Шестнадцатая горстка корма

Шестнадцатая горстка корма

— Кэйго, вставай, быстро вставай! — спящего в постели юношу беспрестанно тормошила кошка, хлопая его по лицу.

Подросток нахмурился, натянул на себя одеяло, не проявляя никаких признаков пробуждения.

Пока пухлая кошка не встала на задние лапы и не обрушилась на него всем своим весом.

— Ты смерти хочешь?! — Атобэ Кэйго резко сел в кровати, открыл глаза, посмотрел на место рядом с собой с немного растерянным видом.

Протянул руку и включил лампу на тумбочке. Хрустальная люстра на потолке осветила всю комнату.

Это был его личный дом в Токио, куда он переехал после поступления в школу. Трехэтажное здание в европейском стиле, обставленное по его любимому английскому образцу.

Значит, это был сон…

Хотя ощущение удара было таким реальным!

Давно он так не просыпался.

Кэйго потер виски и, скинув одеяло, в пижаме пошел в ванную умываться.

Сегодня его первый день в старшей школе Хётей.

Только вот почему ему снова приснился сон о той кошке, которая пропала три года назад, когда он вернулся в Японию и пошел в среднюю школу?

Прошло столько времени, а образ пухлой кошки в его снах все еще такой четкий.

Телефон с кучей ее фотографий он забросил куда-то в глубину ящика.

С глаз долой — из сердца вон.

Ха, ему совершенно все равно на эту неблагодарную и совсем не блистательную беглянку!

И он больше не хочет видеть эти глупые сны.

Умывшись и приведя мысли в порядок, Атобэ Кэйго открыл раздвижные двери и вошел в гардеробную.

Надел школьную форму Хётей, которую горничная накануне аккуратно сложила на видном месте в шкафу, и завязал перед зеркалом безупречный галстук.

Наконец, выдвинул второй ящик прозрачного комода, стоявшего посреди гардеробной, и выбрал часы Patek Philippe Calatrava.

Сегодня, как представителю первокурсников, ему предстояло выступить с речью на церемонии открытия.

Закончив с завтраком, Атобэ Кэйго элегантно вытер губы салфеткой, встал и направился к двери. Надевая пиджак, он взял у дворецкого черный кожаный портфель.

Внутри лежали несколько телефонов, две ручки Montblanc Meisterstück, блокнот Moleskine, маленькое зеркальце с тиснением розы на обратной стороне, мужской парфюм BVLGARI и ноутбук, чтобы в любой момент можно было решить какие-нибудь дела.

Как наследник семьи Атобэ, Кэйго начал помогать с семейным бизнесом еще в средней школе.

— Господин Кэйго, вам нужна сегодня сумка для ракеток?

— Да, возьмите, — капитан теннисного клуба старшей школы Хётей, конечно же, снова будет он, Атобэ.

Днем стоит заглянуть в теннисный клуб.

Хотя в первый день занятий клубной деятельности еще нет, но кто знает, вдруг какой-нибудь интересный парень захочет бросить ему вызов.

Говорят, среди новичков старшей школы много его «поклонников», пришедших из-за его известности.

До вечернего бала по случаю начала учебного года у него полно свободного времени.

После того, как он привел команду U-17 к впечатляющим результатам, имя Атобэ Кэйго прогремело в мире тенниса.

Когда все было готово, горничная открыла входную дверь. У порога стоял красный кабриолет, за рулем которого в элегантной форме сидел водитель.

Сегодня он снизойдет до поездки на этой скромной машине.

Атобэ Кэйго спустился по ступенькам, и дворецкий, следовавший за ним, открыл дверцу машины.

— Доставьте мой костюм для бала днем в Хётей, — сказал Кэйго, садясь в машину. Дворецкий снова подошел и закрыл дверь.

— Хорошо, господин Кэйго, — ответил он, провожая взглядом удаляющийся ярко-красный автомобиль.

Даже в старшей школе поклонниц у Атобэ Кэйго стало только больше, чем в средней, к ним присоединились и старшеклассницы.

Рано утром у ворот школы выстроились в два ряда девушки, готовые приветствовать своего принца. Они стояли по обе стороны дороги, образуя живой коридор до самого учебного корпуса.

Лепестки сакуры осыпались с деревьев, создавая нереально-сказочную атмосферу.

Несколько девушек с плакатами поддержки, ветераны фан-клуба, рассредоточились по всей колонне, с нетерпением ожидая появления своего кумира.

Когда в окружении лепестков роз появился ярко-красный автомобиль, они поняли: император Хётей прибыл.

Тем временем в городке Куросу только что закончилась беспокойная ночь.

— Канаме, твоя эффективность оставляет желать лучшего, — вне зависимости от того, возвращение ее в собственное тело или последние события, все это вызывало непреодолимое желание поворчать.

В комнате было темно, плотные темные шторы закрывали окна, не пропуская ни единого лучика света.

Пара золотых глаз неотрывно смотрела на Курана Канаме. По ее тону было понятно, что она сейчас в очень плохом настроении!

— Эффективность? — До этого он десять лет бездействовал, и все эти десять лет ему приходилось отвлекаться на решение проблемы с кое-кем, кто лежал в гробу, обездвиженный запретным заклинанием.

Теперь эти упреки в неэффективности были ему крайне неприятны.

— Конечно, это всего лишь совет, — Хосино Рури приподняла бровь, встречаясь взглядом с Канаме.

Она небрежно сидела на диване в комнате Канаме, поглаживая кошку, которая лежала у нее на коленях. Внезапно ее рука замерла.

Куран Канаме взглянул на Хосино Рури, на которой все еще были пятна крови, и потер лоб. Неужели она не могла переодеться, прежде чем прийти к нему?

Впрочем, ладно. Теперь все это уже не имело значения.

— Я твой должник, — сказал он. Учитывая, что она ему немало помогла, уступить ей один раз было не так уж и сложно. Пусть это будет вклад в многолетнюю дружбу их семей.

— После таких слов мне даже как-то неловко злиться, — ее целью было именно это. Из клана Куран, кроме него самого, она еще никого не убрала.

После такого переполоха ее тетя, вероятно, скоро что-то узнает.

Последние три года, пока она решала здешние проблемы, ей удавалось все держать в строжайшей тайне. Пора бы уже кое-что и прояснить.

— Правда? — Куран Канаме усмехнулся.

Как бы то ни было, решение этой проблемы принесло ему облегчение. Больше никто не мог угрожать ему и Юки. Теперь у него появится время помочь семье Хосино.

— Мои дела могут подождать, — найденные ею ранее интересные сведения указывали на то, что ее тетя имеет какое-то отношение к Японии.

Пока что она не собиралась предпринимать никаких действий, по крайней мере, до тех пор, пока не получит убедительных доказательств и не выведет всех сообщников на чистую воду.

Полное искоренение — вот наилучшее решение.

А сейчас она будет продолжать расследование, попутно взяв отпуск.

Почему бы не заняться тем, чем хочется?

— Я собираюсь уехать с Юки. Пойдем с нами.

Оставаться в Академии Куросу больше не имело смысла. Пришло время заняться тем делом, которое для вампиров казалось безумием.

Это было решено уже давно.

— Я не очень люблю твою сестру, так что пожалуй, откажусь, — Хосино Рури надула губы. У нее были свои дела, к тому же в одном клане вампиров может быть только один король.

Ей одной было бы неловко навязываться.

И ее нелюбовь к сестре Курана Канаме, Куран Юки, не была пустым звуком.

Она действительно очень не любила эту принцессу Куран.

— Я свяжусь с тобой, когда обустроюсь.

Куран Канаме не стал настаивать. В конце концов, это было всего лишь приглашение из вежливости.

Если бы она согласилась, это доставило бы ему лишние хлопоты.

— Ах, да, и на твою свадьбу с сестрой меня тоже не зови, я не приду, — добавила Хосино Рури, поглаживая кошку, словно вымещая на ней свое раздражение.

Любовные треугольники — это отвратительно.

Куран Канаме догадывался, почему Хосино Рури так недовольна его сестрой.

Свадьба?

Возможно, она не знала, что его единственной целью всегда было счастье Юки. Что касается свадьбы, то ее, скорее всего, не будет.

Существование того охотника на вампиров было лишь одной из причин.

Он не хотел ничего объяснять Хосино Рури, лишь кивнул ей.

Выйдя из комнаты Курана Канаме, Хосино Рури покинула Лунное общежитие.

Подняв голову, она случайно увидела прощающихся на крыше неподалеку юношу и девушку.

Девушкой была та самая Куран Юки.

После ухода Юки Кирию Зеро с хмурым лицом остался стоять на крыше, глядя вдаль.

— Слушай, не хочешь пойти со мной? — этот юноша тоже был трагической фигурой. Талантливый охотник на вампиров, по воле случая обращенный в вампира.

Какая ирония.

Если бы он согласился стать ее помощником, она была бы рада.

Она готова дать этому юноше шанс.

— Уйди, — Кирию Зеро, даже не взглянув на Хосино Рури, отказался.

Он все еще был охотником на вампиров.

— … — Хосино Рури немного опешила от такого резкого отказа.

— Так ты разговариваешь со своей спасительницей? — невольно высвобождая ауру чистокровного вампира.

Кирию Зеро с трудом повернул голову и посмотрел на невероятно красивую женщину, стоящую позади него.

— Я не просил тебя спасать меня, — упрямо произнес он, сопротивляясь давлению.

В тот момент он вообще не хотел жить.

Хосино Рури вздохнула и сдержала свою ауру. В конце концов, она спасла его просто мимоходом.

— Тогда считай, что я сунула нос не в свое дело, — принцессин рыцарь принадлежит только принцессе, подумала она, скривив губы.

— Но если передумаешь, можешь в любой момент обратиться ко мне.

— И все же, раз уж ты жив, то живи как следует. Вы с ней еще обязательно встретитесь, — у нее было предчувствие, что история этого юноши и той принцессы еще не закончена.

— Я бы очень хотела, чтобы ты изменил свое решение и помог мне в одном важном деле.

Она сама не знала, почему говорит все это этому неблагодарному юноше. Раньше она не была такой добросердечной.

Наверное, ей просто стало жаль его одиночества.

На этот раз Кирию Зеро промолчал, лишь глядя на удаляющуюся группу людей, на одну конкретную фигуру среди них. Их следующая встреча, вероятно, будет враждебной.

Кирию Зеро продолжал смотреть вслед уходящим, не заметив, когда Хосино Рури ушла.

Он чувствовал легкую грусть. Девушка, с которой он вырос, которая обещала всегда быть рядом, все же ушла, оставив после себя лишь воспоминания, возможно, приятные, а возможно, и не очень.

Что же ему теперь делать?

Покинув Академию Куросу, Хосино Рури шла, держа в руке изящный кружевной зонтик. Она уже переоделась в чистое платье с длинными рукавами и длиной до середины икры.

Подойдя к окраине городка, она остановила такси.

Маленький дом с хорошим ремонтом, который она три месяца назад поручила купить в Токио, наконец-то должен был пригодиться.