Земли Ли Юэ (Часть 1)

Земли Ли Юэ

Разгар лета в Гавани Ли Юэ всегда был утомителен. Ветер, несущий с океана на сушу жар и влагу, налетал и оставался, отчего весь порт окутывало душное, знойное марево, в котором было трудно дышать.

Днём солнце палило нещадно, а после заката обдавало горячим воздухом. Люди чувствовали себя словно Свинина из Чистой Заводи на жаровне из Сумеру, ожидая, пока прожарятся до мягкости, чтобы их посыпали специями и подали к столу.

Лишь глубокой ночью появлялась едва ощутимая прохлада.

Паренёк Мин Хун полгода назад прошёл отбор в Тысячу скал. Семья подсуетилась, и теперь он патрулировал лишь участок от Хребта Чиху до Склона Алой Зари.

Поскольку он был новичком, да ещё и попавшим на службу по протекции, ему приходилось каждые несколько дней брать ночные дежурства, чтобы заслужить уважение сослуживцев.

Стандартные доспехи и копьё были довольно тяжёлыми, и только ночная прохлада делала патрулирование не таким уж невыносимым.

Ночь была глубокой. Лавки по обеим сторонам дороги не просто закрылись — девять из десяти давно потушили огни и погрузились в сон.

Лишь редкие огоньки мерцали, словно звёзды, отражая свет ясной луны на небе и превращая каменную тропу посреди Хребта Чиху в подобие земного Млечного Пути.

В паре шагов от Чайного домика на скале находилась Печь Весны, которой управляла девушка Инъэр.

Мин Хун не слишком разбирался в качестве производимой там керамики. Юноша лишь думал о том, сможет ли он завтра заговорить с хозяйкой и не покраснеть.

Девушка Инъэр была такой… она была такой… очень, очень особенной. Говорили, что даже знаменитый Златовласый герой, спасший Гавань Ли Юэ несколько лет назад, не устоял перед её чарами.

— Эх…

Молодой человек, полный невысказанных чувств, с тоской взглянул на ворота Печи Весны, но тут его взгляд скользнул в сторону, и он удивлённо обернулся.

Лавка по соседству с Печью Весны… когда её успели сдать?

Сколько он себя помнил, это место пустовало по меньшей мере лет двадцать.

Однако в эту ясную лунную ночь плотно закрытая деревянная дверь была распахнута настежь, словно пасть хищника, ждущего, пока глупая добыча сама угодит в ловушку.

Будучи совсем юным и не слишком храбрым, Мин Хун едва не поддался желанию развернуться и убежать.

Но на нём всё ещё была форма Тысячи скал, а поддержание мира и порядка — его долг. Вытянув шею и сглотнув слюну, он медленно направился к тёмному проёму.

— Есть кто?

— Кто там?

— Я тебя вижу!

Обычный воришка, услышав эти три фразы, наверняка бы сбежал, но из лавки не доносилось ни звука.

Нет, нельзя сказать, что звуков не было совсем. Изнутри доносился тихий, едва уловимый шорох ткани…

Шах-шах, шах-шах, шах-шах…

Чем тише был звук, тем оглушительнее казалась окружающая тишина. Мин Хун почувствовал, как сдавило грудь, а перед глазами всё поплыло…

«Нет! — подумал он. — Боец Тысячи скал, упавший в обморок от страха на Хребте Чиху, — это же будет посмешище, о котором будут судачить от Каменных Врат до Разлома Чэнъюй, от Усадьбы Цяоин до Пика Гуюнь!»

Нужно сохранить честь!

Чем больше он об этом думал, тем сильнее нервничал. Чем сильнее нервничал, тем труднее становилось дышать. Чем труднее дышать, тем темнее становилось перед глазами…

Повеяло лёгким ветерком с едва уловимым ароматом лекарств. Кто-то коснулся его спины, похлопал пару раз. В местах прикосновения пальцев возникло необъяснимое тепло. Незнакомка с насмешкой обратилась к юноше, который едва не лопнул от смущения:

— Ай-яй, паренёк, неужто ночной ветерок так холоден, что у тебя дух перехватило?

Голос говорившей звучал лениво, с весёлыми нотками в конце, словно она нарочно дразнила ребёнка. — Ночь глубока, роса тяжела, смотри под ноги. Кланяться за новогодние красные конверты лучше прибереги для праздников.

Мин Хун наконец смог отдышаться. Когда он поднял голову, следуя за рукой, поддерживающей его за воротник, то увидел лицо, прекрасное, как цветок персика, с белоснежной кожей.

Пропало дело. Сердце снова забилось как сумасшедшее.

Белоснежные, абсолютно белые длинные волосы! В Ли Юэ такой цвет волос производил особое впечатление. Наверное, даже господин Чжун Ли, тот самый эрудированный и невозмутимый консультант из ритуального бюро «Ваншэн», проходя мимо, задержал бы на ней взгляд.

— Экий ты, юнец. Такой молодой, а тебе и тут неудобно, и там нехорошо?

Его снова похлопали по спине пару раз. Мин Хун мгновенно успокоился, сердцебиение пришло в норму, и он почувствовал себя совершенно нормально.

— Про-прошу прощения! — Он выпрямился, опёршись на копьё. Женщина, пришедшая ему на помощь, тут же отпустила его и отступила на два шага. Только тогда юноша смог разглядеть её как следует.

В отличие от других женщин Ли Юэ, эта была одета в тёмно-зелёное платье с золотыми вкраплениями, поверх которого была накинута лёгкая светло-бежевая накидка из газа. На груди висела подвеска-инло с кисточкой. Она походила на придворную даму с древней картины.

Её фигура была изящной, изгибы — соблазнительными. Она убрала прядь длинных волос за ухо и с улыбкой посмотрела на него, чуть прищурив глаза. От одного её взгляда у юноши снова перехватило дыхание.

Хотя она была стройной и выглядела томно, её вид не вызывал дурных мыслей. Напротив, от неё исходила такая живая энергия, что в сердце невольно рождалась симпатия.

Это было похоже на то чувство, когда видишь плодородное поле с буйной травой или замечаешь издалека пышно цветущее дерево — непременно хочется подойти поближе.

— Ты-тысяча скал неподвижны, как скалы!

Мин Хун с трудом вспомнил о своих обязанностях, торопливо выпрямился, ударил копьём о землю и спросил: — Спасибо вам! Прошу прощения, вы недавно переехали в Гавань Ли Юэ?

Земли Ли Юэ всегда были гостеприимны и никогда не отказывали жителям других стран, ищущим здесь защиты и благословения.

Подобно тому, как Владыка Камня в своё время привечал различных Адептов и дружил с ними, нынешние жители Ли Юэ также отличались радушием и щедростью.

— Мм-м, вообще-то я собиралась переехать ещё несколько лет назад, — ответила женщина. — К сожалению, тогда из гавани пришли неспокойные вести. Я человек из глубинки, мало что видела, поэтому очень испугалась и решила повременить, понаблюдать. Кто же знал, что это наблюдение затянется на годы.

Женщина говорила медленно, но голос её был чрезвычайно приятен, словно звон золота и нефрита — чистый, звонкий и нежный.

Он походил на звук раскусывания идеально созревшей зелёной сливы: сначала чувствуется упругость, а потом мякоть с хрустом раздаётся, обнажая косточку.

Однако то, что она сказала дальше, вряд ли понравилось бы жителям Ли Юэ.

— Эх, не успеешь оглянуться, а уже столько лет прошло с тех пор, как Владыка Гео, его старая милость, покинул нас!