Глава 2 (Часть 2)

Футабатей Мэй, ошеломленный этим неожиданным обвинением, на мгновение завис, прежде чем с трудом перезагрузился. Ему потребовалось так много времени, что, обернувшись, он снова увидел дуло пистолета Оды Сакуноскэ, приветствующее его.

— …Серьезно, в следующий раз ты действительно мог бы попробовать другой способ, — Футабатей Мэй попытался улыбнуться, но уголки его губ тут же опустились. Он поднял руки, чтобы избежать недоразумений, и объяснил: — Если уж на то пошло, я действительно рассчитываю на твою ценность, но не как киллера.

— А как писателя.

Теперь настала очередь Оды Сакуноскэ молчать. Спустя долгое время он переспросил: — Я?

Четырнадцатилетний подросток, который не учился в школе, не написал ни строчки, а прочитав одну книгу, вдруг решил стать писателем, пока что только на словах, — сам Ода Сакуноскэ не видел в себе никакой ценности как писателя.

— Да, ты, — подтвердил Футабатей Мэй, сделав шаг вперед. Ода Сакуноскэ не стал его останавливать, но пистолет по-прежнему был направлен ему в грудь.

Футабатей Мэй направился к складу, где хранились его книги, и продолжил: — Ты знаешь, что я хочу открыть книжный магазин, но я не хочу просто продавать книги. Издательство и литературный журнал — тоже неплохие направления развития. В идеале хотелось бы создать целую культурную индустрию. А для этого самое главное — качественный контент. Конечно, книги, которые у меня есть, могут послужить источником материалов, но для долгосрочной работы нужны талантливые авторы.

— Ты сам видел уровень современных писателей в книжном магазине. Я лучше выберу тебя, чем буду иметь с ними дело. У тебя есть талант — могу поклясться. Если ты начнешь писать, то обязательно добьешься успеха. Работа киллером — это пустая трата твоего таланта, — Футабатей Мэй пожал плечами, остановившись у дверей арендованного склада. — И я арендовал это место только потому, что здесь самая низкая цена. В Иокогаме аренда хорошего склада дороже, чем квартиры, и оплата только вперед.

Даже этот самый дешевый склад опустошил кошелек Футабатея Мэй. Он уже подумывал о том, чтобы снова отправиться в казино и подзаработать, а заодно еще раз показаться на глаза господину Рандо. Когда они познакомятся поближе, он сможет подарить ему книгу, поговорить о литературе и попытаться завербовать еще один «росток» в свой литературный сад, чтобы вырастить из него «запасы продовольствия».

Ода, «запас продовольствия номер один», Сакуноскэ никак не отреагировал на объяснения Футабатея Мэй. Он несколько секунд наблюдал за открытой дверью склада, убедившись, что ни его глаза, ни способность не обнаружили ничего подозрительного, и только потом медленно вошел внутрь.

— Видишь? — Футабатей Мэй развел руками, показывая ряды забитых книжных полок. — Я же не обманул.

Сокровищница, полная жемчужин и драгоценностей.

«Расёмон» стоял между «Танцовщицей» и «Сердцем», «Золотой демон» соседствовал с «Мечом» и «Пятиэтажной пагодой», с другой стороны его окружали «Святой с Коя-сан» и «Ночная пьеса», а дальше располагался набор произведений беспризорников литературы: «Исповедь неполноценного человека», «Закатное солнце» в комплекте с «Счастливой парой» и «Теорией деградации», которые на противоположной полке перекликались со «Страной снега» и «Танцовщицей из Идзу».

Даже если бы литературная история исчезла, Футабатей Мэй не осмелился бы поставить Дадзая Осаму и Кавабату Ясунари рядом — ему бы точно приснились кошмары, где писатели приходят к нему разбираться.

Книги стояли на полках ровно и молча. Они не были такими яркими и блестящими, как бестселлеры в книжных магазинах, и на них виднелись следы времени, которые невозможно было скрыть никаким ремонтом. Но стоило остановиться перед полкой, как будто попадаешь в другое измерение. Казалось, что в этих книгах живут духи, которые свысока смотрят в душу вошедшего.

Ода Сакуноскэ впервые за долгое время почувствовал, что не может пошевелиться. В голове раздавался гул, рука разжалась, и пистолет с глухим стуком упал на пол.

Футабатей Мэй не обманул его.

Он понял это, даже не открывая книг.

Перед ним лежали неизвестные миру шедевры, написанные богами. Он слышал шепот, призывающий его взять ручку и писать, пока не умрет.

Он увидел свое имя на книжной полке, словно отражение своей души. Неописуемые призраки проходили мимо, здоровались, смеялись, хлопали его по плечу, как старые друзья, восхищаясь: — Ода-кун, ты проделал отличную работу!

И вдруг, в одно мгновение, все призраки исчезли. Ода Сакуноскэ стоял перед полкой, а книги молча смотрели на него.

Но он был уверен, что кто-то все еще наблюдает за ним.

— Они приветствуют тебя, — сказал Футабатей Мэй, подавляя свою бурлящую энергию.

Ода Сакуноскэ был одним из немногих двойников писателей в этом мире, кто «самостоятельно» проявил интерес к литературе. Его восприятие литературы было острее, чем у других, и, встретившись с «наследием» писателей прошлого, энергия, оставшаяся в книгах, вызвала резонанс, позволив ушедшим писателям ненадолго проявиться в виде призраков через книги.

Они приветствовали своего старого друга и, как и в прошлые бесчисленные годы, ждали, что он напишет новые произведения в этом новом мире.

Пиши, пиши.

Мой дорогой друг, пожалуйста, пиши.

Ода Сакуноскэ протянул руку и коснулся своего имени на корешке книги, чувствуя, что не узнает ни одного иероглифа.

Через мгновение он выдохнул и, словно бросая всего себя, ответил: — Буду писать.