Глава 2 (Часть 2)

— Вот, эта лекарственная настойка отлично помогает от ожогов. Через день-два все заживет. Только будь осторожна, не трогай обожженное место, и если будет чесаться, тоже не чеши, иначе может остаться шрам, — серьезно предупредил он.

Янь Цзыцзюнь кивнула, показывая, что запомнила, но в душе ее закралось сомнение. Су И накладывал лекарство такими уверенными движениями, словно делал это много раз. У него даже под рукой оказалась специальная настойка от ожогов. И говорил он так бегло, будто привык давать подобные советы.

— Брат Су, ты часто лечишь ожоги?

— Да, моя младшая сестричка по обучению была очень непоседливой и постоянно крутилась возле очага… — ответил Су И, но вдруг осекся. На его лице появилась тень горечи. Он покачал головой. — Ничего, не стоит об этом.

Но Янь Цзыцзюнь заметила, с какой нежностью он говорил о своей младшей сестре. В его голосе слышалась и легкая досада, словно он понимал, что не может удержать любимого человека от опасных занятий, и ему оставалось лишь быть начеку, чтобы в случае чего позаботиться о ней.

Это было всего лишь предположение, но почему-то Янь Цзыцзюнь была уверена, что Су И очень любит свою младшую сестру.

Женская интуиция редко ошибается, особенно когда дело касается любимого мужчины.

Сердце Янь Цзыцзюнь сжалось от боли. Ее охватило чувство удушья, а к горлу подступил комок.

Она и не подозревала, что у Су И кто-то есть. За все эти месяцы он ни разу не упоминал о своей младшей сестре и вообще ничего не рассказывал о своем прошлом.

Сколько же она на самом деле знала о нем?

Янь Цзыцзюнь горько усмехнулась. Кажется, она слишком много о себе возомнила.

Она считала их близкими друзьями, которые могут говорить обо всем на свете. Хотя она и догадывалась, что у него есть какая-то тайна, ей казалось, что однажды он ей все расскажет, а она будет рада его выслушать и поддержать.

Хотя она и не позволяла себе строить далеко идущие планы, она знала, что ей нравится Су И, и в глубине души надеялась, что когда-нибудь они смогут быть вместе.

Но, похоже, его сердце уже занято. Янь Цзыцзюнь быстро заморгала и смущенно опустила голову, пытаясь скрыть свое волнение.

Но Су И сидел прямо напротив нее, и резкая перемена в ее настроении не ускользнула от его внимания.

— Ты что-то побледнела. Почему ты плачешь? Рука все еще болит?

Она закусила губу, несколько раз моргнула и кивнула. Рука уже не болела, но теперь у нее болело сердце.

— Ты так боишься боли! Тогда больше не заваривай чай, я сам буду это делать. Если ты еще раз обожжешь свои руки, шаньчжан меня накажет. Он скажет, что я плохо за тобой присматриваю, и больше не позволит тебе приходить ко мне. Что же мне тогда делать? — Су И не смеялся над ней, а, наоборот, старался ее утешить и отвлечь от боли.

Услышав его нежные слова, Янь Цзыцзюнь не смогла сдержать слез. — Прости… — Она торопливо вытерла слезы рукавом.

— Глупенькая, бояться боли — это нормально. Если уж извиняться, то мне перед тобой. Не стоило мне позволять тебе заваривать чай. Зря ты так мучаешься, — тихо сказал он.

— Это не твоя вина. Я сама пролила воду, задумавшись. Как можно винить тебя? — возразила она, качая головой.

Видя ее покрасневшие глаза, Су И почувствовал укол сострадания.

Ее покорность трогала его. Она плакала от боли, но не жаловалась. Какая же она глупенькая. Это напомнило ему о его своенравной младшей сестре. Насколько же они разные.

Су И не удержался и нежно погладил Янь Цзыцзюнь по голове.

Будучи старшим учеником своего учителя, он всегда заботился о своих младших братьях и сестре. Но сейчас у него возникло непреодолимое желание позаботиться о ком-то еще. Не из чувства долга, не потому, что он старший ученик, а просто потому, что ему хотелось это сделать.

Он покинул своего учителя и страну Лань, решив отказаться от всех своих обязанностей.

Но эта женщина пробудила в нем желание защищать ее. Впервые за два года изгнания.

Очарованная его неожиданной нежностью, Янь Цзыцзюнь подняла глаза и пристально посмотрела на него. В ее взгляде читались и смущение, и робкая надежда.

Глядя в ее ясные, как вода, глаза, Су И почувствовал порыв обнять ее. Но когда он протянул руку, чтобы коснуться ее плеча, в его голове раздался громкий голос:

Нельзя!

Он резко пришел в себя, осознав свое волнение, и тут же мысленно предостерег себя от повторения прошлых ошибок.

Нельзя влюбляться. Пока он не влюблен, их отношения останутся спокойными и мирными. Они могут оставаться друзьями, их чувства не изменятся, и его сердце не будет разбито. Он больше не хочет испытывать эту невыносимую боль.

Если все останется как есть, он будет доволен. Так будет лучше для них обоих. Его сердце, наконец, обрело покой, и он не хотел больше никаких потрясений.

Янь Цзыцзюнь подумала, что Су И хочет ее обнять, но он вдруг встал, и его настроение резко изменилось.

Он отдал ей настойку и проводил до ворот Академии, но ей показалось, что он хочет оттолкнуть ее.

С того дня Янь Цзыцзюнь заметила, что Су И стал еще более замкнутым. Он закрыл свое сердце, не подпуская к себе никого.

Даже она, одна из немногих, кто был к нему близок, чувствовала, что он намеренно держит дистанцию и относится к ней с осторожностью.

Даже когда они мило беседовали, даже когда ей удавалось вызвать у него улыбку, после ее ухода он снова становился вежливым и отстраненным.

Она также заметила, что, оставаясь один, Су И никогда не улыбался. На его лице всегда была легкая печаль.

Что же заставило его стать таким? Связано ли это с той, кто живет в его сердце? С его младшей сестрой?

Несмотря на все свои вопросы, она не решалась их задать. Ей казалось, что если она спросит, он навсегда оттолкнет ее от себя.

Но она не хотела уходить от него! Даже зная, что его сердце занято другой, она не могла оставить этого мужчину, который ей так нравился и которого ей было так жаль.

Лето сменилось осенью, и прошло полгода.

За это время дружба Су И и Янь Цзыцзюнь стала известна всей Академии Бошань. Но, как ни странно, их отношения не развивались дальше.

Шаньчжан был очень озадачен. Казалось бы, между ними пробежала искра, но почему же они не вместе? Их медлительность вызывала у него нетерпение.