Глава 7 (Часть 1)

Глава 7

Цзян Яо и не думала, что сможет уговорить Лу Чэ с первого раза. В конце концов, будущий бизнес-магнат не мог быть мягкотелым, у него определенно был свой характер.

Однако он отказал слишком уж решительно, не дав ей даже договорить.

После десяти секунд уныния Цзян Яо снова воспряла духом и сказала: — Я знаю, моя просьба несколько бестактна…

— Раз знаешь, что бестактна, то и не проси.

«…» Этот парень действительно был тем еще бунтарем, как о нем и говорили. Впрочем, вспомнив, что той ночью он не воспользовался ее беспомощностью и даже спас ее, Цзян Яо решила, что он еще «не безнадежен».

Не обращая внимания на его отношение, она продолжила: — Поселившись у вас, я буду вести себя тихо и прилично, абсолютно не буду вам мешать…

Не успела она договорить, как Лу Чэ развернулся, вошел в дом и с грохотом захлопнул за собой дверь.

«…»

Получив от ворот поворот, Цзян Яо немного расстроилась. Но от этого переезда зависело, сможет ли она в будущем успешно заниматься подработкой и жить спокойно, поэтому она не могла сдаться.

Раз с Лу Чэ не вышло, нужно было идти к Лу Цин.

Лу Цин была мягкой по характеру и доброй, она наверняка пожалеет ее.

Цзян Яо развернулась, обменяла у соседей два яйца на полплитки тофу и направилась прямиком на деревенскую бумажную фабрику ручного производства.

Несколько дней назад, когда она меняла маринованную фасоль на квашеную капусту у кого-то, она случайно встретила Лу Цин, и они немного поболтали.

Лу Цин сказала, что в свободное время работает на бумажной фабрике. Хотя за полный день там выходило не больше семи трудодней, работа была не такой тяжелой, как обычная крестьянская.

На самом деле, ее муж был командиром полка, его зарплата была немаленькой, к тому же были продовольственные пайки и другие талоны. Она вполне могла бы сидеть дома и заниматься детьми. Но она сказала, что неважно, сколько женщина зарабатывает, главное — иметь собственный доход, чтобы чувствовать себя уверенно.

Цзян Яо стала еще больше восхищаться Лу Цин. Хотя сейчас она принадлежала к людям с «плохим происхождением», она все же была женщиной из знатной семьи, и ее взгляды были действительно неординарными.

Вскоре Цзян Яо дошла до бумажной фабрики. Войдя внутрь, она увидела Лу Цин в углу.

Обычно на улице мало кто решался поздороваться с ней, поэтому Лу Цин не ожидала, что Цзян Яо без всяких опасений придет искать ее на фабрику.

— Яояо, ты что-то хотела? — Лу Цин вышла с Цзян Яо наружу и спросила, только когда они отошли подальше от фабрики.

— Да, — Цзян Яо не стала ходить вокруг да около и сказала прямо: — Сестра Цин, ты ведь тоже была сегодня на собрании членов бригады? Я пришла к тебе по поводу временного проживания образованной молодежи. Я надеюсь поселиться у вас.

Лу Цин сначала удивилась такой просьбе. Помолчав немного, она сказала: — Яояо, дело не в том, что я не хочу тебя принять. Но ты же знаешь, у нашей семьи плохое происхождение. Если ты будешь с нами связана, боюсь, это плохо на тебе скажется.

— Сестра Цин, для меня это не имеет значения, — твердо сказала Цзян Яо. — Издревле говорят: героев не судят по происхождению. Вы не могли контролировать свое происхождение, и это не ваша вина. То, что вы сейчас усердно трудитесь каждый день, — разве это не лучшее доказательство того, что вы стремитесь исправиться?

Сколько Лу Цин себя помнила, их семью всегда дискриминировали и притесняли.

Даже несмотря на то, что они всегда старались жить честно, они так и не смогли добиться признания и уважения окружающих.

Таких слов, как сказала сейчас Цзян Яо, она не смела ожидать даже во сне. Ее глаза невольно защипало.

— Яояо, раз ты так говоришь, какие у меня могут быть причины не помочь тебе? — Лу Цин взяла Цзян Яо за руку. — Однако я уже замужем и, строго говоря, больше не считаюсь членом семьи Лу. Вопрос проживания — дело серьезное, мне нужно обсудить это с бабушкой и Лу Чэ. Не волнуйся, я постараюсь тебе помочь.

«…» Сестра, да я как раз потому к тебе и пришла, что с твоим братом у меня разговор не задался.

Вопрос с жильем нужно было решить до завтрашнего вечера, иначе, если Лу Дачжоу насильно поселит ее к другим крестьянам, будет трудно что-то изменить.

Цзян Яо не могла допустить промаха, поэтому сказала Лу Цин: — Могу ли я поговорить с бабушкой Лу лично? Так я смогу показать свою искренность.

— В принципе, можно, — подумав, сказала Лу Цин. — Просто моя бабушка за эти годы натерпелась много горя, характер у нее стал немного упрямым. Если она скажет что-то неприятное, не принимай близко к сердцу.

— Не приму. Пожилые люди, как бы там ни было, не желают зла, — Цзян Яо втайне обрадовалась. Если удастся поговорить с бабушкой Лу лично, переговоры уже наполовину выиграны.

Лу Цин сказала: — Хорошо. Сейчас уже почти время обеда. Ты иди сначала поешь, а потом приходи к нам.

Держа тофу, завернутый в банановый лист, Цзян Яо в приподнятом настроении вернулась в общежитие.

Однако, едва подойдя к двери, она увидела выходящего Чжао Пэнфэя.

С тех пор как они поссорились в тот день, Чжао Пэнфэй больше не разговаривал с Цзян Яо.

Конечно, Цзян Яо и сама не горела желанием с ним общаться. Лучше всего было бы, если бы он считал ее пустым местом.

Но на самом деле Чжао Пэнфэй не оставил ее в покое. Наоборот, он все ждал, когда она придет к нему с повинной и скажет что-нибудь ласковое.

Однако он ждал и ждал, прошло уже почти полмесяца, а она не только не пришла мириться, но и обращалась с ним как с незнакомцем.

Он помнил, что раньше, стоило ему поискать ее взглядом, она всегда смотрела на него.

А теперь в ее глазах его будто и не существовало.

Поэтому он разозлился еще больше.

Но как бы он ни злился, сейчас она рисковала остаться без крова, и он не мог ее бросить.

Конечно, он также хотел воспользоваться этой возможностью, чтобы наладить их отношения.

— Куда ты ходила? — резко спросил Чжао Пэнфэй.

Цзян Яо даже не взглянула на него и, бросив: «Какое тебе дело?», — пошла внутрь.

— Долго ты еще собираешься капризничать, как ребенок? — Чжао Пэнфэй схватил ее за руку.

— Отпусти меня, — Цзян Яо, боясь уронить тофу, могла лишь слегка вырываться. Но Чжао Пэнфэй держал крепко и не собирался отпускать. Ей пришлось холодно сказать: — Мужчинам и женщинам не подобает прикасаться друг к другу. Ты что, хочешь вести себя непристойно?

— Я… — Чжао Пэнфэй задохнулся от гнева, но непристойное поведение было серьезным преступлением, поэтому ему пришлось сначала отпустить ее. Однако он загородил ей дорогу и сказал: — Тебе не нужно никого просить о приюте. Завтра доложишь капитану и переедешь к моему двоюродному дяде.

— Не хочу, — не раздумывая, отказалась Цзян Яо. Даже если бы ей не удалось поселиться у Лу, она бы ни за что не пошла к его дяде. Лу Цяньюань и Чэнь Шуанлянь были известны на всю округу как невыносимые люди. Она бы не пошла к ним жить, даже если бы ей за это приплатили.