Канун Дня зимнего солнцестояния (Часть 2)

Вспомнив слова Тан Юя, она решила подшутить над ним. Наполнив его чашку вином, она с улыбкой и кокетливой нежностью в голосе сказала:

— Я больше не сержусь. Выпей ещё.

Тан Юй, улыбаясь, послушно выпил. Чу Цин снова наполнила его чашку. Так продолжалось до тех пор, пока они почти всё не съели. Чу Цин выпила всего три чашки, а всё остальное вино выпил Тан Юй до последней капли.

Чу Цин не знала, что, хотя зимнее вино с османтусом на вкус было мягким и нежным, оно имело сильное и продолжительное послевкусие.

Когда она собралась вернуться в свою комнату, то, встав, почувствовала лёгкость во всём теле, словно парила в облаках. Руки и ноги её не слушались, и, сделав пару шагов, она чуть не упала.

К счастью, Тан Юй подхватил её. Она прислонилась к нему, и его утончённое лицо оказалось прямо перед ней, так близко, что она видела своё отражение в его глазах.

— Тан Юй, можно тебя поцеловать? — спросила Чу Цин. Она была сильно пьяна и забыла про стеснение, желая лишь быть ближе к Тан Юю.

Уголки губ Тан Юя приподнялись в улыбке, но он промолчал.

— Ну вот, ты молчишь, значит, согласен.

Она обняла его за шею, встала на цыпочки и коснулась его губ своими.

Через мгновение их губы разомкнулись. Чу Цин смотрела на него, в её глазах читалась растерянность. Казалось, ей было мало, но это была самая близкая форма контакта, которую она знала.

Тан Юй наклонился, его лицо приблизилось к Чу Цин, пока она не перестала видеть его чётко, полагаясь лишь на ощущения.

Его тёплые губы накрыли её губы — страстно и требовательно, совсем не так нежно, как её поцелуй.

В голове у неё словно что-то взорвалось, и наступила пустота.

Лишь когда она почувствовала холод на груди, её мысли начали возвращаться.

Она лежала на большой резной кровати. Тан Юй стоял над ней, опершись руками о кровать по обе стороны от неё, и смотрел на неё, нахмурившись. Капля пота скатилась по его шее и упала ей на грудь.

Чу Цин не понимала, почему у него такое страдальческое выражение лица. Он заболел?

Она хотела спросить, но Тан Юй опередил её. Он схватил парчовое одеяло и укутал её с головы до ног, оставив открытым лишь маленькое личико, которое смотрело на него с недоумением.

Он не стал задерживаться и, перевернувшись, собрался встать.

Чу Цин поспешно приподнялась, одеяло соскользнуло, но она не обратила на это внимания, лишь схватила его за руку и робко спросила:

— Ты куда?

— К себе спать, — быстро ответил Тан Юй.

— Но… это же твоя комната, — сказала Чу Цин. Она подумала, что он, должно быть, пьян, раз говорит такие глупости.

Тан Юй сел на край кровати, тяжело вздохнул, повернулся к ней, его взгляд упал на её обнажённые плечи. Он потянулся и начал медленно натягивать на неё одеяло, пока не укутал её полностью. Затем он взял её на руки, обнял, прижавшись лбом к её лбу, и хрипло спросил:

— А Мэй, ты хочешь выйти за меня замуж?

Чу Цин кивнула.

— А Мэй, ты знаешь, что делают после свадьбы? — снова спросил Тан Юй.

Разве кто-то этого не знает?

Чу Цин хитро улыбнулась и ответила:

— Кланяются в храме, становятся мужем и женой, живут вместе всю жизнь.

Тан Юй тихо рассмеялся и спросил:

— После церемонии — брачная ночь. А Мэй, ты знаешь, что делают в брачную ночь?

Говорить об этом было немного стыдно. Она опустила голову и тихо сказала:

— В брачную ночь спят в одной постели, а потом появляются дети.

Снова услышав тяжёлый вздох Тан Юя, Чу Цин резко подняла голову:

— Тан Юй, почему ты всё время вздыхаешь? Ты чем-то расстроен?

— Нет, я очень рад, — Тан Юй положил Чу Цин, завёрнутую в одеяло, как шелкопряд в кокон, обратно на кровать, лёг рядом, обнял её одной рукой поверх одеяла и сказал: — Спи.

— Но почему ты хмуришься? — не унималась Чу Цин, протягивая руку, чтобы разгладить складку между его бровей.

Тан Юй перехватил её пальцы:

— Выпил слишком много, голова болит, — сказал он, засовывая её руку обратно под одеяло и снова укутывая её до самого подбородка.

— Я могу сделать тебе массаж.

Она снова попыталась выбраться из-под одеяла, но Тан Юй крепко держал её.

— После сна всё пройдёт, — отказался он. — А Мэй, будь послушной, спи.

Чу Цин послушно промычала в знак согласия, и Тан Юй отпустил её.

Однако она пролежала спокойно не больше времени, чем нужно для заваривания чая, и снова начала шевелиться, перетягивая одеяло с себя на него.

Тан Юй заметил это и тут же остановил её, строго-настрого запретив двигаться.

Чу Цин почувствовала обиду и, надув губы, сказала:

— На улице холодно, а ты без одеяла. Я боюсь, что ты заболеешь.

Он тихо кашлянул, и в его голосе послышалась неловкость:

— Мне не холодно. А Мэй, будь послушной, спи. Если будешь так вертеться… Если это повторится, я не уверен, что смогу сдержаться. Всё это ради твоего же блага.

Сдержаться от чего? И что значит «ради её блага»?

Чу Цин совершенно не понимала.

В мерцающем свете свечи она увидела, что Тан Юй закрыл глаза. Она больше не стала спрашивать и тоже закрыла глаза.

Вскоре она вспомнила кое-что очень важное и, открыв глаза, хотела спросить, но сдержалась. Так повторилось несколько раз, пока она наконец не нарушила тишину:

— Тан Юй, если мы будем так спать вместе, у нас появится ребёнок?