Глава 12

Глава 12

Надув губы, он неохотно последовал за ней.

Резиденция Старшей принцессы была великолепно украшена резными балками и расписными стропилами, повсюду располагались клумбы и декоративные элементы. Хотя Ань Хуэй слышал шаги Цзи Жань недалеко впереди, он всё же споткнулся о клумбу и упал.

Цзи Жань вздрогнула и обернулась.

Высокий худощавый юноша лежал лицом вниз, выглядя очень жалко.

Цзи Жань не собиралась оставлять его одного, ведь он мог слышать её шаги. Она даже не шла слишком быстро, всё время ведя его за собой звуком своих шагов.

Её охватили раскаяние и сочувствие. Она поспешила к нему, помогла подняться и встревоженно спросила: — Ты не ушибся?

Ань Хуэй поднялся, и в тот же миг слезы покатились по его щекам.

— Я… — Цзи Жань стало неловко, она хотела объясниться.

— Отправь меня обратно. Ты ведь и так меня терпеть не можешь. Для тебя я обуза, которую можно использовать и выбросить. Отправь меня домой.

— Это не так, — что-то не то было в этих словах.

Ань Хуэй развернулся и пошел.

Слепой, да еще и с травмированной ногой, как он мог выйти один? Цзи Жань поспешно схватила его за руку: — Хорошо, хорошо, это моя вина. Не стоило оставлять тебя одного. Прости меня. Будь великодушен, не сердись. Пойдем скорее, нужно посмотреть твою ногу.

Он отвернулся: — Ты признаешь свою вину? Исправишься?

— Исправлюсь, исправлюсь.

— Тогда больше не встречайся с ним.

— Что? — Цзи Жань почувствовала, что что-то здесь не так. Неужели он её обхитрил?

Ань Хуэй тут же продолжил: — Похоже, ты совсем не раскаиваешься.

— Ладно, ладно, не буду с ним встречаться, только не капризничай. Пойдем домой.

Не раздумывая больше, Цзи Жань крепко взяла его за руку и позвала стражника, чтобы тот отнес юношу в комнату.

— Слава богу, старая рана не пострадала, — Цзи Жань с облегчением опустила его штанину и осмотрела другую ногу. — Здесь небольшая ссадина, нужно смазать мазью.

— Хорошо, — он словно ничего не чувствовал, даже не поморщился.

Цзи Жань смазала ему рану, посмотрела на темнеющее небо и сказала: — Тебе нельзя мочить рану, ты не мылся со вчерашнего вечера. Пусть сегодня служанки помогут тебе.

— Не надо! — он категорически отказался. — Ты меня помоешь.

— Ну… ладно.

Цзи Жань кивнула, но, когда пришло время купания, она медлила у входа в боковую комнату.

Ань Хуэй уже зашел внутрь и спросил: — Почему ты не заходишь?

В комнате всё было приготовлено: горячая вода, полотенца, средство для мытья, одежда. У неё не было ни единого предлога, чтобы отказаться.

«Раньше же не хотел. Почему вдруг передумал? Каждый день новые капризы».

Вздохнув, она переступила порог и закрыла за собой дверь.

Ань Хуэй почти разделся, на нем оставалась только длинная нижняя рубаха, прикрывавшая всё самое важное.

— Отойди немного влево, — Цзи Жань быстро подошла к нему, встала спиной и, намочив полотенце, повернулась. Нижняя рубаха исчезла, и её взгляд упал на… Возможно, из-за слабого здоровья у него не было волос на руках и ногах, даже там… Всё было гладко и чисто, только немного… маленькое.

Цзи Жань мысленно выругала себя и отвела взгляд. Она взяла его за руку и, осторожно вытирая ему руку влажным полотенцем, попыталась завязать разговор, чтобы как-то сгладить неловкость.

Она долго думала, что сказать, но, подняв глаза, увидела шрамы на его другой руке.

Почти от запястья до локтя тянулся ряд шрамов. Одни были уже белыми, другие — еще розовыми. Старые и новые, их было не сосчитать.

Цзи Жань догадывалась, откуда они взялись, но не стала спрашивать. Она аккуратно вытерла ему руку, затем всё тело.

Она не спрашивала, и Ань Хуэй молчал. В комнате было гораздо тише, чем она ожидала.

— Всё, достаточно, — она бегло вытерла ему ягодицы и выпроводила его. — Иди, я тоже хочу помыться.

Ань Хуэй не стал капризничать, молча оделся и, нащупывая дорогу, вышел.

Большую часть мебели из комнаты убрали, оставив лишь несколько предметов, чтобы он мог держаться за них и выйти без посторонней помощи.

Когда Цзи Жань вышла, он уже лежал в постели, укрывшись единственным одеялом — второе куда-то исчезло. Было уже поздно. Цзи Жань задула свечу и, откинув одеяло, коснулась его ледяной кожи.

— Ты… ты… почему ты голый?!