Так близко, так далеко (Часть 2)

Такой прекрасный, статный и красивый юноша с утончёнными чертами лица, перешагнувший двадцатипятилетний рубеж, до сих пор не обзавёлся женой. Даже если посторонние не сплетничали, её, родную бабушку, это беспокоило не на шутку.

Но сам Тан Юй никуда не торопился.

Прошло уже три года со смерти отца Тан Юя. Из двух его старших братьев один всегда был ненадёжным, а другой только радовался любой оплошности младшего брата. В семье не осталось никого, кто мог бы надавить на Тан Юя.

Раз силой не получалось, оставалось действовать мягкостью. Едва дождавшись, когда он останется дома, Почтенная матушка готова была показать ему всех подходящих по возрасту незамужних девушек из знатных и чиновничьих семей всего государства Инь, лишь бы он выбрал хоть одну, которая придётся ему по вкусу.

— Что думает бабушка? — Тан Юй неспешно обмахивался складным веером.

Лицо Почтенной матушки просияло. Она подала знак стоявшей рядом Матушке Линь. Та отдёрнула занавеску и вошла в заднюю комнату, вскоре вернувшись с тремя другими свитками. Почтенная матушка выбрала ещё два из предыдущей стопки и вручила все пять Тан Юю.

— Эти пять мне нравятся больше всего.

Тан Юй рассмотрел их все и с серьёзным видом кивнул:

— Действительно, все неплохи.

Цзинь Сэ не сдержалась и прыснула чаем, который пила. Мать строго посмотрела на неё.

Даже такая юная девушка, как она, поняла, что Тан Юй делает это нарочно. В конце концов, он всё равно не хотел выбирать.

Почтенная матушка решила сказать прямо:

— Из этих пяти мне больше всего нравится госпожа Лин. Если ты не против, я пошлю людей свататься. Что скажешь?

Тан Юй отпил глоток чая:

— Дайте мне ещё подумать.

Почтенная матушка улыбнулась:

— Милый внучек, у твоих раздумий должен быть срок. Скажи бабушке, сколько ты собираешься думать на этот раз?

Тан Юй сложил веер, взял его в правую руку и стал постукивать им по левой ладони. Вдруг он поднял бровь:

— Двенадцать дней. Через двенадцать дней я дам тебе ответ.

@@

Чу Цин сидела на вышитом пуфе, изнывая от скуки. Одной рукой она подпирала щёку, оперевшись локтем о край стола.

На столе из драгоценного дерева Нанму стоял глиняный кувшин с вином — медовое вино из цветов кампсиса, которое заказал Тан Юй.

Чу Цин не осмелилась зажечь лампу, боясь, что тени на окнах и дверях привлекут внимание. Она сидела в тёмной спальне и ждала, разглядывая обстановку при тусклом лунном свете.

Сколько она ни смотрела, всё было почти так же, как в тот день, когда она ушла.

Например, пуф, на котором она сидела, был немного неустойчив. Удивительно, что за столько лет его так и не заменили.

Или вот нефритово-фарфоровый подсвечник на столе — на нём была тонкая трещинка, незаметная для посторонних. Это она его нечаянно уронила. Удивительно, что им всё ещё пользовались.

А ещё та большая кровать из грушевого дерева с резьбой… На ней всё так же лежала одна фарфоровая подушка, за столько лет не добавили ни одной. Столько лет… Она вдруг осознала: неужели Тан Юй за столько лет так и не женился?

Что-то было не так, но эта мысль лишь мелькнула и исчезла.

Дверь со скрипом отворилась, и вошёл слуга в синей одежде.

Чу Цин как раз подошла к двери и столкнулась с ним лицом к лицу.

— А…

Не успел он выговорить «Мэй», как И Цзю был обездвижен Чу Цин.

— Прости, я просто усыплю тебя ненадолго.

Чу Цин почувствовала лёгкое сожаление. В прошлом И Цзю был к ней очень добр.

Она оттащила его на кушетку во внешней комнате и посмотрела, как он крепко спит.

Двум другим слугам повезло меньше — Чу Цин обездвижила их раньше и бросила за искусственной горкой.

Пусть винят Тан Юя, это он заставил её прийти.

Она пришла, а его нет. Ждала так долго, а он всё не возвращался. Даже Вандоухуан куда-то пропал.

Едва Чу Цин подумала о Вандоухуане, как со двора донеслось несколько тявканий.

Чу Цин не знала точно, сколько слуг сейчас было во Дворе Лицзин. Она осторожно выглянула в щель окна и, убедившись, что никого нет, пошла на звук и нашла кабинет.

В кабинете всё ещё горел свет. Хотя теней не было видно, Чу Цин действовала очень осторожно. Заглянув в щель окна, она не увидела людей, только Вандоухуана, привязанного поводком к ножке стола и отчаянно пытавшегося освободиться.

Чу Цин вошла в комнату, взяла Вандоухуана на руки и успокоила его.

— Кто этот злой человек, что привязал тебя здесь?

Вандоухуан, конечно, не мог ответить, но он тёрся о неё головой с заплетённой косичкой, выражая особую привязанность.

Чу Цин попыталась отстегнуть поводок, но после долгих попыток обнаружила, что он на замке, а без ключа его не открыть.

Она поставила Вандоухуана на стол, сама села в кресло и начала выдвигать ящики один за другим в поисках ключа.

На полпути она краем глаза заметила, как Вандоухуан наступил в тушечницу и оставил несколько чернильных отпечатков лап на бумаге, где Тан Юй написал несколько иероглифов. Почувствовав, что это нехорошо, она снова подняла его и поставила на пол.

Внезапно в тихой темноте раздался низкий, протяжный звук флейты. Мелодичный и печальный, словно плач и жалоба, он проникал сквозь ночную тишину и смутно доносился до ушей Чу Цин.

Книга выпала из её рук на пол. Чу Цин выбежала из кабинета.

Это А У!

Целых шесть лет прошло, и А У наконец появилась!

Чу Цин бросилась за звуком флейты, больше не заботясь о том, что её могут увидеть. Она пробегала один двор за другим, но всегда немного отставала. Слишком медленно, всё ещё слишком медленно! Ей хотелось взлететь.