Глава 8 (Часть 1)

Годзё Сатору потратил почти два часа на чтение книги, всё это время он был тих и сосредоточен, лишь изредка издавая негромкие возгласы «хм» и «а». Он делал это не специально, а просто невольно реагировал на захватывающий сюжет.

Это была еще одна сцена, увидев которую, любой его знакомый усомнился бы в том, что перед ним настоящий Годзё Сатору. Ведь даже в детстве, когда он был еще наивен и читал книги, чтобы почерпнуть теоретические знания о проклятиях, он никогда не был так сосредоточен.

Да и продолжалось это недолго. Старые, пыльные книги быстро перестали соответствовать уровню Годзё Сатору и не могли дать ему столько информации, сколько живые противники.

Когда он в последний раз садился и читал книгу?.. Годзё Сатору покопался в своих воспоминаниях и понял, что это было еще тогда, когда он был глупцом, который верил всему, что ему говорили эти вредители.

Вау.

Подумал он, семнадцатилетний юноша, подражая интонациям семидесятилетнего старика.

Словно это было в прошлой жизни.

Но даже тогда, когда он говорил, что читает, он просто механически «получал знания». Когда он поступил в школу, Гето Сугуру посоветовал ему несколько так называемых бестселлеров…

По его личному мнению, эти книги больше подходили для мусорного ведра.

Но эта книга была другой.

Он не мог сказать, чем именно она отличалась. Возможно, сюжетом, возможно, языком, а возможно, чем-то неосязаемым, что проникло в его разум через глаза, прежде чем он успел это осознать, запульсировало в его крови и застучало в его сердце, превращая мысли в кашу.

Чьи-то руки толкнули его в дверь нового мира, но грубо и без всякой заботы, оставив его одного в этом незнакомом, созданном из слов мире, где он чувствовал себя одновременно любопытным и настороженным, словно кот, попавший в новый дом.

Вторую часть этого сравнения добавил Футабатей Мэй.

Футабатей Мэй смотрел на юношу рядом с собой новыми глазами. Почувствовав исходящий от Годзё Сатору во время чтения аромат, он понял, что перед ним ценный работник, которого можно (не)заметно убедить внести свой вклад в процветание его маленького садика.

Да, работник, а не «росток». Во-первых, носитель Шести глаз с вероятностью 99% был человеком с математическим складом ума, а во-вторых, в этом аромате не было тех составляющих, которые должны быть у «ростка». Его восприимчивость к литературе была лишь немного выше среднего уровня обычного человека.

То, что он был сражен наповал очарованием литературы, было заслугой Футабатея Мэй, который среди сотен книг безошибочно выбрал ту самую.

Никто не может не любить Акутагаву Рюноскэ.

Более того, холодный, резкий, даже немного невротический стиль Акутагавы в какой-то степени перекликался с характером Годзё Сатору.

Истории, основанные на древних легендах, с мрачным и зловещим подтекстом, также соответствовали вкусам заклинателя.

Если бы Футабатей Мэй дал ему «Гордость и предубеждение», которую читал сейчас сам, то, отбросив исторический контекст и рассматривая только сюжет, энергичный старшеклассник вряд ли заинтересовался бы семейными драмами, брачными интригами и имущественными спорами викторианской эпохи.

Но Акутагава Рюноскэ — это другое дело.

Футабатей Мэй должен был еще раз повторить, что никто не может отрицать гениальность произведений Акутагавы Рюноскэ.

…

Ну, кроме Сиги Наоя.

Ведь он — Бог Сига.

Футабатей Мэй не понимал, почему Акутагава Рюноскэ из Имперской библиотеки хранил критику Сиги Наоя среди своих работ, как какое-то сокровище, но эта критика была слишком меткой, особенно в сочетании с высочайшей оценкой, которую Акутагава Рюноскэ давал Сиге Наоя. Даже Футабатей Мэй, книга, не понимающая человеческого сердца, невольно проникся сочувствием к Акутагаве Рюноскэ.

Неудивительно, что Дадзай Осаму, поклонник Акутагавы, так не любил Сигу Наоя и даже писал, что «этот писатель — неблагодарная лиса» и так далее…

— Кто убил самурая? — вдруг спросил Годзё Сатору.

Футабатей Мэй оторвался от размышлений о литературных сплетнях и, немного подумав, понял, что Годзё Сатору говорит о «В бамбуковой роще». Он задумался на мгновение и с улыбкой спросил: — А это важно?

Годзё Сатору моргнул, и чистый синий цвет его глаз поглотил теплый отблеск огня.

Уголки его губ были приподняты — он улыбался, но в его глазах не было ни капли веселья, только чистая, прозрачная синева, которая даже на белках глаз приобретала легкий голубовато-зеленый оттенок.

Словно поверхность моря, покрытая льдинами, пробуждающая первобытный страх перед китами, морскими чудовищами и всеми гигантами глубин.

— Хм… верно, — протянул Годзё Сатору и подтвердил: — Это совершенно неважно.

Даже если безумная ненависть, порожденная невозможностью узнать правду, превращалась в проклятие, это была его работа — уничтожать их всех без разбора. Кто знает, сколько тайн, подобных тайне бамбуковой рощи, скрывалось в бесчисленных проклятиях, которые он уничтожил?

В конце концов, кого-то убили, кто-то признался, кто хотел раскаяться — раскаялся, кто хотел ненавидеть — продолжает ненавидеть, и история заканчивается хэппи-эндом. Все, оставаясь на своих позициях, получили то, что хотели.

Только правда была совершенно неважна.

— Ну… этот мир и есть такая вот дрянь, — заключил Годзё Сатору. В его голосе, как и в улыбке, слышались веселье и безразличная холодность.

Футабатей Мэй отчетливо услышал, как мировое сознание всхлипнуло.

Поэтому он решил что-нибудь сказать.

Футабатей Мэй закрыл книгу, обдумал свои слова, а затем серьезно произнес: — Думаю, вы правы.

Мировое сознание: 【???】

— Верно, — фыркнул Годзё Сатору и, словно кот, задирающий хвост, вскинул подбородок. — Этот мир — полное дерьмо.

— Да, именно так, — Футабатей Мэй вспомнил «вкус» прочитанных им бестселлеров и подтвердил, что Годзё Сатору абсолютно прав.

Этот ужасный мир — полное дерьмо.

А потом…

— … — Годзё Сатору посмотрел на Футабатея Мэй, ожидая продолжения.

— … — Футабатей Мэй посмотрел на Годзё Сатору, тоже ожидая продолжения.

Через полсекунды Футабатей Мэй сообразил быстрее Годзё Сатору и спросил: — А потом?

Опасаясь, что Годзё Сатору не понял, он объяснил: — Этот мир — полное дерьмо. Это просто вывод.

А что дальше?

Считать мир ужасным — нормально, но главное — что ты будешь делать дальше. Современная молодежь, вероятно, из-за отсутствия литературного руководства и воспитания, часто останавливается на поверхностных выводах, не задумываясь глубже, и из-за недостатка знаний часто сворачивает на неверный путь.