Глава 46.1: Становление Линь Кэсун

Сун Ижань наклонился к ней, линия его губ мягко разомкнулась, медленно озвучив слова.

В этот момент движения Линь Кэсун были словно, как у марионетки, управляемой кем-то другим.

У нее даже появились мысли потянуться к нему.

Они носились в ее голове туда—сюда, пока она не вспомнила, как Цзянь Цяньфань сказал «Я люблю тебя» своим медленным глубоким голосом. Тогда ее мысли будто обожглись, тут же испарившись.

— Я хорошо это обдумала. Я буду стойко терпеть до самого конца!

Сун Ижань посмотрел на нее взглядом далеким и глубоким. Насколько она помнила, он никогда так на нее не смотрел раньше.

Это было своего рода колебание, колебание насчет того, сдаваться или нет.

— Хорошо, бро, чтобы ни случилось, не забудь сказать об этом мне.

— Знаю.

— А еще, когда «МастерШеф» закончится, вне зависимости от результатов, ты здесь не останешься.

— Но почему? Такое ощущение, что ты реально против того, чтобы я здесь находилась, — Линь Кэсун спросила, улыбнувшись и чуть наклонив голову.

— Потому что не хочу.

Без каких-либо последующих объяснений Сун Ижань отвернулся, оставляя Линь Кэсун в замешательстве.

Когда она вернулась на виллу, и сделала буквально пару шагов внутрь, она неожиданно заметила Цзянь Цяньфаня, держащего свою трость, и прислонившегося к стене.

— Го-господин Цзянь! Что Вы здесь делаете?

— Жду, когда ты примешь решение.

— Какое решение?

Может Цзянь Цяньфань и Сун Ижань вместе съели что-то не то сегодня? Почему они разговаривают неполными предложениями?

Цзянь Цяньфань медленно подошел к ней, вытянул руку, водя по воздуху, пока не дотронулся до локтя Линь Кэсун.

Линь Кэсун уже начала нервничать, как Цзянь Цяньфань втянул ее в свои объятия.

Это было странное чувство.

Такое теплое, что казалось, будто кровоток и мысли замерли, будто Цзянь Цяньфань передает ей свою повышенную чувствительность.

Она чувствовала его дыхание возле ее уха, то, как оно колышет ее волосы, тепло от кончиков его пальцев.

— Решение не сдаваться.

— С чего мне хотеть сдаться?

Она не могла найти ни одной причины, чтобы сдаться с самого начала и до сих пор.

Цзянь Цяньфань отпустил ее, и то ощущение тепла начало покидать ее, заставляя Линь Кэсун почувствовать внезапную пустоту.

Но когда она подняла взгляд, уже знакомая иллюзия вновь проникла в ее сердце.

Ямочки на щеках Цзянь Цяньфаня казались такими глубокими, а перекрытие света и тени придавало ему особого загадочного шарма.

Кажется, он улыбался.

Но понять это можно было, только приложив усилия.

— Кэсун, если сильно захотеть, то рано или поздно, у тебя это получится.

Его голос был спокойным, настолько спокойным, что в нем не было слышно ни одну другую эмоцию.

Но даже так она поняла его несказанные слова: что бы не случилось, я буду помогать тебе, сопровождать тебя, даже уважать тебя, куда бы ты не пошла.

— Такой господин Цзянь совсем не похож на господина Цзяня, — сказала Линь Кэсун, чуть поджав губы и улыбаясь.

— Я — это я. Нет похожего и не похожего меня. — Брови Цзянь Цяньфаня все еще были такими же непоколебимыми, как небо и земля.

В этот момент Линь Кэсун и вправду поверила, что нравится этому мужчине.

— Кэсун, я знаю, тебе нравится Сун Ижань.

Линь Кэсун молча посмотрела на Цзянь Цяньфаня

— Судя по твоему дыханию, ты очень удивлена тем, что я это знаю.

— Откуда? Все, что я сказала Майеру и тебе это, что… Сун Ижань был моим одноклассником и другом…

— Тон твоего голоса при разговоре с ним, то, как ты постоянно дергаешь его за рукав, тот вкусный ужин, что ты приготовила тогда — все это говорит о твоей скрытой симпатии к нему. И будь я тобой, я бы смело ему признался.

— Потому что вы — это вы. Вы даже переживать не станете, что человек, который вам нравится, отдалится от тебя, как только ты признаешься. А я пока буду терпеть, возможно, так я всегда буду рядом с ним. Именно рядом. Не слишком далеко, но и не близко… Очень странное чувство. Благодаря нему человек может смело противостоять всем испытаниям, а может стать откровенными трусом… Я боюсь, что в моем случае признание не поможет, и я только разрушу ту химию между нами до той степени, что ее уже нельзя будет восстановить. Друзья и любовники могут уживаться вместе, но при этом сильно отличаются друг друга. Чтобы сделать этот шаг… нужна не только смелость, но и решимость.

Эти слова давно томились в ее сердце, не имея возможности излиться наружу, не имея слушателя.

— Неспособность проявить твердую решимость показывает, что он тебе не так уж сильно и нравится. Постарайся в следующий раз полюбить того, кто сделает тебя храброй.

Цзянь Цяньфань неторопливо пошел дальше.

А Линь Кэсун казалось, что она почти слышит, как воздух потрескивает от сухости, что-то словно пронеслось мимо нее, словно ее не существует. Все внутри ее сердца, сильно сжатое Сун Ижанем, было готово вот-вот раскрыться, стать явным.

Каждый день после этого Линь Кэсун проводила преимущественно на кухне.

Цзянь Цяньфань увеличил количество блюд, которые Линь Кэсун должна была повторить после дегустации, со двух в день до трех в день, с трех до четырех. Линь Кэсун обнаружила, что быстро учиться и осваивает все виды кулинарных приемов у Цзянь Цяньфаня. Неважно, готовила она барбекю, жарила или запекала, она заметила, что становится все ловчее.

Полмесяца спустя, Цзянь Цяньфань перестал готовить Линь Кэсун блюда для дегустации, вместо этого начал давать ей ограниченное количество ингредиентов, позволяя ей использовать свое воображение, чтобы приготовить что-то вкусное по ее мнению.

Задача такого рода была довольно сложной, но при этом не менее творческой. Каждый раз, когда она видела, как Цзянь Цяньфань опускает голову ниже, чтобы попробовать блюдо, она начинала очень сильно нервничать. Особенно, когда губы Цзянь Цяньфаня приоткрывались, его тело наклонялось, а волосы на лбу покачивались, как маятник, все сознание Линь Кэсун невероятно сосредотачивалось, словно она ждала, когда озвучат номер лотерейного билета с самым большим выигрышем.

Она помнила договор между ней и Цзянь Цяньфанем: если она однажды приготовит что-то, что покажется ему вкусным, то он выполнит одно ее желание.

Если бы этот день настал, она, вероятно, пожелала бы, чтобы Цзянь Цяньфань посмеялся для нее?

Кто знает, может смех Цзянь Цяньфаня уродливее его плача?

Линь Кэсун месила тесто на лапшу, одновременно обдумывая мысли в своей голове.

— О чем думаешь?

Тихий голос проговорил прямо возле ее уха.

— Ни о чем, ах! Тесто делаю, ах!

— Ты забыла яйца. — Цзянь Цяньфань был очень близко, Линь Кэсун могла отчетливо увидеть каждую его ресницу. — И не строй обо мне нереалистичных фантазий.

Линь Кэсун…

Да что такое, почему другая часть ее так ясно отобразила ее мысли? Нельзя уже даже помечтать?

Это логично!

Даже если такое понимание от Цзянь Цяньфаня немного встревожило Линь Кэсун, она чувствовала, что каждый день приносит ей радость. Иногда она поднимала или поворачивала свою голову и видела Цзянь Цяньфаня, спокойно держащего свою трость, стоящего где-то неподалеку от нее.

Его профиль был так красив, но он об этом никогда не узнает.

После целого дня учебы на кухне Линь Кэсун часто готовила что-нибудь Сун Ижаню.

Его первый семестр подходил к концу, и уже чувствовалось давление приближающихся экзаменов. По мнению Линь Кэсун, Сун Ижань был твердым отличником, таким, что ему не нужно было сидеть лишние часы за книгами. Но в этот раз все было по-другому. Его профессор и наставник были очень строги, из-за чего парню приходилось сидеть за столом, листая книги и делая записи всю неделю напролет.

Держа тарелку и стоя в дверном проеме кабинета, можно было увидеть Сун Ижаня в очках в черной оправе, делающего очередную запись с крайне серьезным выражением лица.

Линь Кэсун поставила тарелку на край стола и осторожно потрясла его за плечо, пока он не перевернул новую страницу.

Тогда он положил ручку между страниц, наконец поворачивая голову к Линь Кэсун и приоткрывая рот:

— А-а…

Линь Кэсун хотела спросить, почему молодой господин снова болен, но, увидев его смеющиеся глаза за оправой очков, поняла, что этот негодяй сделал это специально.

Она взяла небольшой кусочек яичного рулета с беконом и засунула его в рот Сун Ижаня со злобным выражением лица.

Он прикрыл глаза и кивнул, жуя.

— Как тебе?

— Вкусно. Твоя лапша быстрого приготовления начинает отдаленно напоминать макароны.

— Убейся, бро. — Линь Кэсун засунула большой кусок яичного рулета ему в рот.

Сун Ижань почти подавился, но этот парень выглядел так хорошо, даже когда задыхался от еды в горле.

— Эй, еще неделя до начала соревнования, нервничаешь?

— Совру, если скажу, что не нервничаю, ах! У меня не настолько сильная психика, — Линь Кэсун выдохнула.

Она не представляла, каким будет «МастерШеф» и с какими трудностями ей предстоит столкнуться.

Когда соревнование начнется, вокруг будут только другие участники, у нее не будет возможности получить наставление от Цзянь Цяньфаня, придется полагаться только на себя.

— Не забудь о своем обещании, когда закончатся соревнования.

Взгляд Сун Ижаня был таким тяжелым, что Линь Кэсун почувствовала это необъяснимое давление.

Тут телефон Сун Ижаня зазвонил.

Она взглянул на номер телефона и холодная, насмешливая улыбка появилась не его лице.

Он развернулся, подошел к окну, удлинил звуковой провод и сказал, ухмыляясь:

— Старший братик, давно не слышались!

Сама речь и даже тон Сун Ижаня изменились, став более «братскими».

Но Линь Кэсун знала, что отношения между Сун Ижанем и его братом были довольно сложными. Начинаясь с уважения, которое позже сменилось разочарованием, до «точно так, бро», все это время до сегодняшнего дня Линь Кэсун знала о той обиде, что Сун Ижань старательно скрывал.