Луна

Мы добрались до вершины горы уже после полудня. Там действительно росло много целебных трав, достаточно, чтобы спасти несколько жизней в армии Чэнь Жун.

Я попросила Сян Лю запомнить дорогу, чтобы потом послать кого-нибудь собрать еще трав для приготовления лекарств.

Держать в руках охапку трав было неудобно, и я решила снять верхнюю одежду, чтобы использовать ее как мешок. Увидев, что я расстегиваю пояс, он снял свой плащ и бросил мне в лицо. — Где это видано, чтобы женщина средь бела дня разгуливала в неглиже?

Я поймала его одежду своими грязными руками. Я помнила, что, когда он был Сян Лю, он всегда носил белоснежные одежды, которые почти никогда не пачкались даже во время сражений. — Кажется, у тебя есть пунктик на чистоте. Если я сейчас использую твою одежду, ты меня потом убьешь? — спросила я с самым серьезным видом.

— Разве ты не можешь постирать? — он ловко завернул травы в свой плащ и протянул мне. — Эта одежда тоже новая, — добавил он, глядя на мою одежду, испачканную землей и травой, с явной досадой.

— Конечно, постираю! Выстираю дочиста… — вспомнив, как он спокойно говорил, что у него нет денег, я чуть не рассмеялась. — Если найдешь еще травы или каких-нибудь магических зверей, можешь продать их и пополнить военную казну.

Он проигнорировал меня и зашагал дальше в гору.

— Ты еще выше полезешь? Мы же опоздаем на ужин… — я поплелась за ним со связкой трав, задыхаясь от усталости. — У нас всего две руки, больше мы все равно не унесем.

— Пойдем на вершину, там нас ждет Мао Цю, — он обернулся и посмотрел на меня как на дурочку. — Или ты думаешь, я понесу тебя на руках?

Я про себя обозвала его и, выпрямив спину, ускорила шаг.

Когда мы добрались до вершины, время ужина давно прошло. Я вздохнула, попрощавшись с мечтами о мясном супе, и вдруг увидела над горами одинокий полумесяц. Под ногами была пропасть, внизу текла река, ветер доносил запах деревьев. Усталость как рукой сняло. Я смотрела на этот величественный и безмятежный пейзаж, и он словно зачаровал меня.

— Как красиво, — я посмотрела на Сян Лю. Он смотрел на луну, ветер развевал его серебристые волосы. Он казался каким-то неземным. Мне показалось, что наши сердца бьются в унисон.

— Да, — коротко ответил он. Я вспомнила, как много лет назад, когда я еще была Вэнь Сяолю, мы с ним тоже смотрели на луну.

Словно одержимая, я взяла его за руку. Он почему-то не отстранился, позволив мне эту вольность.

На его ладони были мозоли. Я молча считала их: эта — от тетивы лука, эта — от рукояти меча… Всего одна рука, а я словно прикоснулась ко всей его жизни, полной сражений, которая закончится в огне войны.

— Сян Лю, ты так и не ответил мне, — техника Нанькэ может заточить человека в мире снов, сотканном из его навязчивых желаний. Чем глубже он погружается в этот мир, тем больше духовной силы и жизненной энергии он теряет, пока не иссякнет совсем.

Я знала, что он — всего лишь иллюзия, созданная мной, но все равно не хотела уходить. — Я тебе нравлюсь?

Он посмотрел на меня, половина его лица была скрыта в тени. — Пора возвращаться в лагерь, — он поднял руку, и с неба спустился Мао Цю. Он взлетел на своего ездового зверя и, глядя на меня сверху вниз, сказал: — Если бы ты мне не нравилась, ты бы ушла. Ты хороший врач, и ради солдат Чэнь Жун ты мне нравишься.

За свою долгую жизнь многие люди своими словами и поступками научили меня одной вещи: если хочешь узнать человека, смотри на то, что он делает, а не на то, что он говорит. Красивые слова может сказать каждый, в знатных семьях много сладкоречивых обманщиков.

Но если кто-то готов пожертвовать жизнью, зная, что идет на смерть, и все равно тратит время и силы на бесполезную безделушку, то, даже если он говорит грубости, я готова поверить, что в его прежних шутках и поддразниваниях была скрыта истинная любовь.

Однажды я упустила такой прекрасный шанс, и теперь, даже если это всего лишь сон, я не хочу отступать.

— Хочешь идти пешком? — он протянул мне руку и подтянул к себе. Я ударилась о его грудь.

— Жестокий… — пробормотала я, потирая ушибленное место.

Он снова и снова отталкивал меня, но разве это не жестокость по отношению к самому себе? Глупый девятиголовый.

— А ужин еще остался? — нарочито громко спросила я у него на ухо.

…