Глава 47.1: Битва чувств вкуса

Он подошел к столу и наклонился вперед в ее сторону, как будто пытаясь понять, где находится Линь Кэсун.

В этот момент Линь Кэсун затаила дыхание.

Взгляд Цзян Цяньфаня немного промахнулся в сторону, но его красивое лицо было так близко к ней, это было приятно.

Он поставил тарелку, на ней оказалась красная пирамидка засахаренного боярышника.

Меню было таким же, как то, что Линь Кэсун видела, как Цзян Цяньфань готовил, когда она впервые вошла на заднюю кухню.

Но в тот раз она выпила восемь тарелок мятного супа, о главном блюде говорить не стоит, она даже закуску не успела попробовать.

Цзян Цяньфань ничего не сказал и тихо сел напротив нее.

Солнечный свет мягко упал на его лицо, словно растапливая все безразличие и холод.

Линь Кэсун подняла ложку, осторожно зачерпнула боярышник и положила его в рот.

Сладкий, кислый и немного вяжущий — это был аромат боярышника, покрытого сахаром. А потом сладкий холодок мороженого почувствовался на кончике языка, словно бабочка выбралась из своего кокона, раскрываясь.

Она съела всего девять засахаренных плодов боярышника, но ей казалось, что она съела только один.

Этот вкус был похож на цикл реинкарнации, перерождения.

Когда она отложила вилку, выражение лица Цзян Цяньфаня, стоявшего перед ней, все также не изменилось.

— Я думала, что этот обед вы сделаете очередным испытанием для меня.

Линь Кэсун посмотрела на Цзян Цяньфаня. Раньше она думала, что он подобен крутой скале, которую вы хотите покорить, но никогда не сможете.

И сегодня, когда он был так близко к ней, даже несмотря на то, что его лицо не выражало никаких эмоций, он просто очень хорошо держал себя.

— В таком случае, что ты чувствуешь? Что думаешь? — легкомысленно спросил Цзян Цяньфань.

— На самом деле когда я впервые увидела, как вы готовите фуа-гра из перепелов, мне уже было очень любопытно, что за подливку вы налили на блюдо. Сегодня я попробовала его и поняла, что это быал не подливка... а яблочный соус.

— Если бы это было три месяца назад, ты бы не смогла понять, что это яблочный соус. Ты многому научилась, Кэсун.

— Тогда... я начала думать о том, как вы кладете мороженое в боярышник. Это действительно изысканно: если положить слишком много, то нарушится баланс между фруктовой и сахарной оболочкой. Если его будет слишком мало, кислинка боярышника станет подавляющей.

— Такой баланс не получить в одночасье, он достигается путем многочисленных проб и попыток. Но сейчас тебе нужно только почувствовать их вкус.

Линь Кэсун зачерпнула еще одну ложку боярышника и положила ее в рот, прищурив глаза.

Теплый солнечный свет, красивый мужчина рядом, на языке сладкий вкус засахаренного боярышника с едва ощутимой кислинкой, казалось, это все, что нужно для счастья.

— Ты как-то сказала, что вкус этих засахаренных боярышников похож на влюбленность.

— Если бы каждая моя влюбленность была такой на вкус, мне бы хотелось никогда не просыпаться. — Линь Кэсун пожала плечами и рассмеялась.

Она редко так смеялась перед Цзян Цяньфанем.

— Тогда запомни эти вкусы, которые чувствуют твои вкусовые рецепторы. Запомни то чувство, которое ты испытываешь сейчас. Неси это чувство навстречу всем своим противникам и будущим проблемам. Но самое главное, хоть ты и моя ученица, никогда не пытайся стать мной.

— Тогда кем мне стать? — спросила Линь Кэсун.

Она не просто трепетала перед ним.

Она чувствовала, что словно прошла сквозь слои облаков и, наконец, упала в озеро его глаз.

— Стань Линь Кэсун. И помнишь, я сказал, что ты мне нравишься? — Голос его чуть ли не журчал, как будто он был ледяным весенним ручейком, который, бурля, течёт в потоке.

— Да. — Линь Кэсун начала нервничать. Что он хотел сказать? Что он имеет ввиду?

— Ты сейчас слишком напряженная. Так что не думай об этом пока.

Цзян Цяньфань слегка опустил глаза, солнечный свет падал на его веки бликами.

Но в этот момент Линь Кэсун почувствовала, как будто ее сердце укололи иглой, оно быстро сжалось, а боль постепенно распространялась.

— Потому что это не тот вопрос, на который можно дать несколько развернутых ответов, и я не требую, чтобы ты при этом забыла другого человека.

Цзян Цяньфань всегда дотошным в этом плане.

— Я всегда буду рядом. Поэтому, что бы ни случилось, не бойся.

Линь Кэсун поджала губы.

Эти слова были намного ценнее тысячи «Ты мне нравишься».

В тот момент она надеялась, что сегодняшний обед будет длиться вечность.

Чтобы стать Линь Кэсун… какой версией себя она хотела стать?

В день официального начала «МастерШефа» комитет конкурса специально отправил машину на виллу Цзян Цяньфаня, чтобы забрать Линь Кэсун.

В шесть утра она села с Цзян Цяньфанем за стол, чтобы съесть традиционный китайский завтрак, Майер был рядом и читал свежие новости, Нина была сразу за Цзян Цяньфанем.

Все было так же, как и последние три месяца.

— Господин Цзян, уже почти пора, — напомнили сотрудники, которых прислала конкурсная комиссия.

Цзян Цяньфань отложил палочки, неторопливо протер рот, встал и направился к двери.

Линь Кэсун последовала за ним, подошла к двери и увидела ту самую черную машину бизнес-класса, которая привезла ее сюда три месяца назад.

Это заставило ее задуматься.

— Иди, ба.

Прощание Цзян Цяньфаня оказалось намного проще и короче, чем ожидала Линь Кэсун. Она думала, что он расскажет ей, как ей там себя вести, или даст на заметку определенные приемы приготовления, что-то в этом роде. Но он так просто попрощался, словно отправлял ее в Нью-Йорк на каникулы.

Но если подумать, это Цзян Цяньфань.

У него не было много недосказанностей. Все, чему он хотел научить ее, он уже научил, и все слова, которые хотел сказать, он уже сказал.

— До свидания, господин Цзян.

Линь Кэсун опустила голову и села в машину.

Закончились три месяца наставничества. Она собиралась вернуться к дяде. в этот период она все еще могла видеться и консультироваться со своим наставником. Но когда соревнования начнутся, это будет запрещено.

Звук того, как ее багаж кладут в багажник, хлопок дверцы были для нее, как удар ножом по оголенным нервам.

Она обернулась. Увидев Цзян Цяньфана, держащего свою трость, стоя у двери, у нее внезапно появилось предчувствие.

Где бы она не была, этот мужчина всегда будет присматривать за ней.

— Новенькая. — Водитель улыбнулся ей, взглянув в зеркало заднего вида. — Сильно нервничаете?

— Хоть мой наставник и убеждён, что мне понравится даже сам процесс, я не могу не нервничать, — скромно ответила Линь Кэсун.

— Ха-ха, господин Цзян — человек, равнодушный к славе и богатству. Он никогда не был похож на других, которые из кожи вон лезут ради небольшой похвалы. Но каждый раз, когда он представляет новые блюда, люди тут же стремятся их попробовать. Но в этой индустрии есть множество желающих увидеть, как он падает со своего пьедестала. Зависть людей всегда нас так пугает.

Линь Кэсун сжала руки в кулак:

— Если я потерплю неудачу, я выставлю его в плохом свете?

— Ха-ха, не волнуйся. Вам нужно просто делать все, что в ваших силах, не быть последней и все будет хорошо. Если кто-то будет критиковать его из-за вашей неудачи, то на его защиту встанет еще больше людей. Он слеп, и то, что он стал вашим наставником наравне с другими поварами, уже о многом говорит.

Линь Кэсун просто открыла рот, не в силах договорить.

Ее репутация напрямую связана с Цзян Цяньфанем.

Машина выехала из тихого загородного района и въехала в город.

Они добрались до места проведения «МастерШефа», отеля Leidewensen.

Линь Кэсун получила именной бейдж от конкурсной комиссии. Она надела его и вошла в лифт.

— Эй, Кэсун! Не думал, что встречу тебя здесь!

— Брюс! Это ты! — Волнение Линь Кэсун немного поунялось, когда она увидела знакомое лицо.

Брюс засмеялся и сказал Линь Кэсун:

— Мой дедушка и миссис Белл будут болеть за меня. А как насчет тебя, Кэсун?

Линь Кэсун была ошеломлена, она опустила голову и улыбнулась:

— У меня здесь только мой дядя. Он шеф-повар китайского ресторана и обычно очень занят, так что...

Еще был Линь Сяосюэ, но она не думала, что двоюродная сестра будет за нее болеть.

— Все в порядке, я знаю одного человека, который обязательно приедет. — Брюс подмигнул и похлопал Линь Кэсун по плечу.

— Кто?

— Секрет.

Лифт доехал до верхнего этажа. Персонал проводил их к большой двери зала.

Когда тяжелая толстая дверь открылась, Линь Кэсун внезапно занервничала.

Яркий свет, аплодирующая публика — Линь Кэсун было тяжело было привыкнуть ко всему этому.

Это был лекторий, который превратили в зал для соревнований. В центре зала стояли 10 выделяющихся, ярко-белых столов.

На столах расставили наборы ножей и разделочные доски, а под столами установили духовки.

Место проведения было заполнено аудиторией, напоминая Линь Кэсун лектории в её университетские деньки.

При выходе участников раздавались аплодисменты, вовлеченность зрителей была очень высока.

Линь Кэсун взглянула вокруг себя и внезапно почувствовала смущение, чувствуя себя не в своей тарелке.

Яркий свет над ее головой не позволял ей открыть глаза.

Она подняла руку, чтобы прикрыть источник света, чувствуя, будто потолок падает на нее.

— Кэсун! Кэсун! На каждом столе указано имя участника! Ищи свое! — Брюс мягко напомнил ей об этом.

Затем Линь Кэсун пришла в себя, нашла свое имя в последней графе и встала за рабочий стол.

Только тогда она поняла, что помимо основных кухонных принадлежностей на прилавке еще лежал планшет.

Она глубоко вздохнула, выравнивая дыхание, а когда повернулась, то заметила, что среди зрителей был кто-то, держащий красное знамя.

В поле зрения Линь Кэсун появились кричащие лозунги «Кэсун, удачи!»

Она была ошеломлена, это были дядя и его друзья!

Их лица были очень взволнованными, они постоянно показывали большие, поднятые вверх, пальцы в сторону Линь Кэсун.

Она знала, что по телевизору это будет выглядеть комично, но в тот момент она была очень тронута.