Глава 4. Ладно (Часть 1)

Она не понимала, что происходит, но отец выглядел таким несчастным.

Взрослый мужчина, вдруг ставший таким подавленным… Ду Миншу начала корить себя: неужели она неправа?

Но как утешить отца, она не знала.

Почему он не хочет уезжать из деревни? Что за этим кроется? Сейчас она не смела ни говорить, ни спрашивать. Она никогда не видела отца в таком состоянии.

Возможно, она ошибалась, не стоило так на него давить.

У каждого свои стремления, и она не должна навязывать другим свои мысли.

Если чего-то хочешь — нужно добиваться этого самой, когда станешь достаточно взрослой. Принуждать других — неправильно.

Смогут ли они жить хорошо в будущем — зависит только от них самих. Когда вырастут, они сами будут работать и заботиться о родителях, а не заставлять их что-то делать.

Не делай другим того, чего не желаешь себе.

Конечно, материальное благополучие важно, но самое главное — чтобы вся семья была здорова и счастлива. Если из-за ее упрямства с отцом что-то случится, она себе этого никогда не простит.

Ду Миншу, одержимая идеей не упустить шанс изменить свою жизнь, вдруг прозрела. Все эти неотложные проблемы, которые казались такими важными, теперь отошли на второй план.

Как и говорила мама, в последнее время она словно помешалась.

Сейчас главное — это отец. Если с ним все будет хорошо, остальное неважно. Нельзя бередить его старые раны.

Хотя она и не знала, что это за раны.

Ее виноватый вид отрезвил подавленного Ду Шаньцзэ. Он крепче обнял дочь. — Папа в порядке. Это я виноват.

— Правда в порядке? — Он так не выглядел.

— Конечно, правда. Разве я когда-нибудь тебя обманывал? — Ду Шаньцзэ взъерошил дочери волосы, растрепав ее хвостики, чем очень ее рассердил.

— Еще как обманывал! Не один и не два раза! — Ду Миншу вырвалась из объятий отца и сердито посмотрела на него.

— Какая же ты у меня милая! — Ду Шаньцзэ подхватил дочь на руки и поцеловал, но его колючая борода заставила Ду Миншу взвизгнуть.

Юэ Жуйин, убиравшая со стола, услышала это и облегченно вздохнула: кажется, все наладилось.

С того дня Ду Миншу больше не заговаривала о переезде. Зато теперь Ду Шаньцзэ не находил себе места. Каждую ночь он ворочался с боку на бок, не давая спать Юэ Жуйин.

— Что ты делаешь? Спать не хочешь? Перестань ворочаться, устала же!

— Ничего. Спи уже, — Ду Шаньцзэ замер, но продолжал лежать с открытыми глазами, погруженный в свои мысли.

Ду Миншу, спавшая без задних ног, ничего этого не слышала. Она так сладко сопела, что утром никак не хотела вставать.

— Вставай, соня! Солнце уже высоко! Спишь как поросенок!

Ду Миншу проснулась от прикосновения холодной маминой руки. — Фу, как неприятно! — проворчала она.

— Быстро вставай! Брат с сестрой уже давно на ногах. Опоздаешь к завтраку.

Услышав про еду, Ду Миншу почувствовала, как у нее заурчало в животе. Она тут же вскочила и начала одеваться, не дожидаясь помощи матери.

Быстро проглотив тарелку клёцового супа, Ду Миншу с энтузиазмом достала старый семейный словарь и уселась заниматься вместе с братом и сестрой.

Сама она уже умела читать, но, чтобы не выделяться, решила начать все сначала.

Бумага и карандаши стоили дорого, поэтому, не имея возможности их купить, дети писали палочками на земле.

— Сегодня мы будем учиться писать иероглифы.

Ду Юйюань и Ду Минцзин не проявляли особого интереса, но Ду Шаньцзэ настоял, чтобы они присоединились к сестре. В первый день он сам учил их пиньиню, а потом велел заниматься самостоятельно.

Прошло некоторое время.

— Шушу, ты такая умница! Уже умеешь писать! — воскликнул Ду Шаньцзэ, даже не взглянув, что именно написала дочь.

Ду Миншу хотела сказать, чтобы он не преувеличивал. Она вся покраснела от смущения.

Ее иероглифы были кривыми и корявыми, похожими на каракули. Чуть лучше, чем у брата и сестры, и только.

— Дай-ка посмотреть, что ты написала.

Ду Миншу попыталась закрыть надпись рукой, но ее ладошка была слишком маленькой. Отец хотел убрать ее руку, но она не давалась, почти лежа на земле.

— Не покажу! Не покажу!

Лучше уж пусть эти каракули никто не видит.

Если кто-то их увидит, она со стыда сгорит.

Это же настоящий позор!

— Прекрати ее мучить! Вся в грязи измазалась! Опять стирать придется, — недовольно сказала Юэ Жуйин.

— Ладно, ладно, не буду смотреть.

Ду Миншу ничего не ответила, лишь многозначительно посмотрела на отца.

Ду Шаньцзэ усмехнулся, встал и посмотрел, что написали старшие дети. — Неплохо. Продолжайте тренироваться, может, станете каллиграфами. Мы с мамой пойдем работать в поле, а вечером приготовим вам что-нибудь вкусненькое.

Ду Минцзин и Ду Юйюань, обрадованные похвалой, воскликнули: — Папа, мы будем стараться!

Через час Ду Юйюань начал ерзать. Он тряхнул уставшей рукой. — Сестра, Шушу, пойдемте играть!

— А во что поиграем? — спросила Ду Минцзин, ее глаза заблестели.

Хотя она была на два года старше брата и сестры, она тоже была еще ребенком и с радостью поддержала бы его предложение. Но вспомнив о своих обязанностях, она добавила: — Хотя… мне нужно постирать белье.

Ду Миншу схватила сестру за руку и, хитро прищурившись, сказала: — Сестра, пойдем вместе! Сходим на озеро Чэнху! Ты сначала постираешь, а потом пойдем играть.

— На озеро Чэнху? Там опасно! Родители не разрешают нам туда ходить, — засомневалась Ду Минцзин. Взрослые каждый год напоминали детям, чтобы те не играли у озера.

Их деревня называлась Чэнхуцунь в честь озера Чэнху. Озеро было очень глубоким, и иногда непослушные дети, убегавшие туда играть, не возвращались. Это место стало запретным для детей.