Глава 17. Слухи и сплетни

Шэнь Мянь с трепетом посмотрела вниз. Того молодого господина Вана уже унесли, а другого мужчину выгнали.

— В Павильоне Грушевых Цветов таким людям изначально не позволяют сплетничать. Не обращайте на них внимания, — Цзян Синле взял у неё ящик с картиной и стёр с него следы крови.

Цзян Синле мягко положил руку на плечо Шэнь Мянь, посмотрел ей в глаза и ласково сказал:

— Мянь-Мянь, не прикасайся к грязным вещам. Твои руки созданы для рисования, не пачкай их.

— Я так разозлилась, — нахмурилась Шэнь Мянь. — Они ничего не знают, а смеют нести чушь и так клеветать на мою сестру.

Цзян Синле открыл дверь отдельного кабинета и провёл туда Шэнь Мянь.

Цзян Синле всё ещё испытывал сомнения относительно семьи Шэнь. Братья Шэнь Цзань и Шэнь Жуй были людьми себе на уме. Шэнь Ци тоже была достаточно умна. Но Шэнь Мянь казалась совсем не похожей на воспитанницу старого господина Шэня.

Она действительно была недостаточно проницательна, раз могла в порыве гнева ударить человека, да ещё и разбить ему голову. Поступить так на глазах у всех было довольно опрометчиво.

Цзян Синле не знал, что и сказать, ему хотелось то ли смеяться, то ли плакать.

«Наверное, она маленький источник неприятностей», — подумал он.

— Всё в порядке, — сказал Цзян Синле, чувствуя внутреннее беспокойство, но в его голосе не было и тени упрёка. — У тебя нет служанки?

— Нет, дедушка не разрешает, — ответила Шэнь Мянь.

На самом деле, в любой мало-мальски обеспеченной семье для девушки держали целый штат служанок.

Но старый господин Шэнь не позволял этого. Не то чтобы он заставлял внучек стирать или убирать, просто беспокоился, что наличие прислуги сделает их слишком ленивыми, а это в конечном счёте нехорошо.

— Впредь лучше не выходить из дома одной, — сказал Цзян Синле, открывая ящик с картиной. «Старый господин слишком беззаботен, раз позволяет десятилетней девочке бегать по улицам», — подумал он.

— Ничего страшного. Мой дедушка говорит: средь бела дня, под ясным небом, под стопами Сына Неба никто не осмелится творить беззаконие на улице, — Шэнь Мянь с десяти лет часто выходила одна, и в столице всегда было спокойно.

— Что бы ты хотела поесть? — спросил её Цзян Синле.

Шэнь Мянь не удержалась и посмотрела наружу.

— С тем господином Ваном всё в порядке?

— Теперь испугалась? — с усмешкой посмотрел на неё Цзян Синле.

Шэнь Мянь опустила глаза и принялась теребить уголок одежды.

— Я была слишком импульсивна.

— Хорошо, что понимаешь, — Цзян Синле развернул «Картину Тысячи Будд» и разложил её на другом столе. — Я велю приготовить для тебя сезонные блюда, хорошо?

— Я хочу мяса, — Шэнь Мянь подпёрла подбородок рукой и с надеждой посмотрела на Цзян Синле.

— Знаю, не обделю тебя, — сказал Цзян Синле и принялся внимательно рассматривать «Картину Тысячи Будд».

Шэнь Мянь села за стол и стала ждать, пока принесут еду.

Цзян Синле серьёзно изучал картину. Она была длиной семь-восемь чи*, очень похожа на оригинал, который он видел у мастера Вэнь Куна. Дух картины тоже был передан. То, что Шэнь Мянь в её возрасте смогла создать такое произведение, говорило о её гениальности, таланте от Бога.

* (п.п.: чи - китайская мера длины, около 33 см)

Стол постепенно заполнился блюдами. Шэнь Мянь только что сказала, что хочет мяса, но, съев пару кусочков палочками, больше не смогла есть.

Она подумала, что после сегодняшнего дня больше не увидит Цзян Шицзы. Она уедет с дедушкой в Цинчжоу. Потом, возможно, вернётся в столицу, но большую часть времени проведёт в Цинчжоу. И тогда она больше никогда не увидит человека, сидящего перед ней.

Чем больше она думала об этом, тем больше расстраивалась. Кое-как поев, она сидела, погружённая в свои мысли.

Цзян Синле свернул картину.

— Почему не ешь? Не вкусно?

Шэнь Мянь резко очнулась.

— Нет, вкусно.

Она взяла палочки и принялась есть искусно приготовленные блюда, но они казались ей безвкусными, как воск.

Цзян Синле заметил её плохое настроение, но подумал, что она беспокоится из-за сестры Шэнь Ци, поэтому ничего не сказал, лишь подкладывал ей в миску вкусные кусочки и уговаривал поесть побольше.

Шэнь Мянь съела всё, что положил ей Цзян Синле. Видя, с каким аппетитом она ест, Цзян Синле и сам съел на две миски риса больше обычного.

Когда они насытились, полдень уже миновал. Шэнь Мянь зевнула, собираясь домой спать после обеда.

— Цзян Шицзы, я пошла.

Цзян Синле показалось, что тон её голоса был каким-то странным, но он не стал расспрашивать, решив, что её просто клонит в сон.

— Возвращайся, — сказал Цзян Синле.

Как только Шэнь Мянь ушла, слуга, которого Цзян Синле приставил к ней, незаметно последовал за ней, сопровождая её до самого дома.

Шэнь Мянь шла и вздыхала. Ей хотелось обернуться, но она изо всех сил сдерживала это желание. Нельзя оборачиваться, нельзя! Шэнь Мянь стиснула зубы. Нельзя оборачиваться! Если обернётся, что же будет потом?

Цзян Синле заметил, что сегодня её походка была уверенной, не такой, как обычно. Раньше она шла легко, иногда даже подпрыгивая, но сейчас всё было иначе.

Однако он не стал придавать этому большого значения. В конце концов, Шэнь Мянь не была человеком со сложным характером. Цзян Синле считал её чрезвычайно простой. Ему казалось, что достаточно приложить малейшее усилие, чтобы понять её насквозь.

Однако Цзян Синле слишком упрощал. Разве человеческое сердце так легко разгадать? К тому же, Шэнь Мянь не была глупой. Цзян Синле недооценивал её.

В этот момент красивая молодая девушка на верхнем этаже посмотрела вниз на Шэнь Мянь.

Служанка рядом с ней сказала:

— Ваше Высочество, это вторая госпожа из семьи Шэнь, по имени Шэнь Мянь.

Принцесса Миньи нахмурилась. Она, такая знатная и умная, а Цзян Синле, что, слепой? Не обращает на неё внимания, а запал на какую-то желторотую девчонку!

***

Слухи, поднятые семьёй Чжао, естественно, дошли и до дома Шэнь. Однако Шэнь Ци отнеслась к ним спокойнее, чем её мать, госпожа Чжэн. Сегодня утром госпожа Чжэн от гнева даже упала в обморок.

Шэнь Ци поспешила приготовить матери лекарство и ухаживала за ней, так что ей было не до размышлений.

Как только Шэнь Мянь вошла в дом, мамушка Чэнь сказала ей, что мать заболела. Она тут же побежала проведать её.

Но по дороге встретила Шэнь Ци, которая остановила её:

— Сейчас не ходи. Отец как раз даёт матушке отвар. Ты только помешаешь.

Услышав это, Шэнь Мянь кивнула.

— Тогда я зайду вечером. Сестрица, ты поела?

— Нет, как раз собираюсь. А ты поела? — Шэнь Ци взяла её за руку и повела к себе в комнату.

— Я поела, — Шэнь Мянь взяла её под руку. — Я посижу с тобой, пока ты ешь.

— Вечно ты ешь где-то на стороне, не боишься, что нечисто, — проворчала Шэнь Ци.

Шэнь Мянь промолчала, послушно выслушав её, и смотрела, как Шэнь Ци обедает.

Однако она прислонилась к мягкой кушетке, и не успела Шэнь Ци съесть и половины миски каши, как Шэнь Мянь уже уснула.

Шэнь Ци беспомощно подумала: «Какая же она беззаботная! Я ей так завидую».

Когда Шэнь Мянь проснулась, Шэнь Ци вышивала платок. Шэнь Мянь потёрла глаза.

— Сестрица, давай я нарисую тебе узоры.

— Я ещё те, что ты нарисовала в прошлый раз, не закончила, — сказала Шэнь Ци. — Быстро пойди умойся, проснись. Я закончу вышивать, и пойдём проведаем матушку.

Шэнь Мянь умылась, но всё ещё зевала.

За полдня слухи на улице разрослись ещё больше. Теперь уже говорили о том, что Шэнь Мянь ранила человека, называя её маленькой скандалисткой.

Шэнь Мянь об этом не знала, но Цзян Синле услышал первым.

Он разузнал, что это семья Чжао намеренно порочит репутацию семьи Шэнь.

Дело принимало серьёзный оборот.

Цзян Синле взял «Картину Тысячи Будд», нарисованную Шэнь Мянь, и отправился в Восточный Дворец.

Наследный Принц играл с сыном. Увидев его, он удивился:

— Почему ты сегодня пришёл? Разве ты не болен?

— Скоро день рождения Вдовствующей Императрицы, — ответил Цзян Синле. — Это подарок, который я нашёл. Ваше Высочество, посмотрите, как вам?

Маленький внук императора прыгал и скакал на руках у Наследного Принца. Тот передал его Цзян Синле и в шутку сказал:

— Тебе тоже пора бы поскорее жениться. Родишь дочь, потом выдашь замуж за моего сына.

Цзян Синле тоже в шутку ответил:

— Где же это видано, чтобы так дёшево отделаться?

Выражение лица Наследного Принца изменилось.

— Ты кого-то присмотрел? — с сомнением спросил Наследный Принц. — Кого? Кого-то, кого выбрал отец-император? Не дочь ли старого генерала Гуаня? Эта девица похожа на мегеру, очень свирепая.

Цзян Синле нахмурился:

— Не та, кого присмотрел Его Величество, и не из семьи Гуань. Сначала посмотрите картину. Можно ли её преподнести Вдовствующей Императрице?