Глава 1. Юноша

Цин Мо с трудом доплыла до берега и выплюнула полный рот озерной воды.

Неизвестно, из-за порошка ли, но даже вода в озере была обжигающе горячей и горькой.

Бедняжка, она, настоящая ученица школы Саньцинмэнь в синих одеждах (цинъи дицзы), чуть не захлебнулась этой водой.

Она выбралась на берег, тяжело дыша, подняла руку и откинула мокрые волосы, закрывавшие глаза. Опустив взгляд, она заметила, что в воде беспричинно всплыло множество трупов рыб и птиц.

Похоже, это снадобье хоть и справилось с демоном-рыбой, но и воду в озере отравило.

Вдруг ноги Цин Мо, все еще находившиеся в воде, резко сжало. Она посмотрела вниз и увидела бледную руку, схватившую ее за лодыжку под водой.

— Шимэй? — тихо вскрикнула она и поспешно вытащила человека из воды на берег.

Нет, это была не ее шимэй.

Человек, которого она вытащила из воды — этот совершенно нагой, опутанный водорослями юноша — вовсе не был учеником из ветви Лин Яна.

Цин Мо вздрогнула, оттащила его на траву в стороне и сказала: «Я Цин Мо из ветви Лин Яна. А ты из чьей ветви? Как ты дошел до такого состояния…» Даже без одежды.

Юноша настороженно увернулся от ее руки, отступил на несколько шагов и сел поодаль, отвернувшись к ней спиной и не говоря ни слова.

Цин Мо ужасно устала, промокшая насквозь, она чувствовала себя отвратительно.

Она понимала, почему юноша ее игнорирует.

Стоило в школе Саньцинмэнь упомянуть имя Лин Яна, как почти никто не хотел иметь с тобой дела.

Учеников в ветви Лин Яна было мало, и они никогда не играли важной роли в школе.

Хоть формально они и были настоящими учениками Саньцинмэнь, на деле их положение было ниже, чем у дяденек, которые кололи дрова и подметали дворы в школе.

Многие жаловались, что в ветви Лин Яна мало людей и способностей, а на их содержание каждый месяц тратятся деньги, и кроме как тянуть школу назад, от них нет никакой пользы.

Цин Мо это очень раздражало. Саньцинмэнь ведь не собака, чтобы делить ее на передние и задние лапы.

Ладно, ладно, дискриминация, презрение… ко всему привыкаешь, когда сталкиваешься с этим постоянно.

Пока никто не лезет на рожон, ей нечего сказать.

Было еще не поздно. Цин Мо неторопливо нашла дров и разожгла костер.

Вскоре она высушила одежду и волосы и снова посмотрела на юношу.

Он по-прежнему сидел далеко, спиной к ней.

Он неподвижно смотрел в сторону озера Цзинху, словно статуя.

Цин Мо не могла разглядеть выражение его лица, видела лишь, как на его белоснежных руках блестят капли воды, а мокрые черные волосы, словно водоросли, рассыпались по спине.

У него была кожа белее и нежнее, чем у женщины.

Хотя третий месяц считался весной, вечерний весенний ветерок нес с собой прохладу.

Цин Мо подошла к юноше и, не обращая внимания на его сопротивление, быстро распутала водоросли на его теле.

Затем она сняла свою верхнюю одежду, стряхнула ее и накинула ему на плечи.

— Эй, хоть я и не знаю, из чьей ты ветви, но я сейчас ухожу. Если тебе так нравится сидеть здесь молча на холодном ветру, то как знаешь! — бесцеремонно сказала Цин Мо.

Сидевший перед ней юноша медленно поднял голову.

— Забери меня с собой, — сказал он.

Лучи заходящего солнца отражались в его зрачках, и глаза его, казалось, приобрели невероятный золотой оттенок.

Цин Мо встретилась с ним взглядом и на мгновение замерла.

В лучах заката далекая озерная гладь покрылась легкой рябью, и на темно-красных волнах играли золотые блики солнца.

Неподалеку, на прибрежной траве, закатное солнце отбрасывало две очень длинные тени.

Цин Мо несла этого промокшего юношу на спине в сторону переулка Цинхуа Сян.

Она шла, шаг за шагом, с некоторым усилием. Когда она упала в воду, то потеряла обувь, и теперь ей приходилось идти босиком по траве.

Иногда белые цветочки, срываемые ветром, падали ей на ноги, щекоча их.

«Забери меня с собой», — так он сказал.

Она не знала его имени, не знала, откуда он пришел, могла лишь предположить, что он точно не из школы Саньцинмэнь.

Больше она ничего не знала, но в этой полной неизвестности, лишь услышав тихо слетевшие с его губ слова «Забери меня с собой», она почему-то приняла решение привести его обратно.

Наверняка это он в тот момент, когда поднял голову, околдовал ее своим захватывающим дух взглядом, заставив ее, словно одержимую, кивнуть ему.

Она была еще так молода, скольких мужчин она видела в своей жизни? Разве могла она устоять перед таким мужским обаянием?

Так что вина была не на ней, а на этом юноше у нее на спине.

Как его потом пристроить, как объяснить все Наставнику и шимэй…

Не пройдя и полпути, она уже немного пожалела.

Конечно, по дороге она вполне могла бросить его и вернуться в Саньцинмэнь одна, но делать этого ей совсем не хотелось.

Она ведь кивнула, согласилась. Если она бросит его одного… то все годы воспитания честности и морали, которые в нее вкладывал Наставник, пойдут насмарку (да шуй пяо).

Ах, мораль и честность — это вопрос достоинства. Стоит только подумать о и без того шатком (цзицзикэвэй), хрупком, как мыльный пузырь (чуйтанькэпо), достоинстве ветви Лин Яна в школе Саньцинмэнь.

Когда вопрос поднимается до уровня достоинства, этого мужчину у нее есть все основания приютить.

Успешно убедив себя, Цин Мо еще решительнее зашагала к переулку Цинхуа Сян.

Школа Саньцинмэнь изначально не была расположена в городе Силинчэн. Лишь три года назад по решению Цзывэй Даожэня вся школа переехала на юг, и только в этом месяце было решено остаться в Силинчэне.

В Саньцинмэнь было много мастеров, и всего за месяц они успели заслужить немалую славу в городе, ловя демонов и усмиряя злых духов (чжо яо сян мо) для богатых и знатных семей.

Почему основными клиентами были богатые и знатные, а не простой народ?

Это касалось глубоких и таинственных вопросов экономики и политики, и Наставник Лин Ян говорил, что она еще мала, чтобы изучать такие вопросы.

Город Силинчэн был большим. Цин Мо сделала немалый крюк, прежде чем дошла до большого поместья в переулке Цинхуа Сян района Сихэ Чжоу.

Этот двор в настоящее время служил временным пристанищем для школы Саньцинмэнь.

Хоть это и было временное место, в поместье было множество домов и дворов, а планировка была изысканной.

Оно ничуть не уступало домам обычных небогатых семей Силинчэна.

Подойдя к низкой калитке бокового двора, Цин Мо толкнула ее и вошла.

— Айя, шицзе Цин Мо, ты наконец-то вернулась! Я уж думала, ты умерла! — навстречу ей выбежала вторая шимэй.

— Невероятно, шицзе Цин Мо, ты еще и живого человека на спине принесла! — любопытная третья шимэй подошла поближе, чтобы рассмотреть юношу на спине Цин Мо.

— Да еще и мужчину!!! — закричала самая младшая шимэй с соплей под носом.

Шумные голоса шимэй заглушили Цин Мо.

Цин Мо опустила юношу со спины.

— Тише вы, быстро найдите ему одежду. Наставник (Шифу) внутри?

— Наставник Лин Ян уже давно ждет тебя в зале, даже плетку достал. Сказал, если ты не утонула, он тебя сам до смерти забьет, — прямо сказала младшая шимэй, улыбаясь беззубым ртом.

Ну вот, она вернулась поздно, и это заметили.

Цин Мо мысленно выругалась и утерла холодный пот.

— Присмотрите за ним, я пошла внутрь.

Цин Мо следовала за Лин Яном больше десяти лет. Если Наставник разозлился…

— Наставник, — Цин Мо, войдя в зал, тут же опустилась на колени на каменные плиты.

— Ученица непочтительна, я чуть было не лишилась возможности служить вам.

Лин Ян сердито посмотрел на нее: «Ты что, совсем одурела! Наверняка выбралась из воды и где-то заигралась. Несколько младших учеников Чжэн Синя искали тебя в воде весь день, и до сих пор безрезультатно. Все уже думали, что ты утонула».

Еще несколько часов, и, вероятно, уже начали бы вырезать для Цин Мо поминальную табличку (пайвэй)!

— Простите, Наставник, — Цин Мо несколько раз тяжело ударилась лбом об пол, затем подняла заплаканное лицо и зарыдала: — Я плыла-плыла под водой, и у меня нечаянно свело ногу. Чуть не утонула там. Когда я очнулась, уже был закат. Если бы не добрый человек, который спас меня, я бы, наверное, я бы, наверное…………

Лин Ян вздрогнул: «Правда?»

Цин Мо кивнула. Врала она не краснея, ее большие глаза выражали скорбь и растерянность, вызывая жалость у любого, кто на нее смотрел.

Лин Ян был мягкосердечным. Выражение его лица изменилось, он поспешно поднял Цин Мо и с сочувствием сказал: «Я так и знал. Ты ведь лучше всех из моих учениц плаваешь, как ты могла утонуть? Оказывается, вот оно что… Испугалась, наверное, глупышка».

Цин Мо, пользуясь моментом, всхлипнула несколько раз и сказала: «Как же не испугаться? Если бы не он спас меня, я бы правда умерла там. Я не хочу умирать, я же еще не вышла замуж за Наставника, я не хочу умирать!»

— Ладно, ладно, не говори глупостей, — Лин Ян достал платок и вытер ей нос. — Кому нужна такая шестнадцати-семнадцатилетняя девчонка? Я еще хочу прожить сто лет!»

Лин Ян добавил: «Ты сказала, кто тебя спас?»

Цин Мо вытерла слезы, вышла и втащила внутрь опрятно одетого незнакомого юношу.

Юноша пытался вырвать руку, но она крепко держала его.

— Наставник, вот он. Его зовут Вэй Цзе. Его родители были рыбаками у озера Цзинху, прошлой ночью их съел тот демон-рыба. Он теперь совсем один, такой несчастный. Наставник, не могли бы вы приютить его? — Цин Мо смотрела на Лин Яна своими влажными, блестящими глазами, с выражением трогательного и жалкого зверька.

Лин Ян страдальчески нахмурился.

Он шлепнул Цин Мо по заду: «Ах ты, негодница! Я-то думал, ты и вправду одурела, а тебя, оказывается, на мирское потянуло (сыфань)! Притащила сюда такого здоровенного мужчину (е наньжэнь) и не стыдишься! Где ты вообще откопала этого незнакомца? Ты меня точно не обманываешь?»

Цин Мо, получив шлепок, не заплакала, а продолжала умоляюще смотреть на Лин Яна широко раскрытыми глазами: «Наставник, он правда спас меня. Он мой благодетель, я не могу бросить его там одного. А если в озере есть другие демоны, вдруг они ночью вылезут и съедят его!»

Лин Ян больше всего не мог выносить ее влажного, невинного, умоляющего взгляда, поэтому решил больше не обращать на нее внимания.

Лин Ян перевел взгляд на юношу и спросил: «Ты действительно спас мою ученицу?»

Юноша поднял голову. В его глазах мерцал пустой свет, словно заглядываешь в безграничную тьму.

Цин Мо незаметно ущипнула его под рукавом. Он безучастно ответил: «Да».

У Лин Яна голова разболелась еще сильнее.

— Ты…

Лин Ян долго мялся и колебался, но в конце концов сказал: «Спасение — это твое дело, но я не могу тебя приютить».

— Наставник! — в умоляющем голосе Цин Мо послышались нотки плача.

Лин Ян страдальчески произнес: «Я поклялся, что всю жизнь буду брать в ученицы только девушек! Цин Мо, как я заберу свою клятву? Как мне дальше оставаться в Саньцинмэнь? Нам и так тут несладко живется, а ты мне еще и палки в колеса вставляешь…»

— Наставник… — Цин Мо потянула Лин Яна за край одежды, и пара прозрачных слезинок тут же скатилась по ее щекам.

Ее слезы были не слишком холодными и не слишком горячими, ровно настолько, чтобы обжечь уголок сердца Лин Яна, который души не чаял в своей ученице.

Лин Ян в отчаянии простонал: «Хорошо, хорошо. По старым правилам — три испытания. Если пройдет, я его приму. Если не пройдет — отправим в буддийский монастырь Дуншань Хэшан Мяо».