В горах

— Знаешь, когда ты так лежишь и молчишь, ты гораздо милее, чем обычно, — я пнула ногой угли костра. Начинало светать, туман рассеивался, солнечные лучи освещали листья деревьев, наполняя воздух ароматом. — Удивительно, как у тебя язык поворачивается говорить такие гадости.

Я потрогала лоб Сян Лю, затем взяла его за руку и проверила пульс. Вроде бы, его жизни ничего не угрожало, нужно было только время на восстановление. Я вдруг вспомнила ту ночь в Городке Циншуй, когда он тоже лежал с закрытыми глазами, залечивая раны. Казалось, это было в прошлой жизни.

— Раньше я жила как дикарка в горах, но не думала, что, после твоего спасения, мне снова придется к этому вернуться.

При свете дня я осмотрела окрестности и нашла небольшую расщелину в скале. Вдвоем там было тесновато, но достаточно, чтобы укрыться от ветра и дождя. Я кое-как перетащила его туда, собрала веток и развела небольшой костер. Все тело ломило, старые раны снова дали о себе знать. Я сидела рядом с ним, морщась от боли, а он все так же лежал без сознания, бледный и неподвижный.

— Наверное, на дне моря я тоже выглядела так же, — глядя на его бесцветное лицо, я на мгновение усомнилась, жив ли он вообще. — Немая и неподвижная… Как же тебе было тяжело. — Если бы мне пришлось тридцать семь лет смотреть на «живого мертвеца», я бы, наверное, сошла с ума.

— Спасибо тебе, Сян Лю, — я, кажется, никогда не говорила этого так искренне. — Спасибо, что спас меня. — Я почувствовала тепло в груди и на мгновение замерла, словно он смотрел на меня.

— Не волнуйся, я обязательно тебя вылечу, — рана на ладони еще не зажила. Я поднесла руку к его лицу. Запах крови пробудил в нем демоническую сущность, он выпустил клыки и бессознательно начал пить мою кровь.

Мао Цю принес еще одного зайца. Я начала подозревать, что он нашел заячью нору и каждый день приносит оттуда по одному зайцу, чтобы отчитаться. Я оторвала кусок от подола и перевязала раненую руку, затем ловко освежевала и зажарила зайца, половину отдав Мао Цю.

— Ему это все равно не поможет. Разве он сейчас может есть мясо? — здесь, в этой глуши, не приготовить нормальную еду для больного. — Пусть пока ест лекарство из моей крови и пьет мою кровь. Как-нибудь проживет.

Так прошло два или три дня. Я видела, что его духовная сила постепенно восстанавливается, раны заживают. Умереть он уже не умрет, и скоро, наверное, очнется.

Мои раны тоже почти зажили. Но после всех этих дней я вся пропахла дымом и потом, и сама себя едва терпела.

— Сян Лю? Девятиголовый? — позвала я его, но он не ответил. За эти дни я, бродя по окрестностям, нашла несколько полезных трав. Я скатала из них шарик и бросила на землю. Поднялся белый дым. Этот дым парализует, но не смертелен. — Спи пока, я пойду вымою голову. — Неподалеку росли персиковые деревья, цветы на которых уже почти отцвели. Я сломала ветку, чтобы использовать ее вместо гребня.

Вода в ручье была чистой и холодной. Я опустилась на колени, зачерпнула воды и начала мыть волосы. — Уже почти лето, а вода такая ледяная. Хорошо бы, если бы у тебя было с собой вино. Я бы согрела его, — крикнула я ему. Расщелина была недалеко от ручья.

— Я никогда не спрашивала, чем ты моешь голову. Мне давно было интересно. Ты, такой весь из себя воин, вечно в сражениях, а волосы удивительно красивые. Наверняка у тебя есть какой-то секрет.

— Говорят, что, когда демоны-мужчины хотят привлечь внимание демонов-женщин, они сражаются друг с другом, и победитель получает право выбрать себе пару. Раньше напротив моего дома жил демон-фазан, и они мерялись хвостами. Может, вы, девятиголовые, сравниваете, у кого волосы красивее? Ха-ха-ха… — Представив, как Сян Лю со своими девятью головами хвастается волосами перед другими демонами, я рассмеялась.

— Как-то скучно, — я отжала волосы и вернулась к расщелине, сев спиной к Сян Лю. Солнце светило прямо на мои волосы. Я взяла персиковую ветку и сломала ее, чтобы получилась заколка.

— Может, спеть тебе песню? Я пела, когда ловила Туй Туй, но ты меня услышал, — я положила голову на колени, капли воды с волос падали на землю. — Что хочешь послушать? Ладно, спою что-нибудь.

— Ветер завывает, петух кричит.
Вижу тебя, господин, и печаль моя уходит.
Ветер свистит, петух поет.
Вижу тебя, господин, и боль моя проходит.
Ветер бушует, петух не умолкает.
Вижу тебя, господин, и радость меня наполняет.

Я обернулась. Сквозь листья пробивались лучи полуденного солнца, и мне показалось, что его ресницы дрогнули.

Я подумала, что он уже очнулся, но притворяется спящим. Но тут позади меня поднялась пыль. Я подняла голову и увидела черные крылья, закрывающие солнце. Это Цан Сюань пришел со своими людьми.