Глава 6. Бедственное положение семьи

Ветер за окном усилился. Вспышка молнии, раскат грома — и снаружи стало совсем темно. Ливень хлынул как из ведра.

Хуа Кай попросила Хуа Цинъяна включить свет и продолжила готовить.

Вскоре вернулись отец, Хуа Ваньцзян, и старший брат, Хуа Цинъи.

Гу Лань Ян взяла их дождевики и повесила на верёвку в кухне. — Я же говорила вам утром, что небо хмурится, и просила не ходить в горы! А вы не послушались. Теперь все промокли, — ворчала она, обращаясь к Хуа Ваньцзяну.

— Я думал, успеем вернуться до дождя. Кто же знал, что он так быстро начнётся, — ответил Хуа Ваньцзян, моя руки.

— Всё ты хочешь побольше заработать! Я же тебя знаю! Но деньги — деньгами, а жизнь дороже, — сказала Гу Лань Ян.

Хуа Ваньцзян подмигнул детям и ответил жене: — Знаю, знаю. Больше так не буду.

Старший брат, Хуа Цинъи, всё это время молчал и улыбался. Он был довольно замкнутым.

Глядя на добрую улыбку отца и простодушное лицо брата, Хуа Кай почувствовала, как лёд, сковывавший её сердце в прошлой жизни, наконец растаял. Она ощутила себя частью этой семьи, словно всегда была здесь. Это была та самая семья, о которой она мечтала, та самая родственная любовь, которой ей так не хватало.

— Мама, у папы и брата одежда промокла насквозь. Помоги им переодеться. Я уже поставила тушить овощи, скоро обед будет готов, — обратилась она к Гу Лань Ян.

Гу Лань Ян только сейчас заметила, что Хуа Кай уже приготовила еду. — Ты так быстро всё сделала? Я же хотела сама приготовить, когда вернусь. Моя девочка повзрослела, стала такой заботливой.

— Мама, это совсем несложно. Лучше помоги папе и брату переодеться, — ответила Хуа Кай. Она чувствовала себя невероятно счастливой.

Гу Лань Ян, бормоча что-то о том, какая у неё помощница-дочка, пошла искать сухую одежду, не забыв пожурить мужа.

— Наша Кайкай такая умница! И учится хорошо, и по дому всё умеет. Я накоплю тебе денег, и в следующем году ты снова сдашь экзамены. Обязательно поступишь в старшую школу, а потом и в университет. Станешь первой студенткой в нашей деревне Цуйшаньцунь! — сказал Хуа Ваньцзян, с улыбкой глядя на дочь.

— Хорошо, папа. Я обязательно поступлю в университет, — кивнула Хуа Кай.

— Я положила вам одежду на кровать. Идите переодевайтесь! — крикнула из комнаты Гу Лань Ян.

Хуа Ваньцзян и Хуа Цинъи пошли переодеваться.

Гу Лань Ян вышла из комнаты и помогла Хуа Кай накрыть на стол. Вскоре вся семья села обедать.

Это был простой деревенский обед. Мяса не было, только немного сала для аромата. Вряд ли его можно было назвать изысканным, но Хуа Кай ела с удовольствием. Она была счастлива просто от того, что все они собрались вместе.

После обеда дождь начал стихать. Он закончился так же быстро, как и начался. Небо прояснилось.

Убрав со стола, Хуа Кай рассказала родителям о сегодняшнем инциденте. Хуа Линь наверняка не оставит всё как есть. Если бы не дождь, мачеха деда уже примчалась бы к ним с разбирательствами.

Хуа Кай и Хуа Линь не были кровными родственниками. Отец Хуа Линь, Хуа Ваньхэ, был сыном Чжэн Шучжэнь, мачехи деда Хуа Кай, Хуа Чжунчжи. Хуа Ваньхэ был на год младше Хуа Ваньцзяна и взял фамилию Хуа, когда его мать вышла замуж.

Конечно, рассказывая о Хуа Линь, Хуа Кай не могла раскрыть все подробности. О том, как она дала отпор кузине, кроме случайно оказавшегося рядом мужчины, никто не должен был знать.

Дело было не в том, что Хуа Кай не доверяла своей семье. Она просто не хотела их волновать. К тому же, такое поведение было нехарактерно для прежней Хуа Кай, и она не смогла бы объяснить его.

Поэтому она рассказала только то, что видели другие, — то, что уже стало достоянием общественности. Теперь ей нечего было бояться.

Однако, услышав рассказ Хуа Кай, родные были потрясены.

— Кайкай, с тобой всё в порядке? Никто же не поверил словам Хуа Линь? — спросил Хуа Ваньцзян, с беспокойством глядя на дочь. Ему казалось, что с ней что-то не так.

Гу Лань Ян пришла в ярость от того, что Хуа Линь посмела оклеветать её дочь. Репутация девушки — дело серьёзное. — Какая же эта Хуа Линь злая! Как она могла такое выдумать про нашу девочку?! Мало того, что постоянно нас задирает, так ещё и такое! Она же хотела погубить нашу Кайкай! — воскликнула она и, погладив Хуа Кай по голове, спросила: — Кайкай, ты как? Всё хорошо?

— Мама, всё хорошо. На самом деле, нужно даже поблагодарить Хуа Линь. Раньше меня часто обижали, и я привыкла не давать отпор. Но сегодня, когда Хуа Линь попыталась меня оклеветать, я поняла, что если признаю свою вину, то мне конец. И вдруг у меня словно что-то щёлкнуло в голове. Я поняла, что чем больше ты прогибаешься, тем больше тебя будут гнобить. Я больше не позволю никому себя обижать. И не позволю, чтобы кто-то обижал нашу семью.

Гу Лань Ян смотрела на дочь, раскрыв рот от удивления. — Кайкай, ты точно в порядке? Мне кажется, с тобой что-то не так…

Хуа Кай понимала, что не сможет полностью скопировать поведение прежней Хуа Кай. На людях ещё можно было притворяться, меньше говорить. Но перед родителями было слишком легко проколоться.

Поэтому она решила использовать сегодняшний инцидент как повод объяснить свои перемены. Пусть думают, что это последствия стресса.

— Мама, я правда в порядке. Просто я многое переосмыслила. Почему нашу семью постоянно обижают? Сейчас же правовое государство! Почему мы должны терпеть эти унижения? С сегодняшнего дня с этим покончено!

Затем она обратилась к отцу: — Папа, мы и так достаточно сделали для дедушки и бабушки. Мы будем давать им деньги на праздники, как и раньше. Но больше ни копейки! Пусть жалуются кому хотят. Правда на нашей стороне. Даже если дело дойдёт до суда, нам нечего бояться.

Хуа Ваньцзян смотрел на дочь с испугом. — Кайкай, ты… ты точно ничего не скрываешь? Почему ты вдруг об этом заговорила?

Хуа Кай понимала, что слишком разгорячилась. Многолетние привычки семьи не изменить парой громких фраз. Но она была уверена, что сможет убедить родителей. Она видела, что они — разумные люди, и это было главное.

— Папа, я серьёзно. Просто сегодня, когда Хуа Линь меня оклеветала, я вдруг всё поняла. Если бы ей это удалось, если бы я признала свою вину, кем бы я стала? Как бы я потом смотрела людям в глаза? Лучше умереть! Наверное, только перед лицом смерти человек может по-настоящему прозреть. Я хочу измениться.

Она решила использовать этот случай, чтобы её перемены выглядели естественными.

Тут заговорил старший брат, Хуа Цинъи, который до этого молчал: — Папа, мама, я согласен с сестрой. Я и раньше думал, почему мы должны постоянно терпеть эти унижения. Но я с детства к этому привык и не знал, как изменить ситуацию. Но если бы Хуа Линь действительно опорочила имя сестры, я бы заставил её заплатить за это любой ценой.

Хуа Кай вспомнила запись в дневнике о том, как после случившегося с ней Хуа Цинъи схватил нож и побежал к Хуа Линь, требуя сказать правду. В итоге дядя Хуа Ваньхэ и двоюродный брат Хуа Циншэн связали его и отвели в сельский полицейский участок, где он провёл трое суток.

Позже отец стал инвалидом, мать тяжело заболела, семья обеднела, а старший брат так и не женился.