Глава 8 (Часть 1)

Пообедав, они расположились по разным углам дивана. Муму, обнимая плюшевого медведя, читала «Мы всегда путешествуем рука об руку». Цинъю наблюдал за ней. Прошло пять минут, а она все смотрела на одну и ту же страницу с фотографией, но ее взгляд был расфокусирован. Мысли Муму витали где-то далеко.

— Муму?

— А? — Ее внимание вернулось. Она не повернулась к Цинъю, а лишь торопливо перелистнула страницу.

— Ты не хочешь спать? — мягко спросил Линь Цинъю.

— Э… спать… э… то… это… — промямлила она, беспорядочно жестикулируя.

Цинъю понял, почему она так себя ведет. Он улыбнулся, но тут же стал серьезным.

— Можешь спать прямо на диване. Я принесу тебе одеяло. А себе возьму кресло-качалку и сяду рядом.

Муму смущенно почесала голову.

— То… тогда… я помогу тебе, — сказала она и побежала в спальню за одеялом.

Когда все было готово, Цинъю сказал:

— Ложись спать. Я буду рядом.

— Не выключай свет, — тихо попросила она.

— Хорошо, — ответил он, поправил одеяло и сел рядом, наблюдая, как она засыпает.

Через некоторое время Муму вытащила из-под одеяла плюшевого медведя.

— На, — протянула она игрушку.

Он ласково потрепал ее по волосам.

— Дарю тебе его на одну ночь.

Она озорно улыбнулась.

— Тогда я спать.

— Угу, — ответил он, поглаживая ее волосы.

Муму спала крепко. Ей снилось, будто кто-то нежно гладит ее, тихий голос что-то шепчет, а теплая рука держит ее за руку. Она чувствовала себя спокойно и безмятежно. Ей не хотелось просыпаться, не хотелось покидать этот сон.

Открыв глаза, она увидела Линь Цинъю. Он смотрел на нее, держа ее руку в своей.

— Плохо спала? — с улыбкой спросил он.

— Нет, — покачала она головой. — Почему ты не спишь?

Он поправил ее волосы.

— Впервые вижу тебя такой. Не мог уснуть, — улыбнулся он.

Муму села, откинула одеяло, приглашая его.

— Иди сюда.

Цинъю сел позади нее, обнял. Муму подтянула его ноги и укрыла их одеялом. Прижавшись к нему, она спросила:

— Почему ты такой глупый? Почему не накрылся?

Он промолчал, уткнувшись ей в волосы.

— Цинъю.

— М-м?

— Если однажды ты разлюбишь меня, обещай, что скажешь мне об этом сам, хорошо?

— Не говори глупостей. Такого никогда не случится, — ответил он. Его голос, доносившийся сверху, казался ей божественным.

— Обещаешь?

— Муму…

— Я уйду, только если ты сам мне скажешь.

— Хорошо, — ответил он. — Вчера это было потому что…

— Цинъю, я так устала… — Она боялась услышать объяснение, боялась, что, услышав его, она станет еще более беззащитной и уязвимой.

— Хорошо, я больше не буду об этом. Спи.

— Ты тоже спи.

— Угу.

Утренние солнечные лучи, теплые и ароматные, щекотали веки Муму. Она медленно открыла глаза и пошевелилась. Ей было немного неудобно. Потянувшись, она почувствовала, как ее рука уперлась во что-то. Повернувшись, она увидела совсем близко лицо Линь Цинъю.

— А! — вскрикнула Муму и попыталась отскочить, но крепкие руки на ее талии вернули ее обратно. Цинъю тихонько застонал.

— Что ты здесь делаешь? — спросила Муму.

— Муму, ты еще и мосты сжигать умеешь? — раздался смешок позади нее.

Муму вспомнила прошлую ночь.

— Хе-хе… Цинъю, доброе утро, — сказала она.

— Доброе утро, — мягко ответил он.

В обед они ели два постных и два мясных блюда, а также суп, который приготовил сам Линь Цинъю.

Муму подняла голову от тарелки и, улыбаясь, посмотрела на Цинъю. Он тоже смотрел на нее.

— Если бы я была императором, я бы сделала тебя наследным принцем.

— … Разве не император имеет право говорить о себе «Я»?, — спокойно ответил Линь Цинъю.

— Не придирайся к словам.

— Я не хочу быть наследным принцем, — сказал он, постукивая палочками по тарелке.

— Ладно, тогда будь тестем императора.

— Не хочу, — ответил он, ковыряясь в рисе.

— Князем-защитником?

— Не хочу.

— Регентом?

— А нет ли должности поближе к императору? Например, чтобы можно было видеться день и ночь?

— О, так ты хочешь быть евнухом! — рассмеялась Муму.

— … — Он бросил на нее быстрый взгляд.

— Ну ладно, тогда будешь главным евнухом, — продолжала смеяться она.

— Су Муму! — прошипел он сквозь зубы.

— Я шучу! Будешь императрицей! Императрицей! — воскликнула она.

— М-м? — Он все еще сердился.

— Единственной и любимой императрицей! Единственной!

— Хм, — улыбнулся он.

Они вынесли кресла-качалки во двор и грелись на солнце. Муму накрыла голову одеждой. Цинъю взял ее за руку. Муму покачивалась в кресле.

— Ты ведь скоро начнешь стажировку? — ее голос доносился из-под одежды.

— Угу, — тихо ответил Линь Цинъю.

— Когда приступишь к работе?

Линь Цинъю помедлил с ответом.

— На следующей неделе. — Муму, спрятав голову под одеждой, не видела, как он нахмурился и как потемнели его глаза.

Муму остановила кресло.

— Ты что, не собирался мне говорить?

— Собирался, хотел сказать, — ответил он, крепче сжимая ее руку.

Кресло снова начало покачиваться.

— Эх, теперь никто не будет составлять мне компанию за завтраком.

Линь Цинъю снял с ее головы одежду. Муму прищурилась.

— Что?

— Завтрак обязательно нужно есть! — серьезно сказал он.

— А как ты будешь за мной следить? — с широкой улыбкой спросила она.

Линь Цинъю притянул ее к себе и посадил на колени.

— Я буду волноваться.

— Обо мне много кто волнуется! — самодовольно и вызывающе сказала она.

Линь Цинъю легонько укусил ее за шею.

— Линь Цинъю, ты что, собака? — рассмеялась она.

Он тоже засмеялся. Солнечный свет играл в саду, маленькие белые цветы в углу двора покачивались на ветру. Много лет спустя Линь Цинъю все еще помнил Муму в своих объятиях, такую теплую, как солнечный свет в саду. И тогда Муму все еще была его Муму.