Глава 11

Глава 11

Четыре года назад Цзинь Чань любила бродить повсюду, потому что искать Су Ши было слишком скучно.

В мире смертных она нашла интересного человека. Это была девушка.

По сравнению с ней, эта девушка была настоящей небожительницей, благородной девицей — мягкой, образованной и благоразумной, даже ее улыбка была в меру.

Это была Фан Лин, старшая дочь семьи Фан.

Цзинь Чань считала ее удивительной, потому что она могла играть на цитре целый день, а когда ее учитель бил линейкой во время игры в Го, она лишь слегка хмурилась.

Шли годы. Цзинь Чань лишь изредка навещала ее. Эта девушка была ей приятна, она ей очень нравилась. Хотя Цзинь Чань казалась ленивой, она никогда не пренебрегала своими обязанностями. Цзинь Чань восхищалась силой воли этой девушки.

«Если бы мы могли стать сестрами...» — мечтала она.

Фан Лин была главным козырем семьи Фан, их главной надеждой на хорошее будущее.

С тех пор, как Фан Лин себя помнила, она знала, что ее желания не важны, на первом месте — судьба семьи.

В пятнадцать лет она заметила девушку в бело-золотых одеждах, которая часто наблюдала за ней издалека. Эта девушка была выдающейся, с прекрасной внешностью, должно быть, из знатной семьи.

Девушка просто смотрела на нее какое-то время, а затем уходила, не пытаясь заговорить.

Иногда Фан Лин, глядя на стены своего дома, думала: «Наверное, только у могущественной семьи есть возможность жить так беззаботно и свободно, как она». Ей очень хотелось поговорить с ней, узнать, каков мир за пределами ее дома.

«Если бы мы могли стать сестрами...» — мечтала она.

Но не успела ее мечта сбыться, как семья Фан пала. Новый император избавился от множества бесполезных семей.

В тот день был густой туман. Цзинь Чань сидела в ларьке и ела вонтоны. Несмотря на плохую погоду, на улице было много людей. Цзинь Чань смотрела на прохожих и чувствовала приятную лень и безмятежность. Ей нравилась эта мирская суета. Неожиданно из тумана появился человек и направился к ней. Его лицо было скрыто высоким воротником, одежда была потрепанной, но он не выглядел жалким. Цзинь Чань не видела его лица, но, хотя окружающие даже не замечали его, ее взгляд был прикован к нему. Цзинь Чань не понимала, почему так нервничает, это было в тысячу раз хуже, чем наказания наставницы. «Если я не пойду за ним, буду жалеть об этом всю жизнь», — подумала Цзинь Чань. Она следовала за ним, как тень, словно надоедливый дух, постоянно попадаясь ему на глаза, пытаясь заговорить. Но он всегда молча уходил, его отвращение было очевидным. Сначала Цзинь Чань не обращала на это внимания, ведь Су Ши тоже был холодным и равнодушным. Но постепенно она поняла, что он не такой, как Су Ши. Она не чувствовала удовлетворения, просто взглянув на Су Ши издалека, и не расстраивалась, если он ее игнорировал. Более того, Су Ши, хоть и был холоден, никогда не избегал ее. «Неужели я такая неприятная?» — Цзинь Чань не хотела больше докучать ему. Она скрыла свою ауру и стала тайно следовать за ним. Он поселился в деревянном доме в лесу. Иногда Цзинь Чань думала, что так тоже неплохо. Наблюдать, как он охотится, скачет на лошади, беззаботно смеется, как он зажигает лампу посреди ночи и пишет что-то детское и невинное, совсем не похожее на его холодную внешность. Идти рядом с ним, сидеть на вершине горы и смотреть на закат, пусть даже об этом знала только она сама. Ее сердце трепетало. Цзинь Чань влюбилась. В деревянный дом редко приходили гости, но сегодня появился один. Казалось, этот человек просто путешествовал и решил навестить его. Он был рад, уголки его губ приподнялись в улыбке, когда он чокался с гостем. «Какой красивый», — подумала Цзинь Чань. Его улыбка была похожа на бесконечное цветение горных цветов.

— Брат Ци Гу, я слышал, что недавно рядом с тобой появилась красивая девушка. Не она ли?..

Девушка? Неужели это я? Я навострила уши и с нетерпением посмотрела на Ци Гу.

— Это девушка с тяжелой судьбой. Я жду ее ответа.

Цзинь Чань покраснела. Он ждал ее ответа! Почему он не сказал ей раньше? Зачем ей было прятаться в тени все это время? Сердце Цзинь Чань пело от радости. Она решила, что, как только гость уйдет, она покажется ему. От одной мысли о том, что она сможет поговорить с ним, ее сердце бешено колотилось. Ведь он еще ни разу не разговаривал с ней нормально.

Ци Гу пошел провожать друга и вернулся только на следующий день к полудню. Цзинь Чань не находила себе места, смотрелась в реку, переоделась в платье, которое обычно не носила, — то самое, которое наставница сшила ей на совершеннолетие. Но он вернулся не один. Он привел с собой девушку. Он держал ее за руку, нес ее вещи, прикрывал ее зонтом, помогал ей переходить реку, переступая с камня на камень. В голове у Цзинь Чань зашумело. Она незаметно проскользнула за дверь и скрылась. Он усадил ее за стол, на то самое место, где обычно сидела она. Неужели в этом доме наконец-то появилась настоящая хозяйка? Цзинь Чань не могла поверить, что это происходит на самом деле. Он смотрел на девушку с любовью, неуклюже говорил ей нежные слова и клятвы. Цзинь Чань стояла неподалеку и смотрела, как они обнимаются. Даже в самых смелых мечтах она не могла представить себе такую сцену. Ей было бы достаточно, если бы он просто перестал смотреть на нее с отвращением. Цзинь Чань подошла ближе, чтобы рассмотреть девушку. Она завидовала, ее сердце разрывалось от боли, ей хотелось убить эту смертную. Но вдруг она увидела знакомое лицо. Фан Лин. Цзинь Чань пошатнулась и проронила первую слезу за девятнадцать лет. Что Фан Лин здесь делала? Это уже не имело значения. Самое смешное, что секунду назад она ненавидела эту женщину и хотела стереть ее с лица земли, а в следующую — поняла, что это та самая девушка, которую она считала сестрой. Она чувствовала себя бессильной. Ей оставалось лишь пожелать им счастья.

«Пора уходить», — подумала Цзинь Чань. Она сняла заклинание невидимости и подошла к реке, чтобы умыться. Она не могла поверить, что пролила слезы из-за двух смертных. Приведя себя в порядок, она собралась вернуться на гору и принять наказание от наставницы. В этот момент перед ней появилась Фан Лин с корзиной для овощей. Она больше не была знатной девицей, живущей в роскоши. Она носила простую одежду, а ее волосы были собраны, потому что она была замужем.

— Это ты... Ты та самая девушка.

Фан Лин никак не ожидала снова встретить здесь ту знатную девушку, ведь из-за своей семьи она стала презренной куртизанкой. Что эта беззаботная девушка, живущая своей мечтой, делала здесь?

— А... это я. Не ожидала, что ты заметила меня, когда я тайком наблюдала за тобой. Как стыдно.

Цзинь Чань взяла себя в руки и, как ни в чем не бывало, лучезарно улыбнулась.

— Кстати, меня зовут Цзинь Чань. Я знаю, тебя зовут Фан Лин, ты старшая дочь семьи Фан. Я слышала, что ты вышла замуж. Пришла поздравить тебя.

Фан Лин была удивлена, но, услышав, что Цзинь Чань пришла поздравить ее, смущенно покраснела.

— Я давно уже не знатная госпожа, Цзинь Чань.

— Но сейчас ты счастлива, разве нет?

Фан Лин радостно засмеялась, ее глаза превратились в щелочки. Она кивнула.

— Ты собираешься чистить овощи? Давай вместе. Пусть это будет моим маленьким подарком.

Фан Лин была напугана. Цзинь Чань была знатной девушкой из Императорского города, как она могла заниматься такой грубой работой? Если она поранит руки, как же она будет играть на цитре и составлять букеты?

— Что ты делаешь?!

Ци Гу боялся, что Фан Лин заблудится, и пришел ее проведать. Он никак не ожидал увидеть такую сцену. Схватив ветку, он оттолкнул меня от Фан Лин. Он был искусным мастером боевых искусств, с мощной внутренней силой. Даже простой ветки было достаточно, чтобы порвать платье, сшитое наставницей из нитей духовного шелкопряда. Я смотрела на него с недоверием.

Конечно, кто я такая? В его глазах я всего лишь бесстыдная заклинательница. Фан Лин с тревогой смотрела на нас и поспешила ко мне, чтобы осмотреть порванное платье.

— Это... Что же делать? Цилан, скорее извинись! Мы не сможем купить ей новое платье.

— Линэр, не бойся. Это всего лишь ведьма, которая использует свою магию, чтобы творить зло. Ее нечего бояться.

Я засмеялась. Смех вырывался рывками.

Вот видишь, видишь? Все, чего я хотела — это чтобы он нормально со мной поговорил. А первое, что он мне сказал, было оскорблением.