Глава 5: Зонт (Часть 1)

Глава 5: Зонт

Сказав это, расторопный евнух открыл дверь, и Цзинхэ-ди покинул дворец в сопровождении свиты евнухов и дворцовых служанок.

Гань Юнь следовала за императором. Видя, что с принцессой всё в порядке, она успокоилась. Уходя, она бросила последний взгляд на второго молодого господина Се, который всё ещё стоял на коленях, и её охватили смешанные чувства.

Как и говорил Хэ Хуань, этот человек был и красив, и благороден, но, к сожалению, он не был старшим сыном от главной жены в семье Се и, естественно, не станет следующим главой семьи.

Если принцесса узнает о его положении…

Гань Юнь нахмурилась, поспешила за императором и, опустив голову, постаралась больше не думать об этом.

Ладно, Его Величество уже высказался. Какова бы ни была судьба второго молодого господина Се, всё решится завтра, когда принцесса проснётся. Ей нужно лишь честно рассказать принцессе об этом недоразумении.

А жив он будет или мёртв — на то воля небес.

Во дворце Чанцин-гун быстро воцарилась тишина. Яркий лунный свет лился через открытую дверь. Зимний ночной ветер был особенно пронизывающим, он резал кожу, словно острые ножи.

Сюаньнин Хоу очнулся от оцепенения. Его охватила ярость, от которой закипела кровь.

Он быстро подошёл к Се Сюню и ударил его по лицу. Удар был такой силы, что на лице юноши мгновенно вспух красный след.

— Бесполезный негодяй! — Глаза старого Хоу Се покраснели, он обрушил на Се Сюня град ругательств.

— Мудрец говорил: «Ритуал, праведность, честность, чувство стыда». Ты с детства учился, неужели слова мудреца прошли мимо твоих ушей?!

Выругавшись, он не успокоился и ударил юношу ногой в грудь.

Лицо Сюаньнин Хоу исказилось гримасой, словно перед ним был не его родной сын, а заклятый враг.

Старый Хоу Се поправил сбившуюся шапку и гневно воскликнул:

— Так ты учил правила приличия?! Правила приличия дали тебе смелость оскорбить принцессу?!

Се Сюнь молчал. Он уже давно ко всему привык.

Это было не первое избиение и не последнее. Но он изо всех сил постарается сбежать и заставить всех, кто издевался над ним и над его матерью в этой клетке, заплатить за это.

Выбившиеся из-за ушей пряди волос упали на лицо, коснулись раны, оставленной ударом Сюаньнин Хоу, и обожгли острой болью.

Тело болело, но в голове Се Сюня всё ещё звучали слова старого Хоу о «правилах приличия».

Всего час назад он сам напоминал принцессе Цзинъян об этих правилах, но принцесса не послушала его. Вернее, пьянице не было никакого дела до правил.

Се Сюнь всё ещё помнил её затуманенный взгляд.

Тонкие брови нахмурены, глаза полны слёз, словно её обидели смертельно.

Сюаньнин Хоу, отругав его, вдруг заметил, что тот его совсем не слушает, витая в облаках. Спокойный вид юноши напомнил ему человека, которого он ненавидел, и старый Хоу ещё больше разозлился.

Каждый раз, видя это лицо и исходящую от него ауру, Се Суйчжи испытывал сложные чувства.

Когда-то он был полностью подавлен этим человеком, а теперь его сын оказался таким же непокорным и бунтарским.

Старый Хоу Се чувствовал, что его отцовский авторитет подвергся серьёзному испытанию.

— Я изначально не собирался брать тебя на банкет! Но ты поклялся мне именем своей матери! Только поэтому я смягчился. Я думал, что тебе уже исполнилось двадцать, и будет неплохо вывести тебя в свет, познакомиться с людьми. Но кто бы мог подумать, что ты, негодяй, натворишь такое!

— Се Сюнь, ты очень разочаровал отца.

Какие благовидные слова! Если бы кто-то не знал всей правды, то подумал бы, какой любящий отец и какой непутёвый сын.

Се Сюнь лишь усмехнулся про себя. Каждый раз, когда его наказывала мачеха, этот «любящий» отец говорил то же самое.

А когда он вообще радовал отца?

Отец возлагал большие надежды на старшего брата. Как бы тот ни был хорош, как бы усердно ни выполнял задания учителя, отец всегда был им недоволен:

— Цун Юань, как ты можешь быть хуже даже Хэнчжана?

В глазах отца любой успех Се Сюня был непростительным. Чем лучше он был, чем больше похвал получал от других, тем холоднее к нему относился отец.

Колени юноши онемели, холод от каменных плит пробирал до костей. Лицо и грудь горели от боли, но ноги были ледяными.

— Вы можете ругать меня, — Се Сюнь поднял глаза, его тёмные, как ночь, глаза, похожие на глаза феникса, смотрели прямо на отца, — но это не имеет никакого отношения к моей матери. Глава семьи Се использует имя умершей как щит. Мне стыдно за вас.

Сегодня во дворце был он, поэтому отец так разгневался и без колебаний выместил на нём свою злость.

Но если бы с принцессой Цзинъян был его старший брат от главной жены, Сюаньнин Хоу не стал бы так жаловаться. К старшему сыну он всегда был снисходителен.

Дело зашло так далеко. Только он и принцесса Цзинъян знали всю правду. Сейчас, даже если он объяснит всё Сюаньнин Хоу, старый Хоу не станет его слушать.

Се Сюнь знал, что его слова только подлили масла в огонь, но он всё равно должен был их сказать. Мать умерла с тяжёлым сердцем, где был тогда этот отец, который клялся ей в любви?

Трусливый муж, предвзятый отец, мужчина, прячущийся в тени, — какое право он имел упоминать имя умершей?

Сюаньнин Хоу, услышав это, замер, а затем, разъярённый словами сына, холодно приказал двум слугам, стоявшим за дверью:

— Второй молодой господин дерзит и не уважает старших. Отведите его домой и накажите двадцатью ударами палок.

—

Ночь прошла. Наутро неожиданно выпал снег. Слабый утренний свет смешивался с мелкими снежинками, падающими с неба. В Императорском городе ещё не было зелени, но уже щебетали птицы.

Юань Юй-и проснулась с похмелья.

Она медленно открыла глаза. Над головой был знакомый балдахин из шёлка цзяоша. Повернув голову, она увидела пятистворчатую ширму с изображением парящего феникса. В покоях было тепло и уютно — это были её личные покои во дворце Яохуа-гун.

— Гань Юнь? — позвала Юань Юй-и хриплым голосом.

Похоже, вчера она выпила слишком много. Девушка нахмурилась.

Гань Юнь всё это время ждала снаружи. Услышав зов, она тут же откинула занавеску и вошла, но выражение её лица было далеко не радостным.

В руках она держала чашку горячего имбирного чая. Принцесса проспала всю ночь, её невозможно было разбудить, поэтому рано утром Гань Юнь велела приготовить чай на кухне.

Острый имбирный вкус заставил Юань Юй-и поджать губы, но, вспомнив о своём охрипшем голосе, она сдалась и выпила весь чай залпом.

Эта ночь была какой-то странной. Затекла шея, но девушка не придала этому значения, лишь откинулась на подушку и вздохнула.

— Вино и правда было крепким. Я почти не помню, что было вчера вечером.

Сейчас в её памяти остались лишь отрывочные воспоминания. Она смутно помнила, как нашла господина Се во дворце Чанцин-гун. Поскольку он упрямился и не соглашался, ей пришлось самой попросить его стать её фума.

Потом, кажется, она, набравшись смелости, обняла господина Се. А что было дальше — словно вырезали кусок из памяти, она ничего не помнила.

Гань Юнь молчала, опустив голову.

Юань Юй-и заметила её странное поведение и встревожилась. Неужели что-то пошло не так с её планом?

Она посмотрела на молчаливую Гань Юнь, приняла серьёзный вид и терпеливо спросила:

— Что случилось? Его Величество или Сюаньнин Хоу недовольны?

Услышав её вопрос, Гань Юнь чуть не расплакалась. Понимая, что шила в мешке не утаишь, и всё рано или поздно раскроется, она решилась и призналась:

— Ваше Высочество, мы вчера ошиблись человеком.