Глава 6. Мир и покой (Часть 2)

Ван Пэйцину было неловко от такого сентиментального разговора.

— Сынок, на самом деле, это должен был сказать тебе твой отец, но ты же знаешь, какой он ханжа, — продолжила Цзян Янь, не обращая внимания на его реакцию. — Я понимаю, что в твоем возрасте начинаются физиологические изменения, это нормально. И то, что у тебя появляются свои секреты, тоже нормально. Но я должна тебе сказать... как правильно... с этим справляться, это очень важно.

Физиологические изменения? Ван Пэйцин понял, к чему она клонит, и перебил ее:

— Я знаю, мам. Эта тема немного... неудобная. Мы как-нибудь потом это обсудим. — «Обсудим» — как бы не так! Ему было ужасно неловко, и он поспешил ретироваться.

Цзян Янь завела этот разговор не просто так. Она заметила, что Ван Пэйцин перестал давать ей стирать свою постель. Каждый раз, когда она заходила в его комнату, белье уже было постирано и убрано.

Раньше она всегда выносила мусор из его комнаты, а теперь мусорное ведро всегда было пустым.

Она боялась, что ее «поросенок» не заинтересуется «капустой», но в то же время боялась, что он уже ею заинтересовался.

Проснувшись утром, Ван Пэйцин снял грязное белье и надел чистое. Вчера он делал уроки до одиннадцати, а потом, заснув, увидел сон про Гаокао: он не мог найти свою аудиторию и ужасно нервничал. Наверное, именно тогда это и случилось.

Вспомнив вчерашний разговор с Цзян Янь, он усмехнулся. В этом возрасте действительно непросто, особенно когда на тебя давит стресс.

Он как-то обсуждал с друзьями тему поллюций. Один рассказывал, что у него это случилось еще до того, как он узнал, что происходит между мужчиной и женщиной. Ему приснилось, что он занимается этим с деревом.

Другой рассказывал, что ему снилась старшая сестра соседа. Ван Пэйцин решил, что его кошмары про Гаокао не так уж и страшны.

К началу уроков в классе почти все были в сборе, но большинство выглядели сонными. По понедельникам все обычно ходили вялые.

Ван Пэйцин вошел в класс через заднюю дверь. Его сосед по парте что-то обсуждал с девушкой, сидящей сзади.

— Ты решил последнюю задачу из второго секретного варианта? — спросил парень, как только Ван Пэйцин сел.

— Нет, — ответил Ван Пэйцин, не оборачиваясь, доставая вещи из рюкзака.

— Ань Пин решила. Я как раз слушал, как она объясняет решение. Иди сюда, обсудим вместе, — сказал парень, прикусив губу.

Ань Пин. Ван Пэйцин впервые услышал имя девушки, сидящей позади него. Он повернулся, облокотившись на спинку стула, и его взгляд встретился со взглядом Ань Пин. Она спокойно отвела глаза и продолжила объяснять решение задачи.

— Твой метод слишком сложный. На экзамене не будет времени на такие расчеты, — сказал Ван Пэйцин минут через пять.

— А у тебя есть метод получше? — Ань Пин недовольно посмотрела на него.

— Пока нет, — отмахнулся Ван Пэйцин.

«Нет, так нет. Что значит «пока нет»?», — про себя возмутилась Ань Пин.

Не обращая внимания на его слова, она упорно довела объяснение до конца. Математика была единственным предметом, в котором она действительно разбиралась, и ей не хотелось, чтобы ее снова считали глупой.

Впрочем, Ван Пэйцин был прав — ее метод был громоздким. Он требовал много времени, и многие ученики, даже догадавшись до него, не стали бы тратить время на вычисления. Но Ань Пин считала, что, раз баллы начисляются за каждый шаг решения, нужно выжать из задачи максимум.

«С паршивой овцы хоть шерсти клок».

— После третьего урока будет еженедельная контрольная. Ты будешь писать? — спросил Юй И, парень, сидевший рядом с Ван Пэйцином.

Ань Пин вспомнила слова Чжан Чжицяна. Он сказал, что может дать ей дополнительный экземпляр контрольной, это не проблема, но ее работу нельзя сдавать на проверку учителям. Это создаст им лишнюю работу и может вызвать недовольство.

Ань Пин понимала его.

— Конечно, буду. Я даже немного волнуюсь, — ответила она.

В Первой школе еженедельные контрольные проводились два дня подряд, начиная с третьего урока и до десяти вечера. Учителя работали допоздна, проверяя работы, а в среду днем результаты вывешивали на школьной доске объявлений.

Такой интенсивный темп учебы изматывал Ань Пин. Последнюю неделю она постоянно чувствовала слабость, ей хотелось просто лечь в постель и чтобы ее тело наконец отдохнуло.

После уроков Ань Пин вместе с другими учениками направилась к выходу. Снег, выпавший прошлой ночью, был собран в кучи вдоль газонов и выглядел грязным.

Ван Пэйцин и Цзоу Юй шли впереди, Ань Пин — немного позади. У ворот она догнала их. Цзоу Юй, увидев ее, ни тепло, ни холодно спросила:

— Что-то случилось?

Ань Пин достала из бокового кармана рюкзака листок для заметок и ручку и, обращаясь к Цзоу Юй, сказала:

— Я не к тебе, я к нему. — Ее взгляд остановился на Ван Пэйцине.

Не дожидаясь ответа, она написала на листке номер и протянула его Ван Пэйцину:

— Мой номер QQ. Если у тебя есть идеи, как решить ту задачу лучше, напиши мне, пожалуйста. Спасибо!

Ван Пэйцин посмотрел на синий листок, скомкал его и сунул в карман.

Цзоу Юй, видя, что он не настроен на болтовню, решила не поднимать тему семейных дрязг.

Хотя они с Ван Пэйцином знали друг друга с детства, близкими друзьями их назвать было нельзя. Скорее, они были приятелями, которые могли помочь друг другу. Она иногда жаловалась ему в QQ на семейные проблемы, а он иногда спрашивал у нее про домашнее задание или просил что-нибудь передать. Вот и все.

— О чем это вы с Ань Пин разговаривали? — спросила Цзоу Юй.

— Как ее зовут? — вместо ответа спросил Ван Пэйцин.

— Ань Пин. То же самое, только наоборот.