Глава 1. (Часть 1)

Лето тридцатого года правления Канси. Полдень.

В тихом Императорском саду, залитом ярким солнечным светом, все дворцовые кошки вдруг сорвались с места и помчались в одном направлении, поднимая ветер, кружащий опавшие листья.

К счастью, ни одна из кошек не издавала ни звука. Иначе «десять тысяч кошек воют на небеса» – зрелище было бы поистине впечатляющим.

— Ну вот, Четырнадцатый принц опять пожаловал.

— Кто бы сомневался! По кошкам сразу видно. Куда Четырнадцатый принц, туда и они.

— А разве он только что не ушёл?

— Кто ж их, господ, разберёт… Тсс, молчи, он идёт!

Неподалёку показался маленький кругляш, семенящий ножками. Он подбежал к ним и пролепетал:

— Цуй Гугу, мой мячик укатился! Уа-а-а!

— Ваш Высочество, потише, не упадите.

Цуй Гугу, чьё настоящее имя было Цуй Лань, была одной из четырёх главных служанок наложницы Дэ Фэй. Но как только родился маленький Иньчжэнь, Дэ Фэй сразу же отрядила её к нему в услужение.

Ведь всё в столице видели необычные знамения при рождении принца, поэтому нельзя было допускать ни малейшей оплошности!

Услышав слова Цуй Лань, Иньчжэнь замедлил шаг, но всё ещё упорно топал своими короткими ножками к Павильону Плывущей Зелени. Однако скорость передвижения оставляла желать лучшего, поэтому Иньчжэнь вздохнул и, повернувшись к Цуй Лань, протянул к ней руки:

— Цуй Гугу, возьми меня на ручки, мои ножки устали…

Иньчжэнь произнёс это нежным голоском и, подняв лицо, улыбнулся Цуй Лань. На его щеках появились ямочки, а длинные ресницы забавно подёргивались. Он выглядел невероятно очаровательно.

Цуй Лань еле сдержалась, чтобы не потрогать ямочки на щеках маленького принца. Она поспешно взяла малыша на руки:

— Хорошо, хорошо, я возьму вас на ручки.

— Цуй Гугу, пойдём туда, там дорожка лучше, а то кошки дорогу перегородили.

Иньчжэнь важно руководил ею, а затем, как взрослый, вздохнул:

— Если кошки перегородят дорогу, я не найду свой мячик.

Из-за своей любви к кошкам маленький Иньчжэнь уже имел недетские заботы.

Цуй Лань рассмешил озабоченный вид Иньчжэня. Она крепче прижала его к себе:

— Может, мне послать Сяо Юаньцзы вперёд, чтобы он посмотрел?

Иньчжэнь кивнул и, устроившись на руках у Цуй Лань, начал считать кошачьи головы вокруг:

— Один, два, три… восемь, десять, хм, один…

Цуй Лань услышала, что Иньчжэнь пропустил девять, и терпеливо поправила его:

— Ваш Высочество, после восьми идёт девять, а потом уже десять.

Иньчжэнь задумался:

— Точно, после Восьмого брата идёт Девятый брат. Девятый брат красивый, я не должен забывать Девятого брата!

— Пф-ф-ф!

Как только Иньчжэнь произнёс эти детские слова, кто-то не выдержал и рассмеялся. Затем из-за кустов вышел человек.

— Не ожидал, что Четырнадцатый брат такой забавный! Ты помнишь Девятого брата, а знаешь, кто я?

Иньчжэнь долго смотрел на красивое лицо Третьего принца Иньчжи, прежде чем ответить:

— Тре… Третий брат! Это Третий брат!

Не стоит винить Иньчжэня за долгие раздумья. Большинство его братьев каждый день учились, и он видел их лишь по праздникам.

Иньчжи не ожидал, что Иньчжэнь действительно его узнает. Но, встретив такого забавного младшего брата, он не мог удержаться от того, чтобы подразнить его.

— О, Четырнадцатый брат так долго думал, видно, совсем забыл про меня. Ладно, я только что нашёл золотой мячик с именем одного маленького негодника. Пожалуй, я его себе заберу!

Говоря это, Иньчжи с улыбкой обмахивался веером. Юноша лет десяти, изображающий из себя утончённого господина, выглядел довольно забавно, но королевская осанка придавала ему некоторое величие.

Иньчжи говорил витиевато, не заботясь о том, поймёт ли его трёхлетний брат. Но Иньчжэнь уловил лишь последнее слово — «заберу».

«Заберу» Иньчжэнь слышал, когда люди приносили подарки его матери. Но он совсем не хотел отдавать свой золотой мячик Третьему брату!

— Не… не надо! Третий брат, не заби… не заби…!

Иньчжэнь довольно быстро учился говорить, но мальчики обычно начинают говорить позже девочек, и слово «заберу» никак не давалось ему. Он чуть не расплакался.

Иньчжи испугался. Он хотел что-то сказать, но уголки его губ вдруг опустились вниз.

И тут… Иньчжэнь разрыдался.

Крупные слёзы катились по пухлым щекам Иньчжэня. Он выглядел таким обиженным.

— Третий брат ругает меня! Уа-а-а!

Вынужденный «не улыбаться» Иньчжи подумал:

«Вот уж действительно, моя ситуация хуже, чем у Доу Э! Неужели в июне выпадет снег, чтобы смыть с меня эту несправедливость?»

Иньчжи изо всех сил пытался улыбнуться, но не смог. Скрипя зубами, он сказал Иньчжэню:

— Четырнадцатый брат, не плачь.

Иньчжэнь на мгновение затих, а потом заревел ещё громче.

— Уа-а-а! Третий брат не ругает, не ругает…

И тут Иньчжи почувствовал, как его брови расслабились, а на лице, которое никак не хотело улыбаться, вдруг расцвела лучезарная улыбка, обнажив ряд белых зубов.