Глава 6. Обида. Если хочешь исправиться, пожертвуй собой

— Красавица, сейчас ты увидишь мою мощь.

Вены на висках старого императора вздулись, глаза горели, а лицо исказилось свирепой гримасой. Он был похож на хищную птицу, готовую растерзать свою добычу.

Ваньчу никогда не попадала в подобные ситуации. От ужаса она задергала ногами, отчаянно не позволяя старому императору прикоснуться к себе.

Перед огромным императором Нинъу Ваньчу была совершенно беспомощна. Ее дух был сломлен, все планы, что она строила, рухнули.

Слезы катились по ее щекам. Она не смела думать, что ее первый раз будет таким ужасным.

От грубого обращения императора ее охватили гнев и отчаяние, кровь из носа не останавливалась. Она подумала, что все кончено.

Возможно, из-за принятых пилюль, лицо старого императора стало багровым, а тело горело. Прижав Ваньчу под собой, он издал звероподобный рык.

Глухой рык, за которым не последовало дальнейших действий.

Затем все его тело начало содрогаться.

Ваньчу почувствовала сильный запах крови. Рука императора, сжимавшая ее, внезапно разжалась. Вся его тяжесть без предупреждения обрушилась на нее, он больше не двигался.

— Ваше Величество? — Ваньчу толкнула лежавшего на ней мужчину.

Никакой реакции.

Она повернулась на бок и с огромным трудом высвободилась из-под массивного тела.

Увиденное едва не заставило ее снова потерять сознание.

На простыне расплывалось большое темное пятно, изо рта старого императора текла кровь.

Она поднесла руку к его носу — дыхание почти не ощущалось.

Только тогда она осознала, что случилось нечто ужасное.

Оказалось, император Нинъу умер не от истощения после ночи страсти, а от принятых пилюль.

Лекарство в лакированной шкатулке, несомненно, было сильнодействующим возбуждающим средством.

Древние возбуждающие средства часто содержали ядовитые компоненты. Принять сразу три такие большие пилюли — даже крепкий юноша мог не выдержать, не говоря уже о мужчине средних лет, чье здоровье было подорвано излишествами.

В этот момент старый император был еще жив, она не могла оставаться безучастной.

Ваньчу, подобрав юбки, бросилась к двери, чтобы позвать на помощь евнухов, дежуривших снаружи.

На полпути она вспомнила, что она не обычный человек. Кроме старого императора, который ее вызвал, никто другой ее не видел.

Если она промедлит, то завтра увидит лишь труп императора, и тогда Цзян Шицин точно решит, что это она виновата в его смерти, истощив его жизненную энергию.

В этот момент снаружи послышался тонкий голос, пытавшийся кого-то остановить:

— Наставник императора, Его Величество уже почивает. Если есть дела, приходите завтра.

Порыв холодного ветра распахнул неплотно закрытое окно. Занавеси над кроватью слегка колыхнулись, выведя оцепеневшую Ваньчу из ступора.

Она припала к двери и закричала наружу:

— Господин Цзян, скорее войдите, Его Величеству плохо!

Тотчас же Цзян Шицин, не обращая внимания на преграждавшего путь евнуха, ворвался в спальню со стражниками.

Его взору предстал император Нинъу, лежащий в луже крови. Он сурово приказал:

— Немедленно позвать императорских лекарей!

Евнух, только что пытавшийся его остановить, в панике выбежал, крича:

— Позвать лекарей!

Ваньчу, бледная как полотно, судорожно поправляя растрепанную одежду, робко подошла к Цзян Шицину и указала на пилюли на столике:

— Его Величество только что принял лекарство.

Цзян Шицин нахмурившись открыл лакированную шкатулку, достал пилюлю, понюхал ее, и его лицо мгновенно стало ледяным.

Императорские лекари один за другим вошли в комнату и окружили старого императора, принимаясь за осмотр.

Воспользовавшись моментом, Цзян Шицин спрятал одну пилюлю в рукав, знаком приказал Ваньчу немедленно вернуться в картину, быстро свернул свиток, убрал его в парчовый ларец и передал своему личному стражнику Линь Чэню.

Пережив смертельную опасность, Ваньчу все еще не могла прийти в себя от страха.

Однако картина была запечатана в ларце, она не могла пошевелиться и постепенно потеряла сознание, погрузившись в белую пустоту.

Когда она очнулась, за пределами картины ярко светило солнце.

После нескольких сильных снегопадов в Цзиньане наконец наступила ясная погода.

Ваньчу потянулась, встала с кушетки и бросила быстрый взгляд наружу. Знакомая обстановка — она вернулась в резиденцию Цзян Шицина.

Она с облегчением вздохнула.

Пройдя во внутреннюю комнату, она вскипятила котел воды и вылила ее в деревянную бочку с уже налитой холодной водой.

Раздевшись и войдя в воду, она почувствовала острую боль от ран.

Когда боль немного утихла, она погрузилась в воду по плечи. Свирепое лицо старого императора неотступно стояло у нее перед глазами.

Для Ваньчу, не имевшей подобного опыта, это было кошмаром.

Она вся дрожала, закрыв лицо руками, слезы текли сквозь пальцы.

Ей казалось, что старый император все еще сжимает ее в объятиях, в носу стоял густой аромат сандала, а в ушах отдавались его глухие стоны.

Чем больше она думала, тем страшнее ей становилось, и она разрыдалась.

— Ты плачешь?

Снаружи послышался голос Цзян Шицина.

Ваньчу быстро выжала полотенце, кое-как вытерлась, оделась и вышла из комнаты для омовений.

Она не хотела показывать свою слабость перед другими.

Цзян Шицин сидел в кресле тайши за ширмой все в той же позе — откинувшись назад и испытующе глядя на нее, словно ища следы слез.

Увидев ее покрасневшие глаза, Цзян Шицин вспомнил кролика на столе, заподозрил ее в колдовстве и отвернулся.

Ваньчу, с трудом сдерживая слезы, подняла глаза на Цзян Шицина и только тогда заметила, что он одет в льняные одежды лунно-белого цвета. Похоже, старый император, как и было написано в книге, скончался.

Она тихо спросила:

— Господин, почему вы вдруг вернулись той ночью?

— Хотел посмотреть, правду ли ты говорила об исправлении, или лгала, — голос Цзян Шицина внезапно стал холодным.

Слезы Ваньчу снова покатились по щекам.

— К счастью, господин пришел, иначе я не смогла бы доказать свою невиновность. Теперь вы должны понимать, что Его Величество умер после приема трех пилюль.

Цзян Шицин встал, подошел к ней и поднял ее подбородок.

— И это доказывает твою невиновность? Если бы не желание быть с тобой... зачем бы Его Величеству понадобилось принимать эти пилюли?..

Некоторые слова было трудно произнести. Рука Цзян Шицина, державшая ее подбородок, невольно сжалась сильнее.

Ваньчу мотнула головой, высвобождаясь, и с покрасневшими глазами возразила:

— Это не так, я тоже отчаянно сопротивлялась! Господин, взгляните...

Она засучила рукав, показывая свои нежные руки, покрытые синяками, вызывавшими жалость.

Затем добавила:

— Если вы хотели защитить Его Величество, зачем тогда отправили меня во дворец?

— Неужели ты думаешь, что я сделал это намеренно, собираясь убить императора? — Глаза Цзян Шицина похолодели. Он поправил рукава и холодно усмехнулся.

— Господин испытывал меня? — Ваньчу посмотрела на него искоса.

Цзян Шицин отпустил ее и, заложив руки за спину, отвернулся.

— На этот раз я тебе поверю. Его Величество сам виноват в своей смерти, — он обернулся. — Раз уж ты решила встать на путь исправления, сделай для меня одно дело.

Ваньчу сидела на низкой скамеечке и легонько терла синяки. По сравнению с тем, что было раньше, кровоподтеки уже рассосались, раны заживали с поразительной скоростью.

При виде этого Цзян Шицин на мгновение замер, а затем твердо сказал:

— Когда новый император взойдет на престол, он обязательно устроит отбор наложниц. В это время я преподнесу ему свиток с картиной.

— Нет! — Сердце Ваньчу упало.

В оригинальной книге третий принц Ли Чжань подарил демоницу из картины новому императору, потому что всегда ненавидел наследного принца и хотел с помощью демоницы избавиться от него.

Однако Ли Цзи оказался жестоким и извращенным тираном, мучившим наложниц во дворце.

Демоница из картины использовала свои чары, чтобы одурманить его, легко избежав издевательств, завоевав его расположение и в конечном итоге исполнив желание Ли Чжаня.

Но у нее самой не было никаких демонических сил. Как она сможет защититься от жестокости Ли Цзи?

Цзян Шицин явно знал об этом, но все равно толкал ее в огненную яму. Неужели потому, что она — тысячелетнее зло, и ее жизнь ничего не стоит?

При этой мысли глаза Ваньчу наполнились слезами.

— Он жесток по натуре. Если ты не пойдешь, в будущем пострадает еще больше наложниц, — Цзян Шицин посмотрел на ее запястье. — Ты лишь получишь несколько ран, которые быстро заживут.

Ваньчу опустила голову, крепко сжимая платок. Ей стало трудно дышать, сердце сжалось от тоски.

Она с мольбой посмотрела на Цзян Шицина:

— Господин, у меня больше нет злых намерений. Прошу вас, отпустите меня.

— Есть у тебя злые намерения или нет, решаешь не ты. Если действительно хочешь исправиться, то дело решено. Просто сделай все как следует. Когда дело будет сделано, я отправлю тебя прочь.

— Но, господин...

Кончики волос Ваньчу все еще были влажными, окутывая ее легкой дымкой и подчеркивая нежность ее кожи.

Она смотрела на него с отчаянием и мольбой, выглядя такой беззащитной и жалкой.

Цзян Шицин на мгновение замер, но тут же вновь обрел холодное выражение лица.

Он повернулся и вышел из картины, бросив на прощание:

— Вместо того чтобы тратить время, пытаясь очаровать меня, лучше побереги силы для Его Величества.

Ваньчу хотелось плакать, но слез не было. Едва вырвавшись из пасти тигра, она снова попадала в логово волка.

Она ненавидела себя за свою слабость — в ней не было ни свирепости демоницы из картины, ни ее бессердечия.

Вскоре она взяла кусок дерева и вырезала собачью голову. Глаза, нос, брови на этой голове — все принадлежало тому бессердечному Цзян Шицину.

Она приделала ему еще и пару собачьих ушей.

Затем она взяла иглу и принялась тыкать в фигурку, мысленно придумывая тысячу способов упрекнуть его, чтобы выместить злобу.

Но когда он был рядом, вся ее храбрость улетучивалась, оставались только слезы.

В стране был объявлен траур. К тому же приближался канун Нового года, поэтому дворцовый банкет отменили. Гражданские и военные чиновники, как обычно, получили семидневный отпуск.

После пятнадцатого дня первого месяца наследный принц должен был провести церемонию восшествия на престол.

В эти дни Цзян Шицин большую часть времени проводил в Зале Взращивания Долголетия со старой госпожой, лишь изредка заходя в кабинет, чтобы разобраться с накопившимися делами.

Ваньчу скучала в картине. Увидев, что Цзян Шицин вышел из кабинета, она подумала, что он не скоро вернется, и, набравшись смелости, выскользнула наружу.

Обстановка кабинета во всем отражала характер хозяина.

Письменный стол, этажерка для древностей, книжные полки, низкая кушетка — никаких лишних или роскошных украшений.

Подойдя к столу, она увидела маленького кролика, которого он забрал в прошлый раз. Ваньчу хмыкнула и протянула руку, чтобы забрать его.

Ее рука еще висела в воздухе, когда раздался ледяной голос:

— Что ты делаешь?

«Просто хотела забрать этого кролика.

Ну ладно, считай, что я из доброты душевной дарю его тебе».

Увидев вернувшегося Цзян Шицина, Ваньчу отдернула руку и, склонив голову, сказала:

— Мне стало скучно, я вышла посмотреть.

Цзян Шицин стоял в дверях спиной к свету, выражение его лица казалось холодным, но голос был мягче, чем прежде:

— Пойдем со мной.

— А? — Ваньчу посмотрела на солнечный свет за дверью.

Демоница из картины теперь не поглощала жизненную энергию, вероятно, она не могла находиться на свету.

Словно прочитав ее мысли, Цзян Шицин распахнул дверь. Солнечный свет хлынул в комнату, упав на Ваньчу.

Ваньчу тут же почувствовала удушье.

Оказывается, вот как тяжело не переносить свет.

Теплое зимнее солнце всегда было самым приятным, но она и подумать не могла, что однажды ей придется его избегать. На душе стало немного грустно.

Цзян Шицин неторопливо подошел к ней.

В тот момент, когда он приблизился, показалось, будто весь жар солнца впитался в него. Так вот оно что — Воплощение Скрытого Дракона!

Дыхание Ваньчу стало свободным. Она протянула руку, чтобы коснуться пылинок в солнечном свете, и не почувствовала никаких препятствий.

— Пойдем, — сказал мужчина.

Ваньчу в панике отступила назад:

— Господин, вы хотите отвести меня во дворец?