Раны на моем лице быстро затянулись, но заживающие корочки ужасно чесались. Я изо всех сил старалась не трогать их, но все равно часто получала выговоры от родителей и медсестер. Через пару дней мне разрешили гулять в саду.
Я бесцельно бродила по саду. Летний сад был полон зелени.
В лучах теплого солнца, под сенью ивы, я увидела белую фигуру. Это был мальчик в белоснежной рубашке. Он сидел за каменным столом и старательно выводил иероглифы кистью.
Я медленно подошла и стала наблюдать за ним. Белоснежными были его лицо, рубашка и рисовая бумага на столе; черными и блестящими — его глаза, волосы, чернильница и написанные им иероглифы.
В тот момент все окружающие краски исчезли, и мой мир стал черно-белым, простым и чистым.
Даже спустя много лет, когда я вспоминаю то лето, оно остается для меня черно-белым. Потому что мне так нравится.
Мальчик заметил, что за ним наблюдают, и повернулся ко мне. Я улыбнулась ему, но тут вспомнила, как выгляжу, и улыбка исчезла с моего лица. Как и все остальные, он удивленно посмотрел на меня и спросил: — Что с твоим лицом?
Когда другие спрашивали меня об этом, я спокойно отвечала, но его вопрос вызвал во мне необъяснимую злость. — Тебе-то что? Занимайся своей каллиграфией!
Мальчик засмеялся. — Ты странная и некрасивая.
Я разозлилась, схватила лист бумаги со стола и разорвала его на куски.
— Ты что делаешь?! — рассердился мальчик. — Отдай!
Я подбросила обрывки бумаги в воздух, и они, словно белые лепестки, разлетелись по зеленой траве.
Мальчик, недолго думая, схватил чернильницу и бросил ее в меня.
К счастью, я успела увернуться, и чернильница пролетела над моей головой. Но брызги чернил неожиданно попали мне на лицо. Я закрыла лицо руками и со слезами побежала к крану.
Позади меня раздался веселый смех мальчика.
У крана я стала отчаянно тереть лицо, смывая чернила. Видя, как мои руки быстро очищаются под струей воды, я надеялась, что и с моим лицом произойдет то же самое.
***
Я и не предполагала, что чернила въедятся в раны на моем лице разной глубины и останутся под кожей. Через три дня, многократно посмотрев в зеркало и убедившись, что черные пятна не смываются, я в слезах побежала в сад, чтобы разобраться с мальчиком.
Сад был пуст. Там была только я, моя одинокая тень на траве и мои беззвучные всхлипывания. Я бесцельно бегала по саду, ища мальчика, а потом упала на траву.
Когда я лежала на траве и смотрела в небо, как и несколько дней назад, когда мое лицо было залито чернилами и слезами, я видела лишь яркое солнце. Под его лучами все было отчетливо видно.
Именно поэтому я ненавижу солнце.
Я не знала, кого мне ненавидеть. Мальчика, который дал мне веревку? Или того, кто бросил в меня чернильницу? Или себя? Неважно, кого бы я ни ненавидела, это ничего не изменит.
С тех пор мое лицо стало похоже на абстрактную картину.
Позже, когда я слушала «Речные заводи», в эпизоде, где над Сун Цзяном насмехались из-за клейма на лице, вся моя семья сидела за столом. Все они украдкой посмотрели на меня. Да, у меня на лице были пятна, словно татуировка. Но я не преступница.
Я отложила палочки для еды, встала, взяла радиоприемник и со всей силы бросила его на пол. Приемник несколько раз хрипло затрещал и затих. Сун Цзян написал бунтарское стихотворение, а я разбила радио. С тех пор у нас дома не было ничего, связанного с «Путешествием на Запад» и «Речными заводями». Эти книги стали для меня запретными. У Чэнъэнь и Ши Найань были изгнаны из нашего дома.
Лица тех двух мальчиков стерлись из моей памяти. Я подсознательно всеми силами избегала этих воспоминаний, блокируя все, что могло напомнить мне о них. Я намеренно делала их все более расплывчатыми.
С тех пор я полюбила смотреться в зеркало и загадывать несбыточные желания. А мои родители полюбили подсматривать, как я смотрюсь в зеркало и загадываю желания. Я все еще борюсь с последствиями тех воспоминаний…
(Нет комментариев)
|
|
|
|
|
|
|
|