Глава 13

Глава 13

Длинные каникулы закончились. Кэ Куньци и остальные вернулись в университет и были потрясены, обнаружив, что Ван Цзяньцю ночевала в лаборатории. Они подпрыгнули на месте, издав громкие вопли.

— Гуру, ты опять за свое?

— А-а-а-а! Я за каникулы набрала полтора килограмма, а у гуру появилось три новых статьи в SCI!

— Пропасть между мирами все глубже! Пойду налью гуру чаю.

Ван Цзяньцю: «......»

Она убрала спальный мешок, аккуратно сложила его в маленький квадрат, засунула в шкафчик для вещей и заперла на ключ.

Под звонок, возвещающий о начале пары в восемь утра, она начала свой обычный, повторяющийся день.

В университете снова наступил сезон отлова и стерилизации кошек и собак.

Помимо бродячих животных, нашедших приют в университете, были и питомцы, брошенные недобросовестными студентами.

Самоед с большим пушистым хвостом грелся на солнышке у дороги, лениво придвинувшись к рыжему коту рядом. Он даже не подумал уступить дорогу подъезжающей машине курьера.

Рыжий кот вылизал лапку, собака уютно устроилась. Университетская дорога стала их домом, и курьерской машине пришлось объезжать их, осторожно и медленно проезжая мимо.

— Если бы старшекурсник-пес и старшекурсник-кот не попали в наш университет, они, возможно, не выжили бы в дикой природе, — вздохнула Кэ Куньци.

— Точно, — согласилась Го Гоэр. — Домашняя собака, оказавшаяся на улице, обречена на смерть.

— Не сможет добыть еду, даже мусорные баки переворачивать не умеет.

В их университете, к счастью, ежегодно бросали не так много животных.

К тому же, экологическая обстановка в университете была хорошей, и никто не удивлялся, видя праздношатающихся животных.

Иногда случались даже драки между разноцветными странными бойцовыми петухами и черно-белыми кошками, и студсовету приходилось разбирать дела «старшекурсника-петуха» и «старшекурсницы-кошки».

— У-у-у, как жалко, — Гэн Ижань презирала таких безответственных людей. — Держат в общежитии кошек и даже больших собак, а после выпуска не забирают с собой. Это просто ужасно!

— Эти домашние собаки совершенно не приспособлены к жизни на улице. А если кошку вырастили как домашнюю, а потом выбросили, как она сможет адаптироваться?

Ван Цзяньцю не остановилась, но, проходя мимо, опустила голову и взглянула на кота и собаку у дороги.

Бродячие кошки могут приспособиться к дикой среде, дикие собаки тоже могут рыться в мусорных баках в поисках еды.

Но домашним кошкам, которых взяли домой и сделали питомцами, подстригли когти. Собак лишили диких инстинктов, и они больше не могут свирепо бороться за еду.

Они доверяют каждому человеку, не могут отличить добро от зла, черное от белого, и не могут вернуться к жизни без человеческой ласки.

Прошло еще полмесяца. Чжу Цунжун спросил Ван Цзяньцю, приедет ли она сегодня на виллу поужинать. Ван Цзяньцю никак не отреагировала, лишь ответила: «Хорошо».

У нее не было причин отказываться, да и особых планов тоже не было.

За обеденным столом Чжу Тяньюй, казалось, уже успокоилась. Она сидела на своем обычном месте и ела, но на Ван Цзяньцю не смотрела.

Смотрела в сторону, задрав нос.

Увидев, что Чжу Цунжун чистит краба, Чжу Тяньюй тут же подставила свою миску: — Папа, я тоже хочу.

Чжу Цунжун собирался отдать краба Ван Цзяньцю, но Тяньюй уже протянула миску. Ему ничего не оставалось, как положить мясо в ее тарелку. Он беспомощно сказал: — Хорошо, хорошо, ешь.

Целая миска нежного белого крабового мяса. Чжу Тяньюй откусила кусочек и сказала: — Ай, папа выбрал таких жирных и нежных крабов!

Мэй Сюэ рассмеялась и с легким упреком сказала ей: — Такая взрослая, а все еще любишь капризничать.

— Хм, — Чжу Тяньюй придвинулась к ней. — Мама мне не положит?

— Положу, положу, — Мэй Сюэ положила ей палочками кусочек жареной фуа-гра. — Ты это любишь. — Затем она добавила шарик из ветчины, дыни и сыра: — Все, что ты любишь.

Ван Цзяньцю не привыкла к фуа-гра, ей не нравилась ее странная, мучнистая текстура, не похожая на мясо. Вкус был немного изысканным, но не таким, как у креветок, где можно было почувствовать плотное мясо.

Она также не умела чистить крабов, не знала, как пользоваться сложным набором из восьми инструментов.

Она ела только крабовый горшочек, где можно было просто разгрызть панцирь зубами. Никогда ей не приходилось так кропотливо выковыривать мясо.

Она молча сосредоточилась на еде перед собой, больше не прикасаясь к непривычным блюдам.

Она ела рис, посыпанный водорослями нори, когда рядом с ней поставили миску с аккуратно очищенным крабовым мясом: — Обмакни в соус из имбиря и уксуса, а потом ешь.

Ван Цзяньцю подняла голову. Перед Чжу Фэнсю лежали два целых крабовых панциря, похожих на произведения искусства. Он опустил глаза и взял влажную салфетку, сантиметр за сантиметром вытирая пальцы, не пропуская ни одного уголка.

— Фэнсю так добр к Сяо Цю, — с улыбкой сказал Чжу Цунжун. — Раньше он никогда не прикасался к такой еде, как крабы. Говорил, что панцирь твердый, мяса мало, да и хлопотно.

Чжу Тяньюй перестала жевать, закусила палочки и недовольно посмотрела в их сторону. Надувшись, она стала приставать к Чжу Фэнсю: — Братик, я тоже хочу.

Чжу Фэнсю медленно вытирал руки: — Разве у тебя в миске не полно?

— Я тоже хочу, чтобы ты почистил.

Чжу Фэнсю коротко и ясно ответил: — Нет.

Он отложил салфетку, но все еще чувствовал запах на руках. Встав, он подошел к раковине, нажал на дозатор с жидким мылом и тщательно вымыл руки.

Вернувшись, он увидел, что крабовое мясо так и не тронуто, и подвинул миску ближе к Ван Цзяньцю.

От крабового мяса в миске исходил сладковатый аромат. Ван Цзяньцю с сомнением положила кусочек в рот. Когда она начала есть, то почувствовала, как глаза немного защипало.

Наверное, это от имбиря так щиплет в носу, подумала она.

После ужина Ван Цзяньцю вежливо попрощалась, и ей, как обычно, вручили пакет с закусками.

Чжу Тяньюй сидела на диване, скрестив руки на груди. Ее глаза, похожие на глаза олененка, смотрели на Ван Цзяньцю: — Приходи еще.

Она стояла дома, внутри замка, провожая Ван Цзяньцю наружу, за пределы дома.

Мэй Сюэ и Чжу Цунжун увидели, что дети могут общаться, и решили, что их отношения налаживаются. Это было хорошо. Они с улыбкой смотрели на Ван Цзяньцю: — На каникулах не забывай приезжать домой обедать.

— В университете хорошо заботься о себе. Если что-то понадобится, скажи маме.

В глазах Ван Цзяньцю не отразилось никаких эмоций. Она лишь тихо ответила: — Угу.

Салон машины был просторным, в нем могли бы поместиться еще пять человек, но Ван Цзяньцю все равно чувствовала какую-то тяжесть в груди. Ей пришлось открыть окно, чтобы впустить прохладный осенний ветер. Он развевал пряди волос на ее лбу, открывая все те же темные, спокойные глаза.

Машина ехала не в сторону Ванъюэ Гуйгун, а дальше, в старый жилой район, расположенный немного поодаль от университета. Она подъехала прямо к небольшому отдельно стоящему домику.

Совершенно незнакомое место. Ван Цзяньцю стояла перед дверью: «?»

Чжу Фэнсю провел ее на задний двор. Там был разбит участок земли.

Квадратный участок аккуратно огибал дом. Он был размером в целый му, площадью более шестисот квадратных метров. Это выглядело очень впечатляюще.

— Ван Цзяньцю, твой экспериментальный участок в университете ведь не такой большой?

Зрачки девушки слегка сузились, глаза расширились. Она стояла перед участком и растерянно спросила: — Что это значит?

Чжу Фэнсю слегка улыбнулся: — На первом этаже я оборудовал лабораторию. Без ограничений по времени, и не нужно отчитываться перед университетом. Думаю, здесь проводить эксперименты будет довольно комфортно.

Увидев на обычно спокойном лице Ван Цзяньцю некоторое оцепенение, он улыбнулся шире, слегка наклонился и спросил: — А ты как думаешь?

Подняв голову, Ван Цзяньцю встретилась с его темными, глубокими глазами. Она поджала губы, открыла рот, снова закрыла и тихо спросила: — Это мне?

— А что, мне землю копать? — с видом само собой разумеющегося ответил Чжу Фэнсю.

В тот день, уезжая из университета, он долго сидел в машине и думал.

Эта Ван Цзяньцю — настоящий камень. Упрямая, как осел, которого и восемь быков не сдвинут с места. Маленькая черепашка, спрятавшаяся в свой толстый панцирь.

Ночь была глубокой. Он редко курил, но сейчас зажал сигарету в губах. В клубах дыма ему показалось, что Ван Цзяньцю больше похожа на раковину моллюска.

Створки большие и твердые, а плоть внутри маленькая и мягкая. Она заглатывает песчинки и выплевывает жемчуг.

У черепахи, спрятавшейся в панцирь, все же видны кончики лап и голова, а когда раковина закрывается, не видно ничего.

Ему с трудом удалось увидеть крошечную щель в створках, через которую едва виднелись розовые мягкие щупальца. Но внезапный ливень обрушился с небес, и эти только что показавшиеся щупальца тут же втянулись обратно, а створки захлопнулись еще плотнее, еще крепче.

Он был человеком нетерпеливым.

Хотя посторонние всегда говорили, что он изящный молодой господин, мягкий и элегантный, безупречный в общении.

Но Чжу Фэнсю больше всего ненавидел тратить время зря и терпеть не мог, когда кто-то стоял перед ним десять минут, не в силах вымолвить ни слова.

К Ван Цзяньцю он, на удивление, не испытывал ни отвращения, ни неприязни. Он лишь размышлял: ей нравится земля — значит, нужно купить землю.

Не нравятся роскошные апартаменты, нравится лаборатория — значит, нужно построить лабораторию.

Пусть эта маленькая лаборатория стоила столько же, сколько и апартаменты, это было неважно.

Пусть даже то, что он перекопал розовый сад в жилом комплексе, сочли сумасшествием, это тоже было неважно.

Лишь бы эта капризная раковина приоткрыла створки еще немного. Увидев щель, он обязательно вставит туда лопату, подопрет палкой, чтобы она больше никогда не смогла захлопнуться.

Чжу Фэнсю слегка пришел в себя и взглянул на Ван Цзяньцю: — Ключи отсюда есть только у тебя.

Деревья оделись в осенние краски, горы купались в закатном свете (*отсылка к строке из стихотворения*). Волосы Ван Цзяньцю отливали золотом, пробивающимся сквозь листву. Пятна солнечного света, словно золотые рыбки, играли на ее шее.

— Спасибо.

Хрупкая девушка стояла в свете, молча глядя на землю. Ее профиль сиял золотом, и уголки губ, казалось, дрогнули в полуулыбке. Чжу Фэнсю замер, пытаясь понять, не было ли это мимолетное видение обманом зрения, игрой света.

Но свет был слишком ярким, и девушка быстро вернула себе невозмутимый вид.

Чжу Фэнсю прикрыл глаза и тихо рассмеялся: — Уговорить раковину моллюска действительно непросто.