Глава 14

Девушка Гуань обернулась как раз в тот момент, когда Цинь Юаньлань схватила фрукт и жадно откусила первый кусок.

— Спасительница, вы снова уходите?

Цзи Гуаньшань, вспомнив недавние события, повернула голову. Она припомнила, как охотница только что торопливо вернулась, а теперь снова спешила уйти.

— Погода слишком прохладная, нужно набрать дров. Ночью разожжем огонь, он и волков отпугнет, — объяснила Цинь Юаньлань, не глядя девушке Гуань в глаза.

— Угу.

Цзи Гуаньшань кивнула. Ее слова звучали разумно. Она не разбиралась в таких вещах, а охотница жила охотой в горах — всему, что та говорила, она верила.

Вспомнив недавнее, она поняла причину спешки охотницы. Но стоило ли так торопиться? Когда та только вернулась, Цзи Гуаньшань испугалась, что с ней что-то случилось, что она столкнулась с теми мятежниками, которые ее преследовали.

Цзи Гуаньшань все еще беспокоилась. Жуя фрукт, она спросила:

— Спасительница, вы там никого не видели? Тех людей?

Тех людей, что гнались за ней.

Цинь Юаньлань поняла, о ком речь, и покачала головой. Она действительно никого не видела.

Видя ее беспокойство, она добавила:

— Я буду осторожна.

Сказав это, она откусила еще кусок — и рот наполнился песком. Она ведь подняла фрукт прямо с земли и сразу начала есть, как ему не быть грязным?

Конечно, такая неосторожность была из-за *того самого*.

Она незаметно коснулась груди, где под одеждой лежал лоскут.

Цинь Юаньлань вышла наружу с флягой, выплюнула песок и прополоскала рот. Затем, запрокинув голову, она залпом осушила флягу.

Поев и попив, Цинь Юаньлань снова быстро ушла. Вернулась она с полной охапкой дров. Вскоре снаружи у хижины уже лежала целая поленница. С наступлением ночи рядом со скромным жилищем запылало несколько небольших костров, и вся хижина наполнилась теплом.

Почему костры были маленькими, а не большими? По опыту Цинь Юаньлань, большой огонь слишком бросается в глаза и может привлечь разных свирепых зверей.

В горах стояла тишина, только костры непрерывно потрескивали. Дров было достаточно. Цинь Юаньлань и девушка Гуань сидели рядом, неподалеку друг от друга, и время от времени подбрасывали поленья в огонь.

— Девушка Гуань, вы сегодня днем упали в обморок… Похоже, это было отравление. — Огонь согревал их, и Цинь Юаньлань вспомнила дневные события.

— Да. Это вы, Спасительница, вернувшись, нашли меня и помогли подняться, — сказала Цзи Гуаньшань.

Но отравление…

Это вполне возможно. Ведь в Малом храме Сюань те мятежники использовали какой-то усыпляющий аромат, от которого ее личные служанки потеряли сознание. С ней тогда ничего не случилось.

Но после того, как она вошла в горы, она шла и шла, пока не почувствовала недомогание. Что было дальше, известно: она упала в обморок прямо в ловушку охотницы, та отнесла ее к себе домой, и уже в доме охотницы она время от времени теряла сознание.

Она помнила, как охотница из добрых побуждений приготовила ей еду, но она чувствовала такую слабость во всем теле и несколько раз падала в обморок — это точно было не просто от голода и жажды.

Цзи Гуаньшань была уверена: она тоже в какой-то мере надышалась тем усыпляющим ароматом.

К тому же, этот аромат был каким-то особенным. Не таким, как те, о которых она знала, — которые просто усыпляют человека на короткое время. Этот действовал скорее как яд: попав в организм, он время от времени давал о себе знать, вызывая головокружение, а в тяжелых случаях — и обморок.

Если бы рядом не было охотницы, неизвестно, чем бы все закончилось.

Цзи Гуаньшань вспомнила, что в последнее время обмороков у нее вроде бы не было.

Значит, возможно, со временем действие этого яда или особого аромата в ее теле ослабевает. Конечно, это было лишь предположение.

Единственное, в чем она была уверена сейчас, — против нее определенно был устроен заговор.

— Возможно, это было отравление, — невольно вздохнула Цзи Гуаньшань.

Она выглядела опечаленной и обеспокоенной.

Цинь Юаньлань подбросила полено в один из костров и больше ни о чем не спрашивала. У девушки Гуань были свои заботы. У каждого есть свои заботы, свои тайны. Как и у нее самой.

Раз девушка Гуань не хотела говорить, значит, дело было сложным.