Глава 9 (Часть 2)

Наложница Чжуан холодно посмотрела на нее. Девушке было всего шестнадцать лет, ее кожа была такой нежной, что казалось, будто из нее можно выжать воду. На ней был наряд персиково-розового цвета, который не только не выглядел вульгарно, но и придавал ей очарования.

— Это кто?

Девушка в персиково-розовом наряде встала, присела в реверансе и сказала: — Я наложница Цзеюй, госпожа Вэй.

— О, так это всего лишь Цзеюй, — Наложница Чжуан лениво покосилась на нее с презрением в глазах.

Госпожа Вэй вспыхнула от гнева, но, помня о разнице в их положении, ей оставалось только подавить свое недовольство и сердито сесть.

Сидящая рядом с ней женщина взглянула на нее и тихо сказала: — Сестра, ты ошиблась. Во дворце наложницы Чжуан живет еще седьмой принц.

В огромном дворце Фэнъи воцарилась тишина.

Госпожа Вэй нахмурилась и задумалась: — Не может быть… Я… Почему я раньше никогда не слышала ни о каком седьмом принце?

— Сестра редко выходит из дома, поэтому неудивительно, что ты не знаешь. Седьмого принца нашли совсем недавно, всего несколько месяцев назад. Говорят, что его мать уже умерла, а наложница Чжуан добра, она пожалела седьмого принца, потерявшего мать в столь юном возрасте, и взяла его к себе.

Наложница Чжуан спокойно сказала: — Император доверяет мне, и я, естественно, не могу его подвести.

Госпожа Вэй пробормотала: — Неудивительно, что император отправился во дворец Илань.

На эти слова действительно нечего было ответить. Разве не видно, что лицо наложницы Чжуан помрачнело?

Императрица помрачнела: — На сегодня все, возвращайтесь.

— Да, Ваше Величество.

Наложницы вышли из дворца Фэнъи, словно птицы из клетки.

Госпожа Вэй сказала своей сестре: — Откуда ни возьмись появился седьмой принц. Он действительно сын императора?

— Неужели госпожа Цзеюй сомневается в том, что император не способен отличить верность от предательства и не может узнать собственного сына? — Наложница Чжуан, неизвестно когда оказавшаяся позади них, до смерти напугала госпожу Вэй.

Госпожа Цзеюй, придерживая бешено колотящееся сердце, пробормотала: — Я не это имела в виду.

Наложница Чжуан холодно усмехнулась: — Что, неужели я при всех оклеветала тебя? Сомневаться в чистоте императорской крови – какая смелость! Учитывая, что ты делаешь это впервые, получишь двадцать пощечин.

Госпожа Вэй запаниковала, оглядываясь в поисках помощи, и бормотала: — Ты не можешь так поступить, это дворец Фэнъи, я Цзеюй, ты не можешь…

— Шлеп!

Чжусян влепила ей пощечину. Не успела госпожа Вэй опомниться, как получила еще одну.

Поднялся шум, и, конечно, все знали, что происходит, но никто не вышел, чтобы помочь госпоже Вэй.

Ничего не поделаешь, ее предыдущие слова, будь то сказанные по глупости или с тайным умыслом, вызвали всеобщую неприязнь. Сейчас все были рады позлорадствовать, и никто не стал бы ей помогать.

После двадцати пощечин лицо госпожи Вэй распухло. Она даже не могла плакать, только с ненавистью смотрела на наложницу Чжуан.

Наложницу Чжуан даже рассмешила ее злость: "Таких дурочек, у которых все мысли написаны на лице, действительно немного. Не пройдет много времени, как она сама себя погубит."

Однако…

Ее взгляд скользнул по женщине в простой одежде, стоявшей рядом с госпожой Вэй, и она многозначительно приподняла бровь.

— Сегодня ты получишь хороший урок. Не повторяй своих ошибок в будущем, — сказала она и гордо удалилась со своими служанками.

Госпожа Вэй была вне себя от ярости, но ничего не могла поделать. Она топнула ногой, прикрыла лицо рукой и убежала обратно во дворец.

Но все это пока не имело никакого отношения к Жун Яню. Он был слишком мал.

Он прилежно выучил все, что было задано на сегодня, проводил учительницу и достал свою любимую деревянную лошадку.

Он взял тряпочку и тщательно протер лошадку.

Цяоэр не смогла сдержать улыбки: — Ваше Высочество, вам очень нравится эта лошадка?

Малыш поджал губы и слегка кивнул.

— Но кроме лошадки, император подарил вам и другие интересные игрушки. Вам не нравится мячик?

Малыш тихо сказал: — Нравится.

Опасаясь, что Цяоэр продолжит расспросы, он убежал с лошадкой в руках. Со стороны казалось, что он в спешке ретируется.

Шаньсэ Кунмэн молча отметил эту деталь, поставил в уме большой вопросительный знак и решил при удобном случае задать вопрос.

Прошло несколько дней.

В этот день, после обеда, Жун Янь отослал всех слуг.

Он сел на кровать, обнимая лошадку, и с надеждой сказал: — Кун-Кун.

— Янь-Янь.

— Кун-Кун, ты можешь сделать так, чтобы мама поговорила со мной?

Сердце Шаньсэ Кунмэна, находящегося по ту сторону звездной сети, ёкнуло.

Зрители:

— Вот и получается, что одну ложь приходится прикрывать бесчисленным количеством лжи.

— Не злорадствуй. Шаньсэ Кунмэн так сказал, чтобы подбодрить малыша.

— Верно. Сейчас с малышом обращаются намного лучше, чем раньше. Ему каждый день дают горячую еду, причем очень разнообразную. Я чуть слюной не захлебнулся, глядя, как он уплетает.

— Новая служанка малыша очень заботливая. Она такая милая, у нее приятный голос, и она такая добрая. Я бы сам хотел заботиться о малыше вместо нее.

— Какой крутой поворот… Черт, меня аж выбросило с трассы.