал с Сюй Фэйэр.

— Ха-ха-ха-ха! — Гу Фэйфэй вдруг разразился безудержным смехом и, упав на кровать, начал кататься по ней, крича: — Я такой крутой!

Все эти истории произошли до сентября 2000 года.

Сентябрь стал переломным моментом. После сентября я официально стал выпускником, и мои студенческие дни пошли на убыль. После сентября лето ушло, и наступила осень. Мы начали снимать летнюю одежду и надевать осеннюю. После сентября наша юность стала короче, а мы — немного старше. После сентября мы продолжали свою обыденную, скучную жизнь, но именно в этом простом и монотонном процессе мы взрослели.

Конечно, и после сентября я продолжал оставаться сентиментальным. Мне казалось, что в моей недолгой студенческой жизни больше не произойдет никаких изменений. Я буду продолжать существовать в прежнем состоянии, бесцельно проводя последние спокойные дни. Я часто грустил об этом. Но Гу Фэйфэй думал иначе. Для него окончание университета было освобождением. Я знал, что трудно переубедить прирожденного оптимиста, у которого к тому же есть девушка, поэтому я не стал спорить с Гу Фэйфэем о том, что для нас выпуск — избавление или мучение. Я лишь ворчал и жаловался, что Бог слишком занят и в своей суматохе забыл про меня. Три года назад он дал мне такое обычное начало, а через год — такой же заурядный конец. Это было немного жестоко.

Возможно, Бог услышал мои жалобы и рассердился. Он решил проучить меня, глупого мальчишку, не знающего высоту неба и толщину земли. В тот момент моя судьба уже изменилась, только вот к лучшему или к худшему, никто не знал.

Отношения Гу Фэйфэя и Сюй Фэйэр становились все крепче. Эти два негодника наглядно показали мне, что значит «одного поля ягоды». Вскоре они начали называть друг друга «мужем» и «женой». После начала занятий Гу Фэйфэй каждое утро ездил на велосипеде к Сюй Фэйэр, чтобы отвезти ее в университет, а днем забирал ее с занятий и отвозил домой. Поэтому долгое время я чаще всего видел Гу Фэйфэя на велосипеде. Я просил его остановиться и поболтать со мной, но он говорил, что занят. Чтобы выплеснуть свое раздражение, я назвал его извозчиком. Гу Фэйфэй воспринял это прозвище как комплимент, заявив, что не каждый может быть извозчиком, я, например, не могу.

Влюбленные — упрямцы, и разум им застилает любовь. Я понимал это, поэтому не стал с ним спорить. Гу Фэйфэй был поглощен своими отношениями, демонстрируя невиданный ранее пыл и искренность. Он был настолько искренен, что отрекся от своих прежних убеждений. Если бы кто-нибудь сказал ему теперь, что «отношения — это просто игра», он бы, наверняка, удивился: «Как так можно?!»