Глава 5: Неожиданность на свадьбе

Наступил восемнадцатый день третьего месяца четвёртого года Тяньцин, благоприятный для свадеб. Великий день бракосочетания Первого Принца Чжао Ифэна.

Цзян Юйшу чувствовал себя не в своей тарелке с тех пор, как вчера вечером получил Траву Грани. Ему, мужчине, предстояло продолжить род. Если для женщин деторождение было опасно, то для мужчин — тем более.

Он предчувствовал, что его слабое тело, даже если его будут пичкать лекарствами, словно золотом и серебром, не выдержит, и продолжение рода станет ещё более сложной задачей.

Он не знал, что у императорской семьи, кроме всего прочего, была особая страсть к рождению детей, и они знали множество способов для этого.

Цзян Юйшу всё ещё не оправился от вчерашнего потрясения, провёл ночь без сна, и этим утром его разум был затуманен, а под глазами залегли тёмные круги.

Из-за этого у него не было настроения прихорашиваться в зале. Он оглядывался по сторонам, пытаясь снять усталость.

Вдруг он заметил две маленькие сакуры, привитые в горшке у кровати, и невольно залюбовался ими.

Вскоре снаружи послышались весёлые и праздничные голоса. Несколько матушек и служанок, большая толпа, вошли в комнату. Цзян Юйшу посмотрел на них, ничего не понимая.

Та, что была привычна к чтению лиц, поняла любопытство Цзян Юйшу и с улыбкой поклонилась, отвечая на его невысказанный вопрос.

Только тогда он узнал, что это была матушка Цюаньфу, которую семья специально пригласила, чтобы провести для него ритуал «открытия лица», расчёсывания и укладки волос.

Вспомнив наставления бабушки, он понял, что это должно было произойти, но не ожидал, что это будет так.

Глядя на матушку, он чувствовал себя неловко, и на его лице застыло ледяное выражение.

Матушка подошла к Цзян Юйшу, ловко взяла тонкую нить со столика для макияжа и собралась провести ритуал «открытия лица».

Цзян Юйшу увидел, что нить была как паутина, и подумал, что если провести ею по лицу, будет очень больно.

Его голос был мягким, но полон отказа: — Матушка, сначала причешите меня, а ритуал «открытия лица» подождёт.

Матушка поняла, что Цзян Юйшу боится боли, с улыбкой отложила нить, взяла деревянный гребень и начала укладывать волосы Цзян Юйшу.

Он чувствовал себя марионеткой, которой управляют. Золотые шпильки и серебряные кольца на голове давили тяжело, шея болела.

Матушка, укладывая волосы, бормотала: «Раз расчёсываем — до конца, два расчёсываем — до седых бровей, три расчёсываем…» — совершенно не замечая лёгкого раздражения на лице Цзян Юйшу.

Когда волосы были уложены, матушка хотела надеть на Цзян Юйшу Фениксовую корону.

Цзян Юйшу посмотрел на сверкающие золотые бусины, круглые красные глазури и ярко-зелёные нефриты, которые сильно блестели.

Ему стало ещё неловче, и он не хотел её надевать. Он низким голосом приказал: — Матушка, сначала помогите мне одеться. Эта корона кажется тяжёлой, а я плохо спал прошлой ночью.

Матушка Цюаньфу с улыбкой согласилась. Чунь Нун и Сян Нун подошли, чтобы помочь ему. Они развязали нефритовый пояс, сняли длинный халат и высокие сапоги. Перед ним было красное свадебное одеяние, расшитое золотыми нитями с узорами уток-мандаринок и пионов, волочащееся по земле на целых три метра (я не очень хорошо разбираюсь в математике, поэтому не осмеливаюсь переводить размеры, боюсь, что вы будете смеяться). Часть, волочащаяся по земле, была украшена русалочьей вуалью. На воротнике и манжетах были вышиты утки-мандаринки, а на перекрестье воротника — восточные жемчужины. Всё это источало невероятную роскошь.

Два слова: очень богато!

Когда Цзян Юйшу разделся, на нём осталось только тонкое нижнее бельё. Служанки держали свадебное одеяние, слегка встряхнули его, и красная ткань волнами расстелилась, наполняя комнату живым красным сиянием, излучающим нежность. Утки-мандаринки словно ожили, плавая в красных волнах.

Свадебное одеяние, словно огонь, обжигало горизонт, и в этот момент оно жгло сердце Цзян Юйшу — сердце, которое не желало подчиняться.

Группа людей одевала его, завязывала пояса, обматывала талию, обхватывала живот. Спустя время, равное завариванию чашки чая, всё было готово.

Увидев Цзян Юйшу в свадебном одеянии, все невольно замерли, он был не похож на женщину, но превосходил её.

Белая кожа, мягкие черты лица, ясные и живые глаза, словно пруд с чистой водой, вмещающий тысячи нежных чувств.

Но взглянув на его брови — брови «дальние горы».

Это же явно мужчина!

Цзян Юйшу чувствовал себя совершенно неловко, поясной платок так сильно стягивал грудь, что ему было больно.

Наконец он смог понять, каково это — носить женский корсет.

Он и так плохо спал, а тут ещё и эти хлопоты. Его и без того слабое тело не выдержало, всё болело, и он нашёл стул, чтобы сесть.

Матушка Цюаньфу, увидев, что Цзян Юйшу сел, взяла тонкую нить и собралась провести ритуал «открытия лица».

Вдруг Сян Нун поспешно вошла и доложила: — Господин, из дворца пришли люди.

Цзян Юйшу удивился. Время ещё не пришло, почему же уже пришли люди? Неужели пришли поторопить?

Он взглядом подал знак матушке Цюаньфу, и та, поняв, поднесла нить к его лицу.

— Медленно! — раздался резкий мужской голос.

Нить в руке матушки Цюаньфу замерла в воздухе, чуть не коснувшись лица Цзян Юйшу. Прибывший, увидев это, прошёл прямо, выхватил нить и бросил её на пол. Цзян Юйшу удивлённо посмотрел на него. Увидев его бесцеремонность, он уже собирался выгнать его.

Человек опустился на колени и сказал: — Ваш покорный слуга Линь Юань, приветствую господина Юя. Я личный слуга Первого Принца. За моё недавнее оскорбление я прошу прощения.

Цзян Юйшу понял, что это человек Первого Принца Чжао Ифэна, и раз он пришёл сейчас, то, должно быть, с поручением. Он не стал его винить и позволил встать.

— Что приказал передать евнух? — Линь Юань поклонился, опустив глаза, и сказал: — Первый Принц приказал вашему покорному слуге передать господину Юю несколько вещей.

— Мы скоро женимся, что же Первый Принц прислал? — Линь Юань улыбнулся и сказал: — Сецзы сам увидит.

Сказав это, он хлопнул в ладоши, и вошли несколько красивых служанок, держащих подносы.

— Первый Принц велел передать, что сецзы не нуждается в Фениксовой короне и накидке, и ему не нужно следовать женским свадебным обычаям. — Закончив говорить, он протянул письмо.

Цзян Юйшу взял его, внимательно прочитал и вдруг расплылся в искренней, сияющей улыбке.

— Матушка, быстро уберите всё это с моей головы.

Матушка Цюаньфу не поняла, но не стала много говорить. Придворные были здесь, и она, конечно, должна была следовать приказам.

Когда Цзян Юйшу снял головные уборы, его волосы рассыпались, словно три тысячи струящихся чернильных нитей.

Линь Юань поднёс ларец из парчи. Цзян Юйшу, не понимая, взял его и посмотрел.

Это была шпилька из белого нефрита и глазури. Шпилька была совершенно белой и прозрачной, гладкой и блестящей, без лишних украшений. Только на конце она слегка завивалась, имея небольшой выступ. Цзян Юйшу посмотрел на шпильку и приказал: — Матушка, используйте эту шпильку, чтобы уложить волосы.

Матушка, видевшая много хороших вещей, взглянула на шпильку и, конечно, поняла, что она драгоценна. Дрожащими руками она взяла её.

Взяв деревянный гребень, она разделила волосы Цзян Юйшу за ушами, подняла две пряди слева и справа, обернула их вокруг и закрепила шпилькой. Затем она слегка смочила их росой лотоса, чтобы пригладить пушистые волосы на висках. Когда волосы были уложены, Цзян Юйшу почувствовал облегчение и комфорт на голове, и его дух значительно улучшился.

Он взял бронзовое зеркало из рук матушки и бегло взглянул на себя. Брови «дальние горы» гордо высились, черты лица были ясными и открытыми, взгляд чистым — это был истинный мужской облик.

Линь Юань, увидев Цзян Юйшу в красном свадебном одеянии, которое явно было женского покроя, невольно нахмурился: — Господин Юй, свадебное одеяние нужно сменить.

Цзян Юйшу, конечно, был только рад. Это сложное свадебное одеяние заставляло его чувствовать себя совершенно неловко.

Он тут же приказал Чунь Нун и Сян Нун снять одежду. Матушка, не понимая, что все хотят сделать, только собиралась что-то сказать.

Линь Юань поднял подносы, которые держали несколько красивых служанок. Все оглянулись и увидели красную рубашку, красный халат и пару чёрных сапог.

Линь Юань поклонился и с добродушной улыбкой сказал: — Господин Юй, переоденьтесь в это.

Цзян Юйшу посмотрел на мужскую одежду и в одно мгновение почувствовал себя снова мужчиной. Он выпрямился, и хотя его тело было слабым, он чувствовал себя очень сильным и твёрдым.