Глава 5. И старшая сестра, и старшая сокурсница

Сун Янь и Цзян Цзиньюй, едва усевшись, начали оживленно беседовать.

Чэн Цинъюй и Шэнь Байцзюнь сидели друг напротив друга по разные стороны журнального столика.

Пока старшие разговаривали, девушки не решались вмешиваться в их беседу, но и общих тем для разговора у них не нашлось. Они просто сидели молча.

Через некоторое время Чэн Цинъюй невольно посмотрела на Шэнь Байцзюнь.

Ей всегда нравились люди с классической, утонченной внешностью, и Шэнь Байцзюнь полностью соответствовала ее идеалу красоты.

За несколько минут в ее воображении Шэнь Байцзюнь успела примерить несколько разных древних нарядов. Чэн Цинъюй охватило вдохновение, и ей не терпелось перенести эти образы на холст.

Ей казалось, что она незаметно наблюдает за Шэнь Байцзюнь, но на самом деле все ее взгляды не ускользнули от внимания девушки.

Дома Шэнь Байцзюнь чувствовала себя расслабленно. Она удобно откинулась на спинку дивана, и в ее позе чувствовалась непринужденная грация.

Наблюдая за ней, Чэн Цинъюй поняла, что Шэнь Байцзюнь не из тех, кто любит важничать. В ней чувствовалась изысканность и благородство, а ее взгляд, хоть и отстраненный, не выражал высокомерия. Все в ней было гармонично и естественно.

Чэн Цинъюй решила, что Шэнь Байцзюнь закрыла глаза, чтобы отдохнуть, и продолжала рассматривать ее.

Однако, даже не поднимая век, Шэнь Байцзюнь видела все, что происходило напротив.

В этом было преимущество высокого роста: даже сидя, она была выше Чэн Цинъюй.

Шэнь Байцзюнь, наблюдая за цветом лица девушки, отметила, что оно выглядит здоровым и румяным, что говорило о хорошем питании. «Тогда почему же она такая маленькая?» — подумала она.

Она помнила, что все старшие родственники Чэн были довольно высокого роста, так что дело не могло быть в наследственности.

В китайской медицине диагностика включает в себя четыре метода: осмотр, выслушивание, опрос и пальпация. Одного лишь осмотра было недостаточно, и Шэнь Байцзюнь хотела прощупать пульс Чэн Цинъюй, чтобы понять причину ее низкого роста, но боялась ее напугать.

В этот момент Чэн Цинъюй наконец-то заметила пристальный взгляд Шэнь Байцзюнь. Она тут же выпрямилась, опустила глаза и больше не осмеливалась смотреть на нее.

Шэнь Байцзюнь подняла веки и открыто посмотрела на девушку.

Теперь она заметила, что черты лица Чэн Цинъюй стали более выразительными, а ее поведение — менее импульсивным. По крайней мере, она научилась казаться серьезной и рассудительной.

Если бы Шэнь Байцзюнь не видела ее на дереве, то, возможно, поверила бы в эту показную зрелость.

Шэнь Байцзюнь слегка улыбнулась, вспомнив их последнюю встречу.

В тот день она сопровождала дедушку в даосский монастырь на мероприятие, организованное Даосской ассоциацией.

Монастырь находился на небольшой горе в пригороде Пекина. Во время перерыва Шэнь Байцзюнь заметила у подножия горы высокое персиковое дерево и из любопытства решила подойти к нему.

Ветви дерева были так густо усеяны цветами, что было трудно заметить кого-то среди них, тем более что девочка была одета в розовую толстовку, почти сливаясь с цветом персиковых лепестков.

Внезапно встретиться взглядом с большими круглыми глазами — кто угодно испугался бы.

В первое мгновение Шэнь Байцзюнь показалось, что она увидела духа персикового дерева. У девочки были тонкие черты лица и белоснежная кожа, и, прячась среди цветов, она была похожа на маленького эльфа.

Успокоившись, Шэнь Байцзюнь узнала девочку. Она была удивлена и обрадована.

Ей казалось, что Мао Мао тоже ее узнает.

Но этого не произошло.

Девочка спрыгнула с дерева и начала извиняться, но в ее глазах не было и тени узнавания. Она смотрела на Шэнь Байцзюнь как на незнакомку.

Разочарованная, Шэнь Байцзюнь ничего не сказала.

После этого случая она больше не пыталась узнать что-либо о Мао Мао и не просила бабушку присылать ее фотографии…

Шэнь Байцзюнь все еще была погружена в воспоминания, когда услышала голос матери, и очнулась от своих раздумий.

Цзян Цзиньюй, глядя на задумчивую дочь, с укором сказала: — Я попросила тебя составить компанию Цинъюй, а ты сидишь тут, как будто медитируешь.

Шэнь Байцзюнь посмотрела на мать, но ничего не ответила.

Она привыкла к маминым упрекам и не обращала на них внимания.

Сун Янь, желая сгладить неловкость, сказала: — Юйтан, они обе — творческие личности, одна занимается живописью, другая — медициной. К тому же они видятся впервые, так что неудивительно, что им не о чем говорить.

Цзян Цзиньюй знала характер своей дочери и не стала настаивать. Она обратилась к Чэн Цинъюй: — Цинъюй, иди ко мне, посидим, поболтаем.

Чэн Цинъюй послушно кивнула, обошла столик и села между матерью и Шэнь Байцзюнь.

Цзян Цзиньюй обняла Чэн Цинъюй за плечи и, обращаясь к Сун Янь, шутливо сказала: — Хуайцянь, может, отдашь мне Цинъюй в ученицы? Мы с ней так хорошо ладим, она мне очень нравится.

Сун Янь улыбнулась и сказала: — Юйтан, Цинъюй собирается поступать в Шанхайский университет. Я привезла ее сюда, чтобы она познакомилась с городом и встретилась с моими шанхайскими друзьями. Я уже забронировала столик в ресторане. Завтра вечером пойдем туда вместе с тобой и Байцзюнь.

Цзян Цзиньюй удивилась: — Цинъюй, сколько тебе лет? Ты уже поступаешь в университет?

— Мне скоро исполнится восемнадцать, — ответила Чэн Цинъюй.

— Не может быть! — воскликнула Цзян Цзиньюй. — У тебя такое детское личико! Я думала, тебе не больше пятнадцати.

Она не удержалась и погладила Чэн Цинъюй по щеке. Кожа у девушки была такая нежная и мягкая, что Цзян Цзиньюй не хотелось убирать руку.

Чэн Цинъюй слегка смущенно улыбнулась. Ей не привыкать, что ее принимают за ребенка.

Шэнь Байцзюнь сидела рядом, сохраняя спокойствие. Она знала даже точную дату и время рождения Чэн Цинъюй, поэтому ее ничуть не удивил ее возраст.

Сун Янь продолжила: — Мой старший брат как раз недавно вернулся из-за границы. Я хочу познакомить с ним Цинъюй. Он сможет присмотреть за ней. Она никогда не жила одна, и я немного волнуюсь.

— Не беспокойся, Хуайцянь, я позабочусь о ней, — заверила ее Цзян Цзиньюй.

Затем она ласково обратилась к Чэн Цинъюй: — Цинъюй, я, конечно, не так хорошо рисую пейзажи, как твоя учительница, но я специализируюсь на древней архитектуре. Приходи ко мне в гости на каникулах…

Этими словами она предложила Чэн Цинъюй свою помощь и наставничество.

Хотя Цзян Цзиньюй много лет преподавала в Академии художеств, у нее никогда не было личных учеников, и такое предложение было большой честью.

Сун Янь, немного удивленная, посмотрела на свою ученицу: — Цинъюй, поблагодари учительницу Цзян.

Чэн Цинъюй уже собиралась поблагодарить Цзян Цзиньюй.

— Не называй меня учительницей, — перебила ее Цзян Цзиньюй. — Зови меня тетей, так будет проще.

— Спасибо, тетя, — послушно сказала Чэн Цинъюй.

Цзян Цзиньюй, довольная, ласково погладила ее по щеке.

В этот момент ее взгляд упал на Шэнь Байцзюнь, и она вдруг вспомнила, что ее дочь окончила Шанхайский университет. — Цинъюй, Шанхайский университет — альма-матер твоей сестры Байцзюнь. Она хорошо знает окрестности. Пусть завтра она покажет тебе университет.

Чэн Цинъюй посмотрела на Шэнь Байцзюнь. Она не знала, что та училась в том же университете.

Цзян Цзиньюй думала, что дочь откажется, и уже готовилась уговаривать ее, когда услышала: — Завтра днем у меня будет время.

Цзян Цзиньюй была удивлена и обрадована. Такое согласие от ее молчаливой дочери было настоящим чудом.

Материнское сердце радовалось таким переменам.

Подумав, она решила, что дочь согласилась из-за красоты Чэн Цинъюй. Шэнь Байцзюнь с детства была визуалом и даже еду выбирала по внешнему виду.

В начальной школе она отказывалась слушать учителя математики, потому что он ей не нравился, и Цзян Цзиньюй несколько раз вызывали в школу.

Вспомнив об этом, Цзян Цзиньюй едва сдержала смех.

Боясь рассердить дочь, она подавила улыбку и сказала: — Тогда решено. Завтра утром мы с тетей Сун погуляем с Цинъюй, а днем приедем к тебе в клинику, и ты покажешь ей университет.

Затем она добавила наставительным тоном: — Ты теперь и старшая сестра, и старшая сокурсница, так что позаботься о младшей сестренке, хорошо?

Услышав слова «младшая сестренка», Шэнь Байцзюнь почувствовала необъяснимое волнение и тихо ответила: — Хорошо.

Она была единственным ребенком в семье и никогда никого не называла сестрой или братом. У нее была двоюродная сестра по линии тети, но она всегда обращалась к ней по имени.