Глава 12 (Часть 1)

Глава 12

Железный Бычок потерял дар речи. Он растерянно оглядывался по сторонам, словно пытаясь найти в воздухе красивые слова, которых не было в его голове, чтобы ответить этим насмешникам.

Но он не нашёл.

Смеявшиеся мужчины махнули рукой, не желая больше с ним разговаривать, и ушли вместе.

Железный Бычок стоял на месте, чувствуя пустоту в душе.

Где же сейчас его жёнушка?

— Давно сдохла, — пробормотала Вдова Ван, подойдя ближе, и едко добавила: — Сдохла!

Услышав это, Железный Бычок затопал ногами и сердито закричал:

— Не сдохла! Жёнушка не сдохла!

— А ты представь, что сдохла! — Вдова Ван схватила его за руку.

Железный Бычок не послушался, вырвал руку и, присев на корточки у края дороги, начал дуться. Он чертил круги на земле толстым пальцем.

*

Резиденция Государя Цао, Башня Застывшего Великолепия.

Фань Синь каталась по толстому шерстяному ковру и плакала.

Цао Шицзинь стоял рядом, глядя на неё сверху вниз, и холодно спросил:

— Не голодна?

Плач тут же прекратился.

Фань Синь лежала на спине, на её лице ещё виднелись следы от слёз.

Она была голодна!

Но сейчас она так рассердилась, что не могла проглотить ни кусочка!

Если бы не внезапное появление Цао Шицзиня, тот господин Гу обязательно бы ей помог.

Фань Синь и сама не понимала, почему так доверяла Лань Гую. Просто интуиция подсказывала ей, что господин Гу — хороший человек, а Цао Шицзинь… он был воплощением зла!

Чем больше она думала об этом, тем сильнее расстраивалась, и Фань Синь снова расплакалась, ещё громче, чем прежде.

Холод в глазах Цао Шицзиня рассеялся, сменившись оттенком беспомощности.

Он присел на корточки и протянул руку, чтобы вытереть слёзы с её лица.

Но едва его тёплые пальцы коснулись прохладной щеки Фань Синь, как она тут же отвернулась.

— Не трогай меня!

Дыхание Цао Шицзиня участилось, в его глазах собралась буря.

Фань Синь, всё ещё кипя от злости, не обращая внимания на его запрет, села, сняла пушистые серёжки и бросила их в него. Затем сняла украшения с головы, с шеи… и тоже бросила в него.

— Я не твоя маленькая мышка! Я не хочу быть немой! Отпусти меня, у-у-у…

Цао Шицзинь схватил Фань Синь за лицо, его свирепый взгляд был полон предупреждения.

Фань Синь всхлипнула пару раз и благоразумно перестала плакать. Она изо всех сил втянула голову в плечи, отвернулась и сердито посмотрела на него искоса. Её глаза выражали одновременно страх и гнев.

Выражение лица Цао Шицзиня немного смягчилось. Он поднял руку, собираясь погладить её по голове.

Фань Синь съёжилась, не желая, чтобы он к ней прикасался.

Взгляд Цао Шицзиня потемнел. Он опустил руку, посмотрел на неё пристально, а затем вдруг поднял её на руки и быстро вышел из комнаты.

Молодая служанка, ждавшая снаружи, прислушивалась к тому, что происходит в комнате. Она думала, что скоро время обеда, Госпожа ждёт в главном зале, а в комнате плач и шум, что же делать?

Дверь внезапно распахнулась, и Цао Шицзинь вышел, держа Фань Синь на руках. Он пронёсся мимо, словно вихрь, напугав служанку.

— Государь! — поспешно окликнула она, но не смогла его остановить.

Выйдя из Башни Застывшего Великолепия, Цао Шицзинь направился прямиком в конюшню.

Фань Синь несколько раз пыталась что-то сказать, но, едва она произносила первый звук, холодный взгляд Цао Шицзиня заставлял её замолкать.

Он сел на своего вороного коня и, выехав из Резиденции Государя Цао через задние ворота, объехал оживлённые улицы и помчался во весь опор. Вскоре они добрались до городских ворот.

Фань Синь трясло так сильно, что она еле жива была, и весь её гнев улетучился.

Зачем она сама себе создавала проблемы, зачем злила главного злодея? Эта тряска чуть не сломала ей спину!

Не успела она отдышаться, как Цао Шицзинь спрыгнул с коня, подхватил её на руки и поднялся с ней на высокую сторожевую башню у городских ворот.

Увидев его, стражники почтительно поклонились, не смея смотреть по сторонам, но в душе им было очень любопытно, кто эта девушка.

— Оставьте нас, — приказал Цао Шицзинь.

Стражники тут же скрылись.

Фань Синь всё ещё не могла прийти в себя. Только когда Цао Шицзинь прижал её к отверстию в ограждении городской стены, заставив смотреть на заснеженные просторы за городом, она немного прояснилась.

Ледяной ветер бил ей в лицо, отчего она не могла открыть глаза, а горло саднило, словно его резали ножом.

Горячая грудь Цао Шицзиня прижималась к её спине.

Фань Синь инстинктивно хотела прижаться к нему, чтобы укрыться от ветра.

Но Цао Шицзинь, стоя за её спиной, поддерживал её голову, заставляя смотреть вперёд, чтобы она видела всё, что происходит за городскими воротами.

Ветер нёс снег, и в белой мгле виднелись какие-то тёмные тени. Одни тени медленно двигались вперёд, другие оставались неподвижными. Присмотревшись, можно было увидеть, что эти тени — люди. Двигались живые, а неподвижны были мёртвые.

Цао Шицзинь слегка наклонился и, приблизившись к уху Фань Синь, зловеще спросил:

— Куда ты хотела бежать? Сбежать и умереть от голода?

Фань Синь, дрожа от холода, со слезами на глазах, сделала вид, что испугалась. Но в душе она строила планы.

Раньше она думала только о побеге и совсем забыла, что её ценная Нефритовая подвеска с узором журавля всё ещё у Цао Шицзиня!

Без денег никуда не денешься. Нужно вернуть подвеску, а потом бежать, не оставив Цао Шицзиню ни крошки!

Подумав об этом, Фань Синь стиснула зубы, повернулась и, бросившись в объятия Цао Шицзиня, зарыдала.

Её хрупкое тело дрожало, словно нежный цветок под дождём.

Цао Шицзинь сначала опешил, а затем суровое выражение его лица постепенно смягчилось.

Одной рукой он обнял тонкую талию Фань Синь, а другой приподнял её заплаканное личико. Тёплым большим пальцем он нежно вытер холодные слёзы с её лица и мягко спросил:

— Всё ещё хочешь бежать?

Фань Синь, всхлипывая, посмотрела на него. Убедившись, что он больше не сердится, она с нежностью произнесла:

— Я… я больше не буду бежать. Но я не хочу быть немой, я хочу говорить…

Лицо Цао Шицзиня тут же стало серьёзным.

— Нельзя.

Фань Синь тут же снова расплакалась, её худенькие плечи затряслись.

Цао Шицзинь с болью смотрел на неё. Он вздохнул и крепко обнял.

— Хорошо, не плачь. При людях нельзя говорить, но при мне можно.

Фань Синь подумала и послушно кивнула, прижавшись щекой к его груди.