Глава 7 (Часть 2)

Чжао Ланьсян взглянула на Хэ Сунбая. В его миске почти не было риса. Как такой крупный мужчина может питаться одной лишь этой безвкусной едой?

Она хотела отдать ему свою миску, но Хэ Сунбай быстро проглотил батат, словно это был деликатес, и с довольным видом взял миску бабушки с рисом и ушел в ее комнату.

Хэ Сунчжи маленькими кусочками откусывала от пирожка. Дойдя до начинки, она с наслаждением высасывала вкусный сок, ее глаза сияли от удовольствия. Она никогда не ела ничего вкуснее, даже мясо на Новый год не казалось ей таким восхитительным. Ей хотелось плакать от счастья.

Хэ Сунчжи, съев половину пирожка, вдруг остановилась, сглотнула и отдала его старшей сестре.

…

На следующий день, когда молодые специалисты вышли на работу, Чжоу Цзячжэнь отвела Чжао Ланьсян в сторону и с недоверием спросила: — Ты что, поселилась у Хэ Сунбая?

В ее голосе слышались удивление и презрение.

— Я вчера так торопилась с переездом, что даже не успела тебя спросить. Ты попала в беду! Уходи оттуда поскорее!

Чжао Ланьсян удивил враждебный тон Чжоу Цзячжэнь. Почему все так негативно отзываются о Хэ Сунбае?

— Что случилось? — с улыбкой спросила она. — Он что, какой-то злодей, и у него жить нельзя?

— Не просто злодей, он настоящий хулиган! — возмутилась Чжоу Цзячжэнь, видя, что Чжао Ланьсян все еще улыбается. — Ты разве не знаешь…

Ее голос становился все громче, лицо покраснело. Не решаясь говорить открыто, она затащила Чжао Ланьсян в кукурузное поле.

— В прошлом году Хэ Сунбая отправили на исправительные работы за неподобающие отношения с Пань Юй. Сейчас он вернулся… Как ты могла… Эх…

Чжоу Цзячжэнь говорила об этом с чувством стыда и гнева. Понизив голос, она прошептала: — Говорят, их видели в кукурузном поле, и что Пань Юй не была согласна.

Чжао Ланьсян была потрясена. Хэ Сунбай никогда не рассказывал ей об этом.

— Не думаю, что все так серьезно, — покачала она головой. — Иначе его бы расстреляли.

— Наверное, это какое-то недоразумение, — добавила Чжао Ланьсян.

В те времена отношения между мужчинами и женщинами строго контролировались. Чжао Ланьсян слышала историю о мужчине, которого приговорили к смертной казни за то, что он зашел в женский туалет. Даже супружеским парам не разрешалось проявлять нежность на публике. Что уж говорить о таком серьезном проступке, как насилие.

— Кто знает… — пробормотала Чжоу Цзячжэнь сквозь зубы. — В любом случае, уходи оттуда поскорее. Мне страшно за тебя.

— Я живу в Хэцзытунь уже много лет и знаю всех жителей. Хэ Сунбай — плохой человек. Даже если его и оклеветали, он все равно нехороший. Иначе почему он до сих пор не может оставить Пань Юй в покое?

— Готова поспорить, что дело в его бедности. Семья Пань не хочет его, а у него нет денег на свадьбу.

— Я поняла, спасибо, — уклончиво ответила Чжао Ланьсян.

У нее было сложное чувство. Она была расстроена, очень расстроена.

Хэ Сунбай скрыл от нее такую важную информацию. Когда они познакомились, он притворялся таким скромным и говорил, что это его первые серьезные отношения, и просил прощения, если его поведение покажется ей странным.

А теперь выясняется, что это неправда. Даже когда он был бедным и несчастным, у него не было отбоя от девушек.

Еще и свидания в кукурузном поле… Хм… Довольно романтично.

Чжоу Цзячжэнь, гордясь собой за то, что спасла подругу от беды, сказала: — После работы я помогу тебе перевезти вещи.

— Я сейчас живу с твоей землячкой у секретаря партии. Я слышала, что у бригадира есть свободная комната…

— Не нужно, — твердо отказалась Чжао Ланьсян. — Я сейчас пойду в город за продуктами. Хочешь со мной?