Глава 3 (Часть 2)

День сменяет ночь, времена года идут своим чередом. Время летит над побережьем, подхваченное ветром, и не успеешь оглянуться, как жизнь прошла.

Жаль только, что у сна не было конца.

В начале июня господин Мори вызвал меня для личной беседы.

Содержание разговора было несложным: он хотел отправить меня за границу на несколько лет.

По его словам, из-за недавнего Конфликта Драконьих Голов влияние Портовой Мафии за рубежом ослабло, и требовался человек из центрального аппарата, чтобы навести порядок.

Звучало разумно, хотя я впервые слышала, что у нашей организации есть зарубежные дела.

Я не хотела ехать.

Недавно я с таким трудом получила квартиру, в последнее время металась туда-сюда из-за ремонта, а ещё нужно было заниматься делами Портовой Мафии. Я мечтала разделиться надвое, откуда взяться свободному времени для командировки?

Словно прочитав мои мысли, господин Мори улыбнулся, прежде чем я успела открыть рот:

— Ничего страшного, не переживай. Если не хочешь ехать, я могу выбрать кого-нибудь другого.

— Тогда я…

— Однако, малышка Цугару, смотри, не пожалей потом.

— …

— М? Малышка Цугару мысленно ругает меня?

«Да. Приятно слышать?»

— Нет, что вы.

— Вот и хорошо. Возвращайся и готовься. Но можешь не торопиться, там тоже нужно время, чтобы всё подготовить… Кстати, у тебя и Дазая дни рождения в этом месяце, верно? Вот отпразднуете вместе, а потом отправишься, ещё не поздно будет.

— Да, спасибо, господин Мори.

— Не стоит благодарности.

Когда я уходила, господин Мори сидел в кресле, подперев подбородок рукой, и с улыбкой смотрел на меня.

Я вдруг вспомнила свою первую встречу с этим человеком. Его глаза цвета фиалок были похожи на клубок ядовитых змей, затаившихся в густом, удушливом тумане.

В тот миг, когда он посмотрел на меня, я словно ощутила холодок змеиной чешуи, скользнувшей по моей лодыжке. Он улыбнулся, протянул руку и погладил меня по голове:

— Какая милая девочка у учителя. Как тебя зовут?

Тёплое змеиное жало легко коснулось моей шеи, обвивая хрупкий позвоночник.

Подавив дрожь, подступавшую из глубины души, я опустила голову:

— …Цугару.

— Странное имя.

Змеиная голова медленно отступила обратно в туман, оставив лишь эти тёмно-фиолетовые глаза, наблюдающие за каждой ночью, подобной бездне.

Я тихо прикрыла дверь и медленно пошла прочь, стараясь не смотреть на тень у своих ног, кишащую яркими змеями.

Когда жизнь заполнена работой, время летит очень быстро.

Как только был наклеен последний рулон обоев, наступил день рождения Осаму.

Не знаю, намеренно или случайно, но с тех пор, как господин Мори поговорил со мной в начале месяца, я почти полмесяца не встречала Осаму.

Хотя я постоянно слышала от разных коллег о его очередных «славных подвигах».

Девятнадцатое июня, редкий солнечный день в сезон дождей.

Вечером того дня я выловила Осаму из реки, к которой он чаще всего ходил.

С его плаща капала вода, оставляя за собой тяжёлые следы.

Я взяла его за рукав, словно держала прохладную речную заводь. Я вытирала его волосы, будто промывала мягкие морские водоросли.

Густые, тонкие пряди обвивали мои пальцы, и я поняла, что обнимаю облако.

Он был таким чистым, что напомнил мне глаза птицы, отражающие небо, или цветок с росой.

Но разве можно обнять облако?

Я не знала.

Я могла лишь уткнуться в него лицом, позволяя дождю пропитать моё дыхание.

Медленно меня отделяло, медленно я поднималась или опускалась.

Всё стало таким тяжёлым. Кислород проникал сквозь губы, поддерживая мою жизнь.

Кажется, я парила, потому что моя душа непрерывно билась о границы тела, требуя свободы и разгула.

Увядшие листья опадали над моей головой. Я не удержалась и протянула руку, пытаясь поймать мимолётный отблеск света, но провалилась в другой сон.

Белоснежное облако выдержало мой вес, моё желание выскользнуло на танцпол в середине летней ночи.

Кружась, кружась.

Лепестки, игра света и тени, день и ночь, годы.

Стрекот цикад обманывал слух, только конечности бесконечно увеличивались.

В этот миг я могла стать птицей.

Ладонь ощутила липкую влагу. Подхваченная вечерним ветром, я изо всех сил расправила крылья и наконец достигла вершины облачной горы.

Море хлынуло вспять, горные потоки обрушились вниз, и полил горько-солёный дождь.

И тогда я упала с небес. Жар нарастал, обжигая от сердца до кончиков пальцев.

Искры рассыпались перед моими глазами и улетели вдаль.

Бултых (Тук-тук) —

Я упала в то далёкое тёмное море нашей встречи, пузырьки воздуха кружились и лопались у моих ушей.

Из сухих глаз хлынули слёзы, и сквозь пелену слёз проступило его ясное, нежное лицо.

В этот миг он был над моим миром.

Разве можно обнять облако?

Я не знала.

Я отчаянно искала ответ.

За мгновение до того, как я собиралась заговорить, Осаму приложил указательный палец к моим губам.

Я невольно затаила дыхание. Яркий свет озарил его профиль, и следом я услышала звук взрывающегося фейерверка.

Бам! Бам-бам!

— …Это фейерверк.

В смутных воспоминаниях всплыла моя постыдная пьяная болтовня и едва различимый бессмысленный бред: «Фейерверк, ах, фейерверк».

— С днём рождения.

Он уткнулся лицом мне в шею и со вздохом позвал:

— Цугару…

Этот голос был усталым и холодным, как у призрака, но эти объятия были мягкими и тёплыми, как весна.

Кажется, мне больше не нужен был ответ.

Моё облако опустилось.